которое заставило бы Магистра собственноручно деактивировать установки подчинения, даже если бы ему взбрело в голову покончить с собой.
— Таково было моё условие, — покаялся Семён. — Медине нужна была моя помощь, чтобы добраться до снука, и он согласился.
— Предатель, — Ксантипа выплюнул это слово как грязное ругательство. — Тебе-то это зачем понадобилось?
— Тому, кто сам является всего лишь орудием чужой воли, кажется нормальным превращать в такие же орудия свободных людей, — в голосе Семёна прозвучало искреннее отвращение к Магистру и всему его Ордену. — Это было бы мерзко даже в том случае, если бы все ваши сказки про Орден оказались правдой, а уж принуждать бессмертных помогать вам гнобить целый мир — это, знаешь ли, уже за гранью добра и зла.
— Благодушная чушь! — Магистр нервно махнул рукой. — Бессмертным было важно, чтобы их совесть оставалась чистой, а без установок подчинения этого было не достичь. Много бы ты сам навоевал, если бы каждый раз размышлял над нравственностью своих поступков?
— Люди должны жить по совести, — голос Семёна прозвучал уверенно, было видно, что свою уверенность он выстрадал. — Да, поначалу многим бессмертным было трудно, они слишком привыкли к безответственности, но они всё равно остались людьми. Не думаю, что какая-то шестерёнка способна это понять. Хватит разговоров, Ксантипа, ты уже выяснил всё, что хотел, а мне противно находиться рядом с тобой. Давай, приводи свой приговор в исполнение, ты же для этого притащил с собой бессмертного.
— А приговор уже вступил в силу, — на губах Ксантипы заиграла злорадная улыбочка, — из портала без моего разрешения никому не выбраться, даже Мастеру. Ты останешься здесь и будешь медленно умирать от жажды, потому что слишком горд, чтобы покончить с собой. Сними с него наручники, Джарет, пусть напоследок насладится своей свободой.
Через минуту Семён остался в одиночестве, и единственным его собеседником теперь был холодный ветер, издававший заунывный вой, проносясь над колышущимся морем травы. Чёрных птиц, маячивших в блёклом небе, вряд ли можно было счесть за полноценных участников беседы, уж больно они были молчаливы. Оказавшись по собственной глупости в руках Ксантипы, Семён сразу решил, что жить ему осталось считанные минуты, ну в худшем случае — часы, если Магистру приспичит помучить своего пленника перед тем, как убить, однако он ошибся. Организм бессмертного мог много дней поддерживать своё существование в рефлекторном режиме, так что любоваться этим унылым пейзажем Семёну предстояло ещё очень долго.
Было уже далеко за полночь, а свет в кухонном окне всё горел. Нарьяна терпеливо ждала, не решаясь войти в дом, пока его обитатели не отправились на боковую. Нет, она вовсе не собиралась снова попытаться подчинить себе Варда, после разоблачения единственным её желанием было оказаться как можно дальше от этого дома. От одного лишь воспоминания об ужасном ангеле возмездия, которым обернулся такой с виду безобидный мальчишка, стоило ей только высказать угрозу в адрес его так называемого отца, у Нарьяны от страха сводило все внутренности. Уж чего-чего, а столкнуться с гневом своего тёмного господина, пусть даже в образе его посланника, бедной ведьме не хотелось, хоть режь.
Её решение проникнуть в дом было продиктовано не капризом, а насущной необходимостью. Унося ноги из опасного места, Нарьяна совершенно позабыла про лежавший в луже воды амулет, в котором была заключена Тень. Несмотря на своё показное презрение к магическому двойнику, ведьма даже мысли не допускала о том, чтобы расстаться с частью своей души. На самом деле эта водяная трусиха и зануда была ей дороже всего на свете, только Нарьяна не желала себе в этом признаться. Однако, как только речь зашла о возможной потере Тени, она без колебаний отправилась в диверсионный рейд, чтобы выручить из плена свою светлую половинку.
Эта спасательная операция уже сама по себе была довольно стрёмной, ведь Вард обладал незаурядными эмпатическими способностями и мог засечь диверсантку даже во сне, так вдобавок ко всему обитатели дома так некстати вздумали полуночничать. К счастью, ведьме не пришлось торчать всю ночь под забором, дожидаясь удобного момента для проникновения, поскольку обитатели соседнего дома куда-то уехали, и Нарьяна обустроила свой наблюдательный пункт со всеми удобствами в мягком кресле у окна пустующего строения. Вроде бы наблюдательница прикрыла глаза всего на секунду, но усталость и нервное напряжение сделали своё дело, погрузив её в сон.
Сновидение было странным и пугающим. Нарьяна оказалась на равнине, поросшей густой высокой травой. Травяное море казалось бесконечным и выглядело довольно уныло, в особенности, когда откуда-то налетел ветер и принялся пригибать гибкие стебли к самой земле. Даже во сне женщина ощутила озноб от холодного прикосновения мощного воздушного потока. Нарьяна побрела вперёд, раздвигая траву руками, и вскоре наткнулась на вытоптанный участок, посреди которого скорчившись лежал Вард. Она со всех ног бросилась к своему бывшему возлюбленному и принялась его тормошить. Вард с трудом разомкнул веки, и его глаза тут же засияли как два огонька.
— Кира, — едва слышно прошептал он, — ты пришла.
— Я тебя спасу, — услышала Нарьяна незнакомый женский голос и проснулась.
Она бросила взгляд в окно и злобно прищурилась, огонь на кухне всё ещё горел, хотя небо на востоке уже начало явственно светлеть. Дольше ждать было бессмысленно, в конце концов, Вард мог просто забыть погасить лампу. Умывшись и приведя себя в порядок, Нарьяна выскользнула на улицу и без каких-либо приключений проникла в прихожую своего бывшего дома. Кладовка, превращённая ведьмой в колдовское логово, находилась наверху и примыкала к кухне, так что ей по любому нужно было пересечь освещённое пространство. Прежде чем подниматься по лестнице, Нарьяна прислушалась, но не уловила ни единого звука. Если кто-то и находился на кухне, то он, скорей всего, спал.
— Я только заберу амулет, — подбодрила себя ведьма, — он не имеет права мне это запретить.
Тихо поднявшись по ступенькам, она притаилась за косяком кухонной двери и заглянула внутрь. На кухне никого не было, и это вызвало у Нарьяны приступ бешенства. Оказывается, она напрасно проторчала в засаде всю ночь. Наверное, именно из-за своего дурного настроения она не сразу обратила внимание на некоторые странности в обстановке кухни. Только на обратном пути, благополучно добыв свой амулет, ведьма заметила опрокинутый стул, осколки чашки около стола и залитый чаем пол.
— Это уже не моё дело, — пробурчала она себе под нос и направилась на выход.
Однако, взявшись за ручку двери, Нарьяна остановилась и, грубо выругавшись, полезла обратно. Обойдя весь дом, она не обнаружила никого из его обитателей. Ни
