– Да чтоб тебя вспучило! – рявкнул киммериец. – Сет тебе в попутчики, делай что хочешь!
Хасти кивнул, сложил ладони лодочкой и забормотал что-то в сложенные ладони стремительным речитативом – как и обещал, подумал Коннахар, прямо здесь и сейчас, и отступил на пару шагов, уже наученный горьким опытом, ожидая молнии с ясного неба или раскалывающейся земли.
Ничего подобного не произошло. Конан, сидя на краю лежака, сдвинув брови, с интересом наблюдал за магиком.
Спустя пять или шесть ударов сердца под потолком шатра сгустилось небольшое туманное облачко, алое с голубым отливом. Под подозрительными взглядами людей оно сгустилось, стремительно вращаясь вокруг себя, разбухая и наливаясь трепещущим золотым огнем. Варвар отчетливо проворчал что-то оскорбительное касательно рехнувшихся колдунов и расстояния броска топора. Создатель облачка невозмутимо пожал плечами, протянул сложенную ковшиком кисть – и туман послушно пролился в нее, застыв подрагивающим столбиком, кроваво-красным с редкими золотыми прожилками.
– Вот оно, Проклятие Безумца, – буднично пояснил Одноглазый. – Красиво смотрится, правда?
– И что, всего-то было и делов? – не поверил король Аквилонии, косясь на полупрозрачный то ли кристалл, то ли кусок застывшей жидкости. – Без всяких завываний в полночь, без кровавых жертв, пентаклей, ураганов и всего прочего? Немного побухтел в пригоршню – и все? Сдается мне, кому-то здесь пытаются морочить голову…
– Если бы я посреди ночи запалил без дров костер до небес и собственноручно зарезал парочку молоденьких девственниц, это показалось бы тебе более убедительным? – заломил уцелевшую бровь Хасти. – Настоящие чудеса, между прочим, творятся именно так – тихо, без лишнего шума. До сих пор мы пытались одолеть проклятие дурной силой, ломая его власть могуществом Благого Алмаза. Отсюда все эти красивости, фонтаны огня, молнии с ясного неба и прочее. Теперь же я попросту позвал Кару Побежденных именем ее создателя, и она пришла, как верный пес приходит к хозяину. Все равно что пытаться вышибать железную дверь тараном – или открыть ключом, тихо и незаметно…
Он вдруг по-лошадиному фыркнул, заявив:
– Между прочим, будь на моем месте некто более предприимчивый и не обремененный совестью, он быстро смекнул, что Каре можно подыскать новую добычу. Семейство давнего врага, к примеру. Или всех без исключения обитателей неприятного тебе государства, не исключая младенцев и стариков. Только не предлагай отправить его в Гиперборею! – последнее было добавлено при виде злобной ухмылки, появившейся на физиономии варвара. – Равновесие так равновесие. Блейри получит все без изъятия. Он же так стремился быть во всем первым и единственным! Итак…
– А что сейчас творится в Пограничье, страшно представить, – растерянно протянул принц, глядя, как туманное облачко Проклятия словно бы нехотя рассеивается, превращаясь в искрящуюся, уже с трудом различимую простым глазом ленту. Она сползла с руки Хасти, неторопливо проструилась к стене шатра, отыскала неприметную щель и вылетела наружу.
– Ничего особенного там не делается, – магик с явным отвращением отряхнул руки, поискал, чем бы их вытереть, и воспользовался приготовленной для королевской перевязки чистой тряпицей. – Проклятие завладевало оборотнями постепенно, в течение нескольких дней. Значит, и исчезать будет тоже не сразу. К скограм вернутся разум, возможность менять облики, память о тех временах, когда они были людьми… Общество же маленькой Ричильдис смягчит для них эти внезапные переходы от одного состояния к другому. Что они будут делать потом – не знаю. Может, разбегутся по лесам или вернутся в брошенные дома. То-то для твоего друга Эртеля будет новость – он уже не законный король, а неизвестно кто!
– Не напоминай, – огрызнулся Конан. – Другого выхода все равно не было. Он мне еще спасибо скажет! Эй, а что это там?
***
Снаружи донесся чей-то тревожный выкрик, потом еще один… А потом Коннахар поперхнулся воздухом – в шатре возник незваный гость. Именно возник, поскольку Конни был твердо уверен: визитер не отодвигал входное полотнище, но проскочил сквозь него, как игла пронзает тонкую ткань… или огонь прокладывает себе дорогу. Второе сравнение казалось более верным, ибо посреди палатки стояла госпожа Иллирет ль’Хеллуана – с вскинутой правой рукой, вокруг которой расплывалось бледно-оранжевое сияние, сведенными в одну линию тонкими бровями и в небрежно перехваченной поясом чьей-то рубахе, ей великоватой и постоянно сползавшей с плеча. На голове магички красовалась сбившаяся набок повязка. Совершенно некстати Конни пришло в голову, что он видел альбийку только в доспехе и еще раз – в ворохе алых шелков. А у нее, оказывается, очень неплохая фигурка со всем, что полагается красивой женщине, правда, такая же худощавая, как у Айлэ или ее матушки Меланталь. Иллирет пребывала в состоянии еле сдерживаемой ярости, но, кинув быстрый взгляд по сторонам, несколько успокоилась и опустила руку. Готовое вот-вот сорваться и испепелить все вокруг заклятие угасло.
Хасти, только что державшийся орлом, при виде давней знакомой почему-то сгорбился, пытаясь исчезнуть или прикинуться, что его здесь вовсе нет. Конан же взглянул на ль’Хеллуану с откровенным интересом: он ее уже не раз видел и кое-что узнал о загадочной девице из прошлого, но раззнакомиться толком пока не успел.
– Что происходит? – ровный и звонкий голос Иллирет, украшенный темрийским акцентом, вполне подходил для того, чтобы дробить на мелкие части кристаллы или совершать иные разрушительные действия. – Это походило на чары Исенны… Они вспыхнули, разгорелись и пропали. В чем дело?
Около шатра затопотали шаги, кто-то вежливо кашлянул, затем полотнище решительно откинули в сторону и внутрь сунулась бледная Айлэ Монброн. Из-за ее плеча выглядывал встревоженный мэтр Ариен Делле.
– Извините нас, пожалуйста, – баронета, стоя на пороге, торопливо присела в полупоклоне. – Я просто хотела убедиться, что все в порядке. Мы сидели, разговаривали… а госпожа Иллирет вдруг схватилась за голову, крикнула что-то непонятное, вскочила и побежала сюда. А мне стало чуточку нехорошо… потому что поблизости кто-то использовал очень могущественное колдовство, я такого никогда не встречала. Хасти, это ваших… твоих рук дело? Ты же нас перепугал до смерти – и меня, и ее!
– Я не виноват, что вы обе такие чувствительные, – не поворачиваясь и не поднимая головы, буркнул Одноглазый.
Поскольку отец молчал, Коннахар решил вмешаться с объяснениями:
– Это было Проклятие Безумца. А теперь его нет и больше не будет. Хасти его уничтожил. Совсем.
