за господина, сверзившись с обрыва на камни. Широно уехал со мной, а слуга инспектора Куросавы, может, и пошёл бы, прикажи ему хозяин, да обращаться за этим к инспектору господин Сэки не хотел.
В итоге на разведку отрядили старшину. Хотели за компанию послать и ссыльного, который донёс о женщине, но тот, схватив наградной мешочек проса, успел сбежать. Инспектор ещё заметил, что никого нельзя поощрять заранее, не оценив, понадобится ли тебе этот человек в дальнейшем.
Никого нельзя поощрять вообще, заметил Сэки Осаму.
Вышел Иосикава засветло. Но то ли указания доносчика оказались туманны, то ли дорога выдалась сложней, чем предполагалось — так или иначе, старшина заблудился. Ночь застала его в скалах. Тропа вильнула и сгинула, луна спряталась в тучах. Иосикава брёл наугад, придерживаясь за острые скальные бока и всякий раз проверяя, куда ставит ногу. Единственное, о чём он жалел, так о том, что не взял фонаря.
Он сильно испугался, когда наступил на мягкое. Замер, боясь перенести вес вперёд; с превеликой осторожностью убрал ногу, восстановил равновесие. Присел на корточки, шаря руками перед собой. Ага, ступни, лодыжки, колени. Живот. Грудь, шея. Когда шея кончилась, а голова не началась, вопль ужаса взлетел над островом.
Крик остался без последствий. Здесь никому не было дела до чужих воплей: своих хватало с головой. Иногда и без головы.
Позже случится чудо. Господин Сэки скажет, что Иосикава Кэн совершил подвиг. Инспектор Куросава скажет, что доложит об этом начальнику берегового поста и попросит отметить старшину благодарностью, а также (желательно!) ценным подарком. Иосикава не знал, подвиг ли то, что он сделал. Он даже не знал, зачем это сделал и как решился.
Шутка ли? Он взвалил труп на плечи и доставил к палаткам.
* * *
— Мы с господином Куросавой осмотрели труп, — начальство предвосхитило вопрос, пляшущий у меня на языке. — Без сомнения, это был Ямасита Тиба собственной нечестивой персоной. Старшина Иосикава также подтвердил, что видел именно это тело, когда высадился на остров в первый раз.
— Труп был свежий? — спросил я, уже зная, что услышу в ответ. — Вас это не удивило?
Господин Сэки нахмурился:
— Удивило? Да мы просто остолбенели, когда увидели тело. Казалось, голову Ловкачу отрубили час назад. Теперь-то я понимаю, в чём дело, но тогда…
— Мы долго спорили, — вмешался инспектор. — И не только по поводу отсутствия признаков разложения. Кто украл тело от костра? Здешние людоеды? Тогда почему они не съели Тибу? Почему не забрали одежду? Здесь это великая ценность. Если же тело украли не для еды и не для ограбления… Тогда для чего?!
— Место глухое, — добавил старший дознаватель. — Если верить доносчику, там никто не шастает. Нам пришло в голову…
Он замолчал. Поминать голову сейчас казалось делом опасным.
— Мы решили, что тело выкрал сам Тиба. В смысле, перерожденец. Мы его не выявили, значит, надо продолжать поиски. Честно говоря, мы не представляли, зачем перерожденцу может понадобиться его прошлое тело…
— И как, — подхватил инспектор, — Тиба принудил кого-то убить его? Да ещё и острым мечом! Сами видите, Рэйден-сан: находка не убавила загадок. Напротив, их количество только выросло.
Сквозняк взъерошил мне волосы.
— Что же вы сделали с телом Ловкача?
— Утопили, — без обиняков уведомил господин Сэки. — Не хранить же его в палатке? Да хоть и снаружи! Сегодня он не разлагается, а завтра начнёт вонять. Зарыть негде, тут сплошной камень; сжечь — топлива в обрез. Отдали приказ береговым стражникам, те и утопили Тибу перед рассветом. Привязали к ногам камень…
Перед рассветом, взвыл хор голосов в моём мозгу. Перед рассветом, поняли мы, запомнили мы.
— Голова! — эхом отдалось за полотняными стенами палатки. — Мы нашли голову!
* * *
Ямасита Тиба, более известный как Ловкач Тиба, умер.
Голова, которую грязный ссыльный, торжествуя, держал за волосы, скалила зубы в последнем отчаянии. Глаза бессмысленно пялились на нас, не моргая, кожа приобрела восковый оттенок. Нос сделался острее обычного, щёки запали.
Я подошёл к ссыльному. Гоня прочь брезгливость, превозмогая страх скверны, тронул пальцем лоб Тибы. Холодный, да. Мёртв, никаких сомнений. Мёртвое тело на дне, мёртвая голова здесь.
— Где нашли? — спросил инспектор.
— На берегу! — загомонила толпа.
— Вон там!
— Где топили…
— Она за камнями валялась!
— Сразу и не приметишь…
— Рюха поссать отошёл, а тут она!
Наверное, предположил я, не обнаружив тела там, где он его оставил, Тиба запаниковал. Начал метаться над островом. Время поджимало, солнце вот-вот грозило взойти. Может ли хитобан учуять, где находится его тело? Если может, Тиба ринулся к берегу, но опоздал — тело к этому времени лежало глубоко под водой, недоступное для хозяина, с камнем, привязанным к ногам. Нырнуть? Отыскать? Прирасти? Не выплывешь, задохнешься: камень есть камень.
Рассвет положил конец метаниям.
— Вот и всё, — с видимым облегчением произнёс господин Сэки.
— Всё, — согласился инспектор.
И, гулко хохотнув, добавил:
— Представляю, какие лица будут у тех, кто станет читать мой доклад!
Сборы заняли много времени.
Сперва решали, что делать с головой. Везти в Акаяму, как доказательство? С одной стороны, для такого решения имелись веские основания: голову без труда опознали бы, подтвердив личность Ямаситы Тибы. И что? Ещё до нашего отъезда в докладе стражников прозвучало: тело и голова Ловкача найдены по отдельности. Мёртвая и протухшая в дороге голова не смогла бы подтвердить способности хитобан. Напротив, её омерзительная плотскость сама по себе противоречила любым чудесам.
— Не повезём, — принял решение инспектор. — Голова пропала, голову нашли, голова сдохла… Наверху решат, что мы морочим им голову. Сделаем общий доклад, так будет достоверней.
— Достоверней? — с непередаваемым сарказмом подхватил Сэки Осаму. — Это уж точно!
Топить голову мы тоже не захотели. Во-первых, камень гораздо легче привязать к телу, чем к голове. Вдруг верёвка, размокнув в воде, соскользнет? И потом, голова на дне, тело на дне… Опасная близость! От такого трупа, каким был Ловкач, можно ждать любых пакостей. Не хватало ещё, чтобы близ острова Девяти Смертей всплыло какое-нибудь чудовище! Даже если святой Иссэн выяснит, как зовут чудовище, никому от этого легче не станет.
— Сжечь, — предложил господин Сэки. — Наилучший выход.
Его идея не встретила сопротивления.
Топливо для костра ссыльные собирали чрезвычайно долго. Я с ужасом представил, что было бы, реши господин Сэки сжечь найденное тело Ловкача. Торчали бы мы на острове до пришествия будды Мироку [41]! Всё это время мы стояли возле палатки, не спуская глаз с головы. Казалось, она вот-вот моргнёт, дрогнет ушами и улетит неизвестно куда.
День, не день, смерть, не
