Несмотря на подавляющее численное преимущество, при виде чужаков народ повел себя довольно мирно. По крайней мере, никто бросаться на пришельцев с дрекольем не стал, а если кто-то тихонечко и ускользнул в темноте, то заметить, а уж тем более — предотвратить это было делом абсолютно невозможным.
Готор также повел себя максимально дружелюбно и, любезно поздоровавшись, пригласил хозяев на воздух, аргументируя это словами: «А у нас, верно, уже и каша поспела».
Выйти посмотреть на кашу собрались четыре семьи. Это было понятно по тому, как они держались, сгрудившись возле своих лидеров — невысоких, но вполне крепких мужичков, видимо, мужей и отцов довольно многочисленного потомства.
Причем можно было догадаться, что жен у каждого из них — от двух и больше, да и детишек всех возрастов, от трех почти зрелых парней и девицы до грудничка на руках одной из женщин, вполне хватало. Готор даже попытался было сосчитать все это «поголовье», но шустрые детишки, очевидно уставшие от сидения в пещере, столь активно бегали вокруг своих родителей, что ему не удалось это сделать ни в темноте пещеры, ни даже после выхода на белый свет.
Каша в котле действительно уже поспевала, распространяя по округе самые соблазнительные запахи. Взрослые троглодиты [6]с некоторой опаской поглядывали по сторонам, но, тем не менее, приняли приглашение подсесть поближе к костру, на котором кипели котлы, и сидели там тесными кучками, не без интереса принюхиваясь к ароматам и прислушиваясь к процессам, происходящим в брюхе этих железных чудовищ. А вдохновленные их смелостью детишки вскоре и вовсе потеряли всякую опаску и переключили свое внимание на диковинных гостей, которые, надо сказать, также вели себя вполне мирно и если и отвешивали подзатыльник за попытку поближе познакомиться с устройством мушкета, то делали это вполне дружелюбно, в рамках отеческого наставления и заботы.
Потом было пиршество, слегка нескромное даже по меркам элитных солдат Тооредаана, с учетом разрешения командиров распечатать бочонок вина, а уж троглодитами, кажется, и вовсе воспринятое как настоящий праздник. Получившие по здоровенной миске каши гости совсем перестали опасаться пришельцев, а опустошив кружки с вином, даже начали охотно отвечать на расспросы о своем житье-бытье, делая это, впрочем, с той крестьянской основательностью, которая иными городскими жителями принимается за тупость.
— У тебя какое-то задумчивое лицо, — сказал Ренки, окликая приятеля, который застыл, глядя на активно чавкающий и едва не проглатывающий свои ложки вместе с порциями каши лагерь. — О чем думаешь?
Как люди благородного звания, они отделились от общей компании, дабы не смущать своих солдат и не подрывать свой авторитет. Среди троглодитов тоже не нашлось никого, кто бы мог или хотя бы пожелал составить им компанию. Так что для общения с местными пришлось откомандировать Гаарза и Йоовика.
— Да вот о них, — кивнул Готор на гостей. — Признаться, они выглядят довольно… как бы это сказать… неплохо живущими.
— А почему тебя это удивляет? — изумленно поднял брови Ренки.
— Да сам подумай. Местность тут засушливая, кругом одни скалы. Живут в какой-то пещере, а выглядят довольно сытыми. Опять же — посмотри, сколько детей!
— Да, наверное, с голоду не пухнут, — подтвердил наблюдение приятеля Ренки. — Да и детишки… Полагаю, это означает, что не так много младенцев тут уносят на башни смерти. Но с чего они живут?
— Вот и мне хотелось бы это знать, — задумчиво кивнул Готор. — А еще — обрати внимание на их язык.
— А что с ним не так?
— Да как раз в том-то и дело, что слишком уж «так». Но если это замкнутая община, почти не поддерживающая контактов с окружающим миром, как мне это представлялось ранее, то и язык у них должен заметно отличаться от того, на котором говорят хотя бы в Аэрооэо. Мне кажется, что они все-таки как-то общаются с внешним миром!
— Дык ежели позволите, ваши милости, — сказал незаметно подошедший Гаарз, сумевший невольно подслушать часть беседы своих командиров и друзей. — Вызнал я. Эта самая золотая редька! Ну, из-за которой еще профессор наш ругался давеча. Я тут поболтал с одним… Он говорит, что они ее выращивают и продают весьма задорого, потому как такая нигде больше не растет. Хоть весь мир объезди! Даже коли семена возьмешь да в другую землю бросишь, чего-то вырастет, да не то, совсем даже не лекарственное! Оттого-то, дескать, у них купцы (кредонцы, я так понимаю) ее всю едва ли не на корню скупали и платили весьма щедро, товарами и харчами. Но еще дороже выходит, ежели помимо кредонцев кому контрабандой продать, тут уж и золотишком разжиться можно. Оттого-то местные мужички в окружных землях самыми выгодными женихами считаются. Видали: у каждого — по две-три бабы! Хе-хе, я-то думал: «Экие блудодеи!» А выходит, что с редькой этой возни много, за каждым растеньицем будто за дитем грудным ходить надо. Так что чем больше бабских рук, тем выгоды больше!
— Не сходится! — даже замотал головой Готор после недолгого раздумья. — Местность эту сильно заселенной не назовешь. Куда все эти детишки потом деваются?
— И впрямь, — почесал в затылке Гаарз. — Пойду еще поболтаю. Может, и разведаю.
— И кстати, — заметил Ренки. — Заодно можешь попробовать узнать, где у них эти самые огороды. Что-то я тут ничего подобного не видел.
Спустя какое-то время с отчетом подошел и сержант Йоовик. Причем вид у него был весьма задумчивый.
— Это, ваши милости, — начал он. — Даже и не знаю, как сказать. Может, они мне все и наврали! Только эти норолазы говорят, будто они тут не просто так в пещерах сидят, а, уж извините, дерьмо добывают. Не, не свое, а которое в пещерах летучие мыши оставляют. Будто его потом в землю на огородах закапывают. Я сначала думал: «Врет, сволочь!» Уже хотел и в морду дать, да вы не велели с ними грубо. Вот такие вот дела, ваши милости! Что за бредни такие?
— Сразу видно, что ты, Йоовик, никогда сельским хозяйством не занимался, — рассмеялся, глядя на непривычно растерянное лицо сержанта, Готор. — Иначе бы знал, что везде навозом землю удобряют, чтобы росло все лучше. Так что смысл в этом есть. А кстати, где именно эти огороды, ты случайно не узнал?
— Да сдается мне, что там вон. — Йоовик кивнул в сторону нависающего над всей долиной плато. — Только местные говорят, что хода чужаку туда нет. Потому как святое место! Храм у них там или еще чего, и только тем, кто в ентих краях вырос, можно туда подняться.
— Все интереснее и интереснее, — задумчиво сказал Готор, отпустив сержанта. — Еще одна загадка: коли выращивание этой редьки — столь выгодное занятие, как это никто еще не наложил на него свои загребущие лапы? Даже кредонцы — и те предпочитают расплачиваться относительно честно!
