Впрочем, ожоги не прошли даром и для оборотней — роскошная шкура слезала пластами, на спине обнажились черные язвы. Движения стали чуть менее уверенными и точными — но лишь чуть-чуть, самую малость.
— Ворота вот-вот рухнут! — «обрадовал» Конана Неан. — Я пытаюсь поддерживать их заклинаниями, и это немного помогает… иначе оборотни разнесли бы створки в два счета…
Словно подтверждая его слова, снизу донесся долгий протяжный скрип — это один из зверей повис на петле, отчаянно пытаясь выдрать ее из разлохмаченных досок. Конан молча подхватил неподъемное бревно и метнул вниз. Раздался дикий вой — оборотень корчился на земле, придавленный тяжелым пальмовым стволом. Судя по его позе, ему должно было перебить позвоночник… но кто их знает, этих существ, может, им и это нипочем?
Однако оказалось, что после такого удара лучше отойти в сторонку и полежать. У ворот осталось только два зверя. Третий же, приволакивая задние лапы и громко завывая, потащился прочь, в темноту. Далеко, впрочем, не отошел — красные огни остановились шагах в тридцати от стен.
— Хашдад! Твой лук! Не оставляй ту тварь в покое! — скомандовал Конан. Кузнец последовал его совету, и первая же стрела, судя по жалобному визгу, попала в цель. Однако в этот миг створки ворот не выдержали. Вожак бросился на правую всем телом — и она распахнулась. С торжествующим воем оборотни ринулись в пролом. Вскочил и пришибленный бревном третий — приволакивая ноги, он, тем не менее, довольно-таки резво заковылял к стенам. В боку у него торчала стрела Хашдада.
Позади ворот была возведена высокая баррикада, на которой сгрудилось все энгласское ополчение. По мысли Конана, ополченцы должны были встретить зверей частоколом выставленных копий; однако в тот миг, когда затрещали ворота, мужество окончательно покинуло энгласцев. С дикими воплями, бросая оружие, они ринулись наутек — а следом с утробным, леденящим кровь, воем мчались два оборотня, словно гончие псы самой Смерти.
Одним стремительным прыжком они оба перелетели через жалкую баррикаду, разом оказавшись в самой гуще людей. Вой сменился рычанием, тем более страшным, что ему аккомпанировали душераздирающие предсмертные вопли несчастных энгласцев.
Чуть запоздав, в ворота ворвался третий оборотень; но тут Конан с остальными уже начал действовать.
Перед хромающим оборотнем внезапно появился почти не уступающий ему ростом и статью изящно-смертоносный зверь. Тем же огнем горели два яростных глаза, а когти, хоть и были покороче, наверное, даже превосходили остротой.
Ана начала свой бой. Неан с исказившимся от страшного напряжения лицом вскинул руки и что-то выкрикнул — на неведомом, давно мертвом языке — и с небес послушно низринулась ветвистая молния. Она нацелена была в вожака — но тот в последний миг сумел отскочить, и ему лишь слегка опалило бок. Второму оборотню повезло меньше — на спине вспыхнули остатки шерсти, он завертелся на месте, завывая и разбрасывая во все стороны алые искры.
А следом уже бежал и сам Конан. Хашдад, ни за что не желавший отставать, прикрывал его слева. Впереди энгласский судья, бледный как смерть, пытался ткнуть пикой в оскаленную морду вожака…
Третий оборотень и Ана несколько мгновений молча смотрели друг на друга, а потом зверь взвыл и ринулся на прошедшую превращение девушку. Два зверя сплелись в смертельной схватке, рыча и терзая друг друга.
Это был шанс, который Конан не мог упустить. Презрев опасность, он в один миг оказался рядом с воющим черным клубком и, едва завидев горящие огнем глаза зверя, что есть силы ткнул в них серебряным шаром эфеса.
Дикий вопль. Морда оборотня вспыхнула, он дернулся раз, другой… и на пыльную землю тяжело брякнулось тело высокого светловолосого мужчины, настоящего гиганта, ни в чем не уступавшего самому Конану.
Рядом, тихо скуля, опустился мордой в слаженные передние лапы зверь-Ана. На боку и шее зияли глубокие раны.
Светловолосый приподнял голову. Взгляд его казался бессмысленным, точно у новорожденного. Он явно не понимал, куда попал и что происходят.
И тотчас же заклятье Ночных Клинков вновь начало действовать. Тело выгнулось дугой; послышался хруст безжалостно растягиваемых и перекручиваемых костей. Человек вновь становился леопардом.
На краткий миг он, похоже, понял, что происходит — на тот самый миг, пока клинок Кована, пронзив ему грудь, шел прямо к сердцу. Мертвое тело с хлещущей из раны кровью грянулось подле бесчувственной Аны.
У Конана не было времени гордиться победой или даже заботиться о своей помощнице. За его спиной два последних оборотня продолжали бой и, похоже, одерживали в нем победу…
Киммериец резко развернулся — и замер.
Оборотни смотрели на него и жутко скалились. Их шкура, лапы, пасти — все было густо вымазано в крови. Имтоже немало досталось — из бока второго леопарда торчал обломок копья — однако теперь они не сомневались, что победили. Их самый страшный враг стоял один, пусть и с наделенным странной силой мечом в правой руке, но — один. Изменница, помогавшая ему, лежала на земле и, похоже, умирала. Маг, тот, что свел молнию с неба, лишился чувств от мощи собственного заклятья.
Больше они никого не брали в расчет. Сейчас киммериец, чувствуя, что смертный холод сжимает сердце, мог ясно читать в глазах своих врагов. Они пришли за ним, За ним одним. Уже трижды до основания разрушившим все планы Ночных Клинков — сперва в Бхарупе, с Камнем-Хранителем; потом в Бодее, с внушающим безумие демоном; и, наконец, в Тлессине, когда было дотла сожжено все союзное Ночным Клинкам войско. Не приходилось удивляться, что владыки ордена решили покончить с дерзким раз и навсегда.
И вот — леопарды — оборотни. Их осталось всего двое. Но — так же верно было сказать, что их еще целых двое!..
Конан вздохнул. Поудобнее перехватил меч. И — упругим шагом двинулся по кругу, норовя встать так, чтобы спину защищала стена. Оборотни с молчаливым презрением следили за его маневрами.
И тут в тишине басовито прогудела тетива большого лука. Выпущенная твердой рукой стрела вонзилась в шею второму оборотню. Тот взвыл, высоко подпрыгнул от боли — и ринулся на обидчика.
Вожак в тот же миг устремился к Конану. Казалось, за спиной у оборотня выросли крылья. Воздух упруго ударил киммерийца в лицо; когти заскрежетали по кольцам стальной рубахи, надетой под легкую накидку. Железо рвалось, словно гнилое вервие, однако свое дело кольчуга сделала — ядовитые острия не дошли до тела киммерийца.
Северянин лишь с огромным трудом избег гибельного удара. Да, этот оборотень был достойным соперником. Он не пошел вглубь улиц, где были приготовлены ловушки, он не потерял голову, увлекаясь резней беззащитных — он хотел прежде всего справиться с Конаном, разумно полагая, что после этого Энглас окажется в его власти.
