Гном: Детство - Юрий Выборнов

не приходил. Ребята мы были деревенские, все добровольцы и военному делу тогда не были обучены. Взяв командование на себя я оценил превосходство врага и отдал приказ отступить в крепость неподалеку. Она была полуразрушена и в ней давно никого не было, но укрыться в нескольких помещениях, до подхода подкрепления было, вполне себе можно.

— Ого, — сказал Тахон.

— Ого, — сказал Гурд.

— Ну так вот сидим, мы окруженные врагом, — продолжил гном, ковыряя в ухе пальцем, то и дело доставая его для детального осмотра, — время шло, подмоги не было, еды и воды тоже. Неприятель решил не брать крепость, а просто дождаться пока сами сдадимся, либо ослабнем от голода. Спешить было некуда, они успешно наступали по всей границе. И тут один из моих бойцов прибежал из другой части крепости, и задыхаясь рассказал, что нашел подвал и что подвал этот вовсе не подвал, а тайный выход из крепости. Ему про такие отец рассказывал, а отцу его отец.

— ну все ожили, встрепенулись, появилась надежда, — Гурд встал, подошел к забору посмотреть не накрыли ли уже столы, он не ел третий час и его желудок стал напоминать ему об этом, — пришли, смотрим, лестница вниз и дверь дубовая. Толкаем... не открывается. И топором никак, дуб за столько времени как камень стал. Нашли какой-то брус... полугнилой... и им все вместе с разбегу, ну никак. Уже отчаялись. Тут во мне первый раз и проснулся берсерк. Не помню что было и как, но как мне рассказали я громко взревел, мышцы наполнились кровью и не слыша никого стал набрасываться на дубовую дверь прямо лбом с разбега. Раз двадцать пять наверно... пока дверь не разлетелась в щепки...

— А почему дубовая Башка прозвали? Дядя Гурд, — удивленно спросил Тахон, смотря на воина с открытым ртом и изумленными глазами, — Ведь это же здорово, такую силищу иметь.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся Гурд, — так не было там никакого тайного хода, винный погреб это был, с бочонками вина и подвешенным к потолку вяленным мясом. А Дубовая Башка? Так это потому, что дверь оказывается была вовсе не закрыта, а просто открывалась в обратную сторону.

— А-ха-ха-ха-ха, — засмеялся молодой гном, да так громко и звонко, что даже Гурду стало не по себе, и Альма выглянула в форточку, не придавило ли какого поросенка под окном. Тахон не смеялся со дня исчезновения родителей и уже позабыл как это делается, — и что? Как вы выбрались из западни?

— Ой, не помню, — улыбаясь ответил воин, — мы упились вином с горя, пьяные сидели несколько дней, потом пришли королевские мечники и освободили нас.

— Дела, — сказал Тахон.

— Дела, — ответил Гурд и повернулся к окну, — Альма! Ну что там? Когда за стол сядем?

В тот день вся деревня гуляла, играли на гармони, пели песни, Гурд потратил все деньги за отпуск, которые ему вручил лорд при отбытии и, по его указу, купил самого лучшего и дорогого вина, что было в тех краях. Люди и гномы в Скалозубке отродясь такого не пробовали. Все кушали, пили, плясали и только местный дурочек Исашка бегал вокруг столов и просил дать ему целую бутылку обязательно не распечатанную, никто так и не понял зачем.

— Альма сидела рядом с Гурдом, то и дело подкладывая в тарелку разных вкусностей, он уплетал за обе щеки, а она вдруг взгрустнув тихо сказала:

— Завтра ты уйдешь на службу и я тебя еще долго не увижу.

— Не совсем так, моя булочка, — сказал Гурд, протыкая вилкой большую пельменину, — лорд отпустил меня еще на десять дней и если ты ему понравишься, а уж в этом будь уверена, то не против чтобы ты переехала в замок.

Альма от неожиданности вскочила, схватила со стола чарку, выпила до дна и расцеловала, до треска в ушах, почему-то покрасневшего гнома.

Тахон встал с утра пораньше. Переделал все дела по хозяйству, как можно быстрей, что бы наконец дедушка отпустил его к Гурду. Сегодня тот день когда воин обещал его поучить бою на топорах. Молодой гном очень волновался, ведь ему никогда раньше не приходилось сражаться, а топором он только дрова рубил. Даже хотел пропустить завтрак, но с дедом спорить бесполезно и пришлось перекусить парочкой запеченных в углях курочек.

— Тетя Альма, а где дядя Гурд? — спросил Тахон, не успев зайти в калитку.

Альма с утра занималась стиркой и как раз развешивала белье на веревке во дворе.

— О, Тахон, пришел таки, старого выпивоху ищешь? — Альма скинула полусырые простыни обратно в тазик с плеча, — представляешь, навадился этот хрыч после обеда в чулан ходить, любит подремать в тишине говорит, что бы никто не беспокоил. Койка у него там сколочена. Смотрю выходить стал каждый раз оттуда, как сам не свой. День наблюдаю, два... На третий решила, дай-ка я подушку туда положу побольше. Захожу в кладовку, а там... стоит столик на нем свечка, потрепанная книжка "Тактика боя", лежанка деревянная. Нагнулась пол подмести веником, а там... под лежаком чан стоит с брагой, на черной смородине поставил, хряк толстомордый. Лежит после обеда и посасывает через гибкую трубочку.

— Вылила? —спросил вдруг Тахон.

— Ну конечно, на смородине... с ума со шел? вкуснотище же, — альма снова взяла тряпки из тазика и стала развешивать, — но ему сказала, что отдала соседским поросятам; проходи дружок, вон он сидит под яблонями сам с собой ворчит... обиделся наверно...

Гурд сидел под деревом на траве, и с усердием натирал свой легендарный топор мягкой тряпочкой до блеска, то и дело макая ее в какую то баночку. Увидав Тахона, выправил осанку, и сделав умный взгляд произнес:

— Садись в тенечек, дружочек, напротив меня, уж больно дед твой хочет чтобы я тебя проверил.

— на что? — удивился Тахон, — я думал учиться буду, топором махать,

— Машут гномки платочком, когда гномов провожают, — улыбнулся Гурд, — Топор тебе не игрушка, а боевой топор тем более. Друг он твой, понял? И боевой товарищ. Может жизнь тебе спасти не раз, а может без рук и ног оставить. Тут уж как ты с ним подружишься. Будешь любить как себя, ухаживать, точить, чистить вовремя, кожу на рукояти пропитывать регулярно маслом