И вскоре раздался голос Графгримра:
— Килгор! Ты жив? Ответь, а то я иду к тебе.
В отверстии появился Графгримр и в безмолвном удивлении смотрел на то, что открылось его глазам. На золото и драгоценности, на Килгора, устало опирающегося на меч, и на труп старого короля.
— Сурт мертв! — сказал Килгор, вкладывая меч в ножны.
— О, боги! Ты ранен!
— Пустяки.
Оба смотрели на груду гнили, которая была когда-то королем. Наконец, Графгримр похлопал юношу по плечу и сказал:
— Нам нужно сжечь все это, чтобы быть уверенным, что все кончено. А потом пойдем искать Асни и Скандерберга.
Немного погодя из Ватнарсмаунда стал клубиться черный удушливый дым.
Килгор и Графгримр оставили его догорать, а сами отправились к Гримшлагу. День был пасмурным и сумрачным, особенно на юге, где к небу поднимались черные облака дыма.
Они остановились на вершине кургана, чтобы посмотреть, как клубятся черные тучи в небе. Земля дрожала, извергая пыль, дым и камни. И с ужасающим грохотом Гримшлаг полностью исчез и не осталось ничего, кроме огромной пропасти, низвергающей огненные потоки лавы. Гримстрем встретился с расплавленным камнем и мгновенно окутался облаками пара. Когда осела пыль и можно было что-то разглядеть, потрясенные Килгор и Графгримр увидели только море кипящей воды и языки раскаленной лавы, дымящие в бледном свете северного утра.
Килгор поскакал на вершину холма, где он оставил Асни и Скандерберга. Там он увидел группу людей Скулда, разговаривающих меж собой. Килгор соскочил с лошади и подошел к ним, как слепой. Ему казалось, что он видит себя откуда-то издали. Люди Скулда увидели его, переглянулись. Они приняли его за одного из своих, так он был грязен и оборван после битвы с Суртом, но затем они узнали его. С криками радости они бросились к нему, подхватили на руки и понести в пещеру, где собрались все предводители мятежных войск. Асни выскочила из пещеры, глаза ее были подозрительно красны, но, разумеется, не от слез, ведь она была воином.
Она вскрикнула:
— А мы думали, ты погиб! Мы хотели построить великолепный мемориал на вершине холма, а ты расстроил все наши планы своим внезапным появлением. Где ты был и чем ты занимался? Миньоны Сурта мертвы или разбежались, полные страха, который мы вселили в них. Гримшлаг сожжен. Жаль, что тебя не было здесь и ты не видел возвращения Эльбегаста и альфаров после того, как ты протрубил в рог. И… О, ты в крови, Килгор! С кем же ты дрался? Неужели… ты дрался с ним и победил?! Сурт мертв? — Эти слова вызвали бурю восторженных криков.
Килгор кивнул и сел на камень.
— Ватнар-Сурт убит. Убит своей и моей рукой. И с помощью Эльбегаста и альфаров, и старого Шиммельпфиннинга, и людей Ньяла и Скулда. — Он замолчал вдруг и стал осматриваться, выискивая кого-то. — Но был и еще один, который был со мной все время в зале с колдунами и в Ватнарсмаунде. Он прошел через гораздо большее, чем все мы, и более смелого и отважного человека я еще не встречал. И теперь он исчез, а я даже не сказал ему ни слова благодарности.
Скандерберг пробился к нему через толпу. Он был переполнен важностью.
— У тебя такой вид, как будто ты девяносто лет пробыл в плену у Хел.
Теперь ты должен забыть обо всем и отдыхать. Предоставь обо всем заботиться Асни, ведь это ее страна.
— Ты прав, война кончилась, — пробормотал Килгор, задумчиво глядя на окутанную туманом равнину. В его голове все еще сохранились видения варгульфов, несущихся по ней.
— Варгульфы! — крикнул он и вскочил на ноги. — Что случилось с ними, когда взошло солнце?
Он ждал ответа и боялся его, но Асни улыбнулась.
— Рольфр, Глам, Витторф, Хельги, Раудскогги, Скарп, Авангр, идите сюда, познакомьтесь с Килгором.
— Мы уже встречались в подземельях Гримшлага. Он убил Сурта и освободил нас. Мы дрались с колдунами и троллями, как люди, а не как варгульфы.
— Рад приветствовать вас, — с облегчением сказал Килгор.
Счастливое согласие воцарилось между бывшими варгульфами и людьми Ньяла и Скулда. Только Килгор и Скандерберг не надеялись найти здесь кого-то из родных, поэтому они удалились в пещеру, где колдун занялся ранами Килгора.
Килгор в обстановке всеобщей радости чувствовал себя одиноким. Его родные были за много миль отсюда, и он будет дома не раньше будущей весны.
— Мне хотелось бы выйти домой прямо завтра, — сказал он Скандербергу и отхлебнул чаю. — Я не хочу показаться сентиментальным, но я очень соскучился по старому Вальсидуру. Теперь, когда Гардар освобожден от Сурта, мы больше не нужны Асни.
— Хорошо, мы можем выйти завтра, — Скандерберг положил паутину на рану и забинтовал ее. — Ни тебе, ни мне не нужен шум и чествования. Я представляю себе, как из нас здесь будут делать идолов и прославлять в баснях и балладах. Вультер и Вальсид погибли раньше, чем их стали считать героями. Я не знаю, как мы выдержим все это. Мне не хочется оставаться здесь и видеть, к к коронуют Асни. Ведь она столько времени была всего лишь нашим товарищем. Нет, я думаю, мы можем спокойно попрощаться с этими добрыми людьми, которые навсегда сохранят память о нас в своих сердцах.
— Ты прав, мы не можем обидеть их. Мы останемся. — Килгор вытянулся на земле. — Сейчас я должен поспать. Завтра я хочу послушать рассказ о битве, которая произошла здесь, но сейчас… — Он зевнул, вдруг вспомнив, что он не спал по-настоящему четыре ночи. Земля под ним была сырой и холодной, но он не обращал на это внимания.
Проснулся он уже поздним утром. Потянувшись, он сел и осмотрелся в поисках плаща. Хотя солнце было уже высоко, воздух еще не согрелся. Ночью шел снег и покрыл всю землю мягким ковром, который сейчас переливался под солнцем тысячами огней. Он приятно хрустел под ногами, и угрюмая равнина казалась теперь чистой и ласковой. Небо над головой было ярко-голубым, что чрезвычайно радовало гардарцев. Все они сейчас увлечение готовились к большим празднествам.
Поминутно скользя, Килгор выбрался на продуваемую ветрами вершину холма и нашел там Скандерберга, который занимался тем, что устраивал большой костер, посвященный памяти героев, павших в битве. Дым густым столбом поднимался вверх, к Валгалле.
Заметив Килгора, Скандерберг оставил свое занятие и показал ему холм, который был выбран для создания мемориала Килгору.
— Он должен быть великолепным, и мы хотели заняться им сразу же после завтрака, но помешал ты, когда так неожиданно появился. Кстати, о завтраке…
— Да. Я думаю, как же накормить столько людей, — сказал Килгор, нахмурившись. — Хорошо быть свободным, но голод плохая награда за свободу, когда близится зима. Что же можно сделать для этих людей?
