— Довольно! — резко оборвала египтянка свой рассказ. — Пора завершить дело. Приготовьтесь умереть во славу великих богов Та-Мери.
По ее знаку четверо монстров, одетых в кожаные фартуки и маски Анубиса, как обычно наряжались в Древнем Египте бальзамировщики, внесли на носилках и положили на каменный стол человеческое тело. Археологи содрогнулись, узнав труп профессора Енски. Из груди Бетси выплеснулся жалобный короткий вопль:
— Сука! Дрянь!
— Blin! — коротко, но точно выразился Бумба, и Миша его поддержал, громко выматерившись на иврите.
— Вашу кровь, презренные пришлецы, мы принесем в жертву великому и ужасному Хентиаменти. А из тел изготовим вот таких же покорных слуг. Начнем с профессора, этого гадкого слюнявого старикашки, возомнившего о себе невесть что! Потом эти болваны. А напоследок я оставлю тебя> тварь! Полагаю, Ральфу доставит удовольствие покопаться в твоем теле! Не так ли, любимый?
Юноша молчал. За все время их пребывания в святилище он еще не вымолвил ни слова.
— Первым вон того, толстого верзилу! — распорядилась Мона-Хенткавес, ткнув пальцем в Бумбу.
Тот дико завизжал, как поросенок, почувствовавший у уха нож резника, и тяжелым кулем осел в руках двух дюжих монстров. Наверное, потерял сознание. Потому как не сопротивлялся, когда его подволокли к деревянному истукану и разложили над чашей у подножия. Бритоголовый жрец, одетый в леопардовую шкуру, вытащил ритуальный нож и вопросительно глянул на повелительницу, ожидая ее распоряжений.
Египтянка подошла к статуе и, протянув к ней руки, молвила:
— О, Анубис, Великий Судия, Тот, кто впереди страны Запада, Владыка Расетау, Стоящий впереди чертога богов! Услышь меня! Прими мою жертву и помоги мне в делах моих! Явись! Явись, о Хентиаменти!
— Жертву! Жертву! — раздалось громкое недовольное ворчание. — А вы меня спросили, хочу ли я этой жертвы, приму ли я ее? А ну, оставьте моего koresha в покое!
Все обернулись на голос.
Посреди пещеры, почти касаясь головой невысокого потолка, стоял во всей красе грозный Песиголовец.
Элизабет, все время недоумевавшая, почему ее приятель не вмешивается, с облегчением вздохнула. Наконец! Таки проснулся, голубчик!
С Мишей Гурфинкелем приключилась форменная истерика. Он начал истерически хохотать, потом икать и снова смеяться.
Бумба, очнувшийся от обморока, сидел на пятой точке и хлопал глазами, видя, что за чудо-юдо вылезло из черной собачьей шкуры его четвероногого приятеля.
Египтянка и монстры застыли, не шевелясь.
— Ты права, Хенткавес! — печально сказал Собако-головый. — Действительно, нужно заканчивать! Твои странствия затянулись. Не пора ли домой, в Аментет? Ты подумай, а? Эй, вы! — обратился Анубис к монстрам. — Узнаете меня?
Твари жалобно заскулили. Как собаки, ластящиеся к хозяину.
— Вот и хорошо! Вот и ладно! Теперь слушайте. Я, Анубис, Великий Судия, Тот, кто впереди страны Запада, Владыка Расетау, Стоящий впереди чертога богов, говорю вам и повелеваю: идите прочь! Возвращайтесь в Аментет. Слышали? Домой!
Монстры вновь заскулили. Но на этот раз радостно, возбужденно, словно получили кусок сладкого пирога. Побросав на пол оружие, они пали ниц перед своим повелителем, лобызая прах у его ног. Потом над каждым из распростертых тел вспыхнуло голубоватое свечение. Хлоп! Хлоп! Хлоп! Легкая дымка заволокла пол, а когда она через минуту рассеялась, ни одного из жутких созданий в храме не осталось.
— А-а-а! — раздался вдруг бешеный крик.
Мона, воспользовавшись тем, что внимание всех было отвлечено созерцанием предыдущей сцены, одним прыжком достигла Элизабет и, схватив ее за волосы, заставила девушку стать на колени. Бетси даже ничего не успела понять. Вырваться тоже не было никакой возможности. В хрупком на первый взгляд теле ее соперницы скрывалась невиданная сила.
— Еще шаг, и я убью ее! — брызжа слюной, взвизгнула обезумевшая египтянка.
В ее руке откуда-то взялся длинный острый кинжал, который она занесла над грудью Элизабет.
— Сделай же что-нибудь, blin! — заорал Бумба, дергая Анубиса за руку. — Что ты, v nature, столбом стоишь?
— Я бессилен. Она живая. А я властен лишь над мертвецами. Если ее разозлить, Бетси может не поздоровиться. Не видишь разве, эта баба уже не властна над своим разумом и чувствами.
Хентиаменти обратил морду к Ральфу. На какое-то; мгновение между ними пронеслась искра, как бы устанавливая незримый мост. Юноша вздрогнул и низко поклонился Песиголовцу.
— Реджедет, — произнес он негромко, делая шаг вперед. — Оставь ее в покое.
Разъяренная женщина дернулась всем телом и пристально вгляделась в парня.
— Как ты меня назвал? — удивилась она. — Впрочем, это не важно! Я всего лишь сделаю то, с чем не сумел справиться ты. Мягкотелый! А еще зовешься мужчиной! Кстати, дорогуша, — язвительно обратилась египтянка к своей жертве, — он ведь дважды пытался отправить тебя в пасть Аммы — Пожирательницы. Один раз спихнул в колодец в гробнице Сети, а второй раз должен был подсыпать тебе отраву. Но отчего-то так и не сделал этого. Что, понравилось барахтаться с тобой в постели?! Сука! Убью!
Бетси метнула на парня взгляд, полный презрения.
Ральф молча принял его. Потом решительно тряхнул головой.
— Реджедет, Великая Царская Невеста, узнаешь ли меня?!
В его голосе да и во всем облике появилось что-то величественное, царственное. Сквозь черты лица Ральфа стали проступать другие, незнакомые. Парень сделался до удивления похожим на портреты молодых владык Та-Кемета: Тутанхамона, Рамсесов. Это лицо, вспомнила Бетси, она видела в ту минуту, когда юноша вытащил ее из вод Священного озера в Карнакском храме.
Кинжал в руках египтянки вздрогнул. Она вновь с недоумением вгляделась в парня. Затем, узнав, вскрикнула и безвольно опустила руки.
— Ты узнала меня, Реджедет! — утвердительно кивнул Ральф.
Все присутствующие, наблюдая за этим странным поединком, безмолвствовали.
— Сенеб, царственный супруг мой, правогласный повелитель Та-Мери, Осирис-Шепсёскаф! Ты пришел за мной?
Юноша кивнул.
— Ты простил меня? Да? — с надеждой обратилась к нему женщина. — Ведь простил? Парень снова кивнул.
— Иду с тобой, муж мой! Владыка Расетау, прими мою последнюю жертву!
С этими словами она вонзила кинжал себе в грудь. Прямо под левый сосок. Туда, где бьется сердце.
С тихим стоном Мона медленно стала сползать по стене. Молодой человек подхватил ее на руки. Склонился к ее лицу и ласково потерся своим носом о нос девушки. Так некогда целовались древние египтяне.
Потом он согнулся в поясном поклоне перед Ануби-qom, а когда выпрямился, произошла странная вещь. Вместо одного Ральфа парней стало двое. Один безвольной куклой упал наземь, а второй, как бы сотканный из лунного света, прижимая к груди свою печальную ношу, шагнул в Темноту.
