Ознакомительная версия.
Мерхи выглядел так, что в приличный дом не пустили бы. Сразу видно – гнал как мог.
– Что? – выдохнул господин иль-Маруни. Почему-то ясно стало: сейчас ко всем дурным вестям добавится еще одна.
– С ним все хорошо, – поспешно сообщил командир отряда, посланного тайно сопроводить Ферхади к Верле. – Я гнал доложить скорей, остальные подъедут дня через два.
– Вина! – рявкнул иль-Маруни. Бессильно упал в кресло, даже не пытаясь скрыть постыдно задрожавшие руки. – Рассказывай, Мерхи. Он вас не заметил?
– Ну что вы, господин, – чуть улыбнулся Мерхи. – Мы обогнали его почти сразу. Держались достаточно далеко, чтобы не попадаться на глаза и успевать вычищать дорогу.
– Было от кого?
– Было, господин, как не быть.
Слуга внес вино, разлил на двоих.
– Иди, – махнул ему господин, – дальше мы сами. Пей, Мерхи.
Воин благодарно кивнул. Дождался, пока закроется дверь, сказал тихо:
– Интересные дела, господин: не только мы охраняли господина Ферхада.
– Вот как? – Министр пригубил вино. – В самом деле, интересно. Это не его люди, иначе я бы знал. Кто же?
– Незаметные, – выдал Мерхи воистину ошеломляющую новость. – И ведь едва беды не случилось, мы о них не то подумали, а они о нас! Пока разобрались, кто есть кто… Зато потом насколько легче стало.
Незаметные, повторил про себя министр. Незаметные… воистину интересно!
– Что им было надо от Ферхади?
– То же, что и нам: проследить за его безопасностью. В том числе в Верле, между прочим.
Министр медленно выдохнул, откинулся на спинку кресла. С чего бы Незаметным заботиться о безопасности Льва Ич-Тойвина?
Кажется, назрела необходимость еще одной «случайной» встречи. Если, разумеется, Первый Когорты, узнав от своих людей об отряде Мерхи, не явится с визитом сам.
5. Благородный Альнар иль-Виранди, личный враг императора Омерхада Законника
Шли дни, наполненные заботами до предела, но внешне беспечные. Альнари давно втянулся и в руководство провинцией, и в плетение паутины мятежа по всей империи; но теперь приходилось уделять время для Ферхади, и все успевать стало не так-то просто. Однако Ферхад иль-Джамидер, со всех сторон неправильный посол, был важнее всего прочего. Казалось – пойми его, и победишь. Но, странное дело, как раз понять Альни не мог. Прирожденный политик, выжившая на каторге крыса, правитель, уже привыкший верить, что решит любой самый сложный вопрос – не мог понять императорского начальника стражи, шалопая-вояку, в жизни не влезшего ни в одну интригу, кроме любовных! Бред.
Но, бред или не бред, дело обстояло именно так. Альнари бился о Ферхади, словно лбом стену прошибить пытался. Так же упорно – и с тем же эффектом.
Ферхади напоминал прежнего себя – и при этом разительно отличался. Он был дерзок – как прежде; и осмотрителен, чего за ним сроду не водилось. Он откровенно нарывался на драку с Барти и Гираном, не переходя, впрочем, границ приличия – но упорно не замечал Юли, что ни в какие ворота не лезло.
Он поумнел.
И этот новый Ферхади – умный, дерзкий и осторожный – был опасен. Куда опаснее прежнего бесшабашного удальца.
Лучшее, что мог бы сделать Альнари-крыса, мятежник и враг императора – плюнуть на заведомо лживые переговоры, отправить в Ич-Тойвин голову посланца и ждать карателей. Решить дело одним ударом – благо, перевес давно уже был на стороне мятежников, и только Омерхад этого не понимал. Но Альнари-политик не мог бы сделать ничего худшего. Альнари-политик не мог позволить себе ошибаться, а вычеркнуть из игры такую интересную фигуру, как этот новый Ферхади, было бы ошибкой.
И потому Альнари урывал время от государственных дел, чтобы поехать с благородным иль-Джамидером на конную прогулку, или пройтись по стенам, с насмешливым пренебрежением к секретности показывая верному льву императора гномьи металки и механические подъемники, или провести вечер и ночь за вином. Тасовал спутников – брал с собой то Барти, то Гирана, то десяток лучников, не мешающих разговору. Пару раз даже откровенно подставлялся под удар, хотя такие глупости не были ему свойственны.
Ферхади не раскрывался.
Привычно дерзкий в поступках и непривычно осторожный в разговорах, Лев Ич-Тойвина всем своим видом показывал: я уже сказал и сделал все, что хотел, дальше твой ход, решай сам. Временами даже казалось, что иль-Джамидер наслаждается происходящим – как наслаждался бы любой опасной игрой, любым поединком с заведомо сильнейшим противником. Но бывало и так, что в глазах его Альни читал боль – да такую, что самому взвыть хотелось. Сказать: если ищешь смерти, Ферхади, – это не ко мне, от меня не дождешься. Взять за шкирку, встряхнуть хорошенько, заорать: да что с тобой?! Вытрясти правду.
Альнари понимал одно: правда – не здесь. Что-то случилось в Ич-Тойвине. И, очевидно, это что-то касалось службы Омерхаду. Возможно, Льву Ич-Тойвина просто не нравилось посольство к мятежникам – посольство, в котором на его долю выпали бесполезный риск и лживые клятвы. Но могло быть и так, что это посольство – лишь следствие. Что начальник стражи лишь расплачивается неприятным и опасным поручением за… за что?
Да за что угодно, зная манеру Законника оценивать каждый шаг и каждый вздох подданных!
Альнари уж до того дошел, что поделился сомнениями с Гираном и Барти. Гиран, как и следовало ожидать, обругал господаря за лишний риск, хотя в целом с оценками Альнари согласился: Лев Ич-Тойвина и ему казался на себя непохожим. Барти, выслушав обоих, предложил показать ич-тойвинца гномам. Объяснил, заметив откровенное недоумение:
– Они суть видят. По крайней мере, будем знать, можно ли ему верить.
Заманчиво, согласился Альни. Вот только напортачить тут нельзя. Встречу надо организовать аккуратно, словно невзначай… вернее, чтобы поумневший Ферхади решил, что она именно словно невзначай, но истинной подоплекой счел желание мятежников намекнуть императорскому посланцу на свою силу. Заодно, кстати, поглядим, как отреагирует Щит императора…
Однако, едва диартальский господарь условился о встрече со своими подземельными союзниками, все пошло наперекосяк.
Сначала захромал Соль-Гайфэ, любимый жеребец иль-Джамидера. По счастью, в Верле нашелся чароплет, которому Лев Ич-Тойвина доверил лечение; но сам он не выходил из денника, пока не уверился, что с конем все будет в порядке. А после на радостях напился в дым, и Альни имел сомнительное удовольствие наблюдать совершенно прежнего Ферхади, способного часами рассуждать о конях, еще о конях и снова о конях.
На следующий день в Верлу заявилась делегация вентальских негоциантов – и это было, строго говоря, такой крупной победой, что говорить «подождите, мне некогда» позволил бы себе разве что сумасшедший. Альнар иль-Виранди сумасшедшим не был и отодвинул на потом все остальное.
Ознакомительная версия.
