В пятнадцати шагах от кончика рога Зунга Чалый чуть наклонился вперёд, выказывая готовность к рывку и мгновенному, сметающему удару под Усилением кратким. Подобного удара призыв Хантера не выдержал бы точно. Но одновременно с тем Кошмарный Медведь встал на дыбы, резко и страшно превзойдя в росте даже великана-Круглого. Слабое дрожание воздуха вокруг него исчезло — и возникло вокруг Закрона!
Результат?
Вместо рывка Чалый споткнулся, припадая на колено. Его лицо исказило изумление, затем страх, затем ярость. Он взревел, превозмогая навалившуюся тяжесть, вскакивая на ноги… плёнка защиты, облекающая его и созданная зачарованной бронёй, истощилась, но ослабила давление со стороны Кошмарного Медведя…
…и в этот миг над землёй с хлопком пронеслось нечто, поднявшее клуб пыли, а обе икры Закрона, но особенно глубоко правую, словно бы рассекло невидимым лезвием. Он покачнулся, но устоял. Хлопок! И рана на правой икре углубляется, да так, что нога подламывается. Хлопок! И ещё одна рана расцветает алым на плече его правой, вооружённой руки.
— Три! — орёт Чалый. — Три сучьих призыва! Гроб, медведь!!!
Не думая ослушаться своего атамана, Этцин по кличке Гроб делает своё дело. То есть бьёт из невидимости, тем самым эту невидимость временно теряя.
И, конечно, нарушая правила поединка — притом очевидным для всех образом.
Помимо талисмана, обеспечивающего носителю четыре вида скрытности — для зрения, слуха, обоняния и магического восприятия — самый верный из подручных Закрона имеет лёгкую броню Ограждающего Отклонения Атак (одну из тех, что отжаты у Башки). А вооружён он тоже знакомым Мийолу средним мечом Улучшенного Убийственного Рассечения. Разумеется, атака таким оружием, причём направленная прямо в сердце Кошмарного Медведя, смертельна.
Но амулета со Средним Отвержением Яда, как у его лидера, у Этцина нет. У него вообще нет никакой защиты от ядов.
Поэтому мгновенный бросок Болотной Наги к нему, не успевшему снова скрыться в спасительной невидимости, ставит в его жизни жирную точку.
— Четыре призыва, — хрипит Чалый потрясённо.
— Не угадал, — отвечает Хантер весело и громко. Так, чтобы услышали ВСЕ.
Хлопок!
Невидимое лезвие чиркает уже не по конечностям, а по горлу. Если Закрон и хотел сказать что-то напоследок, то возможности у него больше не остаётся. Алое бьёт фонтаном, левая рука уже мёртвого, но ещё не смирившегося Воина пытается закрыть рану.
Не получается.
Агония его коротка и сравнительно милосердна. Материал для сравнения валяется тут же, наглядно демонстрируя все неприглядные и мучительные особенности гибели от яда.
— Ну, вот я и победил, — констатирует Хантер, когда последняя судорога Чалого стихает.
Не слезая со Свирепого Двурога, маг коротким жестом опрокидывает в рот флак с неким зельем… хотя почему же «неким»? Учитывая, как взбурлила его прана и начал стремительно прирастать уменьшившийся из-за призыва Амфисбены резерв, во флаке находилось зелье Силы. Причём улучшенное, превосходящее концентрацией обычное раз в пять. А ценой — десятикратно.
— А ведь я собирался оставить ему жизнь. Если бы он играл честно, по правилам, мне бы вполне хватило некоторого количества крови и выполнения обязательств после проигрыша. Но если бы бандиты умели играть честно, они были бы кем-то другим. Кем-то лучшим.
Почти беззвучный — и искренний — вздох.
«Я действительно не хотел убивать… а теперь надо доиграть пьесу до конца».
— Знаете, в чём ещё состоит разница между стражником и преступником? Ну, помимо тех целей, которые они преследуют? За стражника отомстят. Или хотя бы сделают вид, что отомстили. А за преступника, который всю жизнь грёб исключительно под себя и почти никогда ни с кем не делился по доброй воле; за бандита, который только и делал, что грабил да убивал… эх. Обычно за этих несимпатичных персон мстить просто некому.
— Неправда!
— Правда, Кирфохира Шило. И ты это знаешь лучше многих. Потому что если бандит был ещё чьим-то сыном, отцом, братом, другом, возлюбленным — то и мстить за него будут именно как за сына, отца, брата, друга, возлюбленного. Как за атамана или любовника? Никогда. И если ты всё же когда-нибудь соберёшься отомстить мне, памятуя, что только раб мстит сразу — попытка эта случится не из-за того, каким замечательным человеком был Чалый и как от его отсутствия рядом опустел мир. Если ты попытаешься мстить, то лишь из-за самолюбия, уязвлённого моими словами, и ложно понимаемой бравады. Но ты не попытаешься. И никто из вас не попытается. Самое большее, что вы сделаете для этих двоих — похороните неподалёку. Потому что у преступников нет ценности выше, чем собственная жизнь. А за меня мстить будут. Причём не сделают вид, что отомстили, нет. Именно отомстят.
— Если ты такой умный, может, ещё и совет подкинешь? — крикнул Акси Кулич.
— Легко. Прекращайте быть бандитами, как при прежнем атамане, и становитесь командой Охотников. Нормальной, следующей традиции. Потому что только кажется, будто преступниками быть выгоднее. Враки! Много выгоды вы нажили под Закроном, кроме дурной славы и протёкших меж пальцами клатов? Становитесь командой. А лидером поставьте Кирфохиру… если, конечно, моё мнение вам интересно. Она не даст вам снова свернуть на тёмную дорожку, виден в ней некий стержень. Покрепче, чем во многих Воинах, что бреют бороды или отращивают их. На этом сеанс раздачи дармовых советов прекращаю, всем внимавшим моя искренняя благодарность. Шак, Рикс, соберите мои боевые трофеи, пожалуйста.
Спустя полчаса, когда на обочине дороги кучка Воинов и один маг-специалист обсудили назревшие вопросы и взялись за рытьё двух могил, Мийол остановил Зунга.
— Помнится, я обещал вам знакомство с первым из моих призывов? Что ж. Знакомьтесь: Эшки из рода Серокрылых Филинов. А вас она знает ровно столько же, сколько и я…
