Отряд по дуге обогнул дворцовую крепость, зайдя с тыла, – здесь была самая высокая стена, уходящая на такую высоту, что до нее нельзя было добросить веревки с якорями, и кроме высоты стену здесь защищал глубокий ров, на дне которого вкопаны острые пики, – стоит только попробовать переплыть зеленую, пахнущую тиной воду, и бронзовые лезвия вспорют мягкое тело с ног до головы.
Это знали все. И уж точно – защитники дворца. Потому здесь на стенах было в несколько раз меньше дозорных, чем над воротами, где шел основной бой. Все силы, что можно было задействовать, пустили на отражение штурма, оставив на безопасной стене два десятка дозорных, распределившихся на протяжении нескольких сотен шагов. Это было неопасно для дворца – какой безумец возьмется штурмовать крепость здесь, в самом сложном, опасном для штурмующих месте, где их легко можно выбить из луков, прежде чем они смогут подойти к гладкой, отшлифованной руками людей, солнцем и дождями могучей стене, подпирающей небеса? Здесь так же горели факелы, так же стояли люди, вглядываясь в ночную мглу, еще более непроницаемую после неверного света факелов, трещавших на ветру.
Отряд расположился поодаль, в тени деревьев, окружавших дворцовую площадь. Быстро собрали снаряжение и замерли, ожидая приказа. Зверь подозвал командира отряда, несколькими короткими, рублеными фразами объяснил, что нужно делать, – тот молча принял указания, не выдав эмоций ни словом, ни жестом, ни дрогнувшим мускулом на каменном лице. Отошел, подозвал командиров групп и выдал задание уже им. Через десять минут все было готово.
И тогда Зверь скомандовал:
– Начали! Вперед!
Отряд помчался к стене, напоминая собой цепочку муравьев, несущих огромный стебель сахарного тростника. Этот «стебель» представлял собой что-то вроде очень длинной лестницы – крепчайшее, легкое железное дерево трудно обрабатывать, стоило оно довольно дорого, и делать из него «лестницу» было совершеннейшим кощунством, с точки зрения столяров и простых горожан, для которых купить даже брусок железного дерева стало бы неподъемным грузом тощему кошельку. Но, сделанное даже из такого дерева, длиннющее сооружение весило очень даже прилично, и, чтобы тащить его, требовались крепкие, очень крепкие парни. Ров широк, преодолеть его непросто.
Дозорные были увлечены битвой, смотрели туда, где решалась судьба дворца и их собственная судьба, потому они не сразу заметили приближающуюся опасность. И только когда бо́льшая часть отряда Зверя переправилась через ров, один из гвардейцев на стене глянул вниз и не поверил своим глазам: через ров перебегали люди, поднимая брызги и не проваливаясь, будто умели ходить по воде!
Лестница легла на острия пик, залитых водой, и они послужили опорой для прогибавшегося «настила». Почему о такой возможности использовать пики никто из защтников не подумал раньше, теперь не имело никакого значения.
Боец завопил, закричал, собирая гвардейцев, но, прежде чем они успели собраться, ров был уже преодолен, «мост» разобран и превращен в две штурмовые лестницы, медленно поднимающиеся к краю стены.
Часть штурмующих осталась на узкой полоске земли, примыкающей к стене, и оттуда вверх полетели стрелы, сбивая выглядывавших из-за парапета бойцов. Арбалеты и короткие, двойного изгиба луки били точно, и уже не один неудачник пустил пузыри, закончив свои дни в грязной воде крепостного рва, окрасив ее своей кровью в розовый цвет.
Защитники стены не отставали от штурмующих в смертоубийстве. Если они и уступали нападавшим в умении убивать, то у них имелось множество способов скинуть врага с хлипкой лестницы, которая не доставала до верха парапета на половину человеческого роста. Летели камни, дробя головы и разбрызгивая мозги по стене, стрелы вонзались в головы и плечи штурмовиков, не имевших возможности прикрыться щитами, – руки заняты, и все, что может человек, забирающийся по лестнице, это лишь молиться да изрыгать ругательства в адрес врагов.
Штурмующие лезли и лезли, не обращая внимания на потери и ожидая приказа командира, а он все молчал, завороженно глядя, как гибнут его соратники, с которыми он был знаком много лет…
Зверь пересек ров в числе первых и тут же побежал вдоль стены, уходя от места переправы как можно дальше. Через минуту он находился уже в сотне шагов от того места, где вздыбились штурмовые лестницы Верных. Тогда он прижался спиной к гладкой стене, будто став ее частью, достал из наплечного мешка баночку с коричневой, резко пахнущей жидкостью, аккуратно вынул деревянную пробку и вылил на ладонь тягучую жидкость. Бросил баночку под ноги, размазал жидкость по ладоням, подождал, затем повернулся к стене и пришлепнул ладони к гладкому камню как можно выше над головой. Подтянулся и пополз вверх, как огромный паук, быстро перебирая руками и стараясь не думать о том, что под ногами бездна и, если он упадет, то свернет себе шею или свалится в ров, что еще хуже, – мало радости умереть в грязной выгребной яме нанизанным на острое копье.
В этом месте никого из защитников не было, всех отвлекли штурмовые лестницы, да и кто может предположить, что некий безумец поднимется по стене, используя специальное снадобье, о существовании которого знали только посвященные.
Перевалившись через парапет, Зверь упал на пол. Прижавшись к стене, достал из потайного кармана другую мазь, смазал руки, и они тут же перестали прилипать ко всему, чего коснутся. Потом сбросил с себя плащ и остался в мундире Пса, слегка испачканном, но легко узнаваемом, натянул черный берет, вскочил на ноги, готовый к любой неожиданности.
Впрочем, неожиданностей пока не обнаруживалось: гвардейцы методично уничтожали безумцев, штурмующих неприступную стену, безумцы выбивали защитников, срезая их точными выстрелами. То есть все шло по плану.
Зверь достал из мешка небольшой пакет, чиркнул им о камень парапета и запустил вниз, вдоль стены, по направлению к полю боя. Не дожидаясь результата, бросился к лестнице, спускающейся вниз со стены, и, когда перепрыгивал через ступени, проносясь по стертым за тысячелетия каменным плитам, услышал позади грохот, подобный далекому удару грома.
Все получилось как надо. Сейчас остатки Верных откатываются назад, отброшенные доблестными защитниками крепости, радующимися своей победе. Так и было задумано и прошло со свистом, как любили говорить в родной деревне.
Основной бой, над воротами, так и продолжался – во дворе замка группами и по одному перемещались люди, на стену шло подкрепление, ранее еще не задействованное, со стены утаскивали стонущих раненых, которым повезло не свалиться вниз, как сотням их товарищей, тащили камни, воду для котлов, под которыми горело пламя. Этой ночью многие станут калеками, многие умрут и многие задумаются – так ли хорошо служить в армии? Одно дело получать жалованье в мирное время, когда главная неприятность – нагоняй от командира за сон на посту, и другое – получить стрелу в глаз или копье в брюхо, когда ты еще жив, но все равно будто уже сдох, когда тщетно пытаешься вправить назад вывалившиеся на колени вонючие сизые кишки, похожие на огромных червей.
