— Лариш — Больц спросил меня, удалось ли мне составить агравин. Я не видел причин скрывать от него этот факт и ответил, что да, агравин уже создан. Тогда Лариш-Больц предложил мне сделку, которая мне показалась очень заманчивой. Вот в чём она заключалась. Я делаю магистру укол агравина в такой дозе, чтобы он смог совершить перелёт до Парижа или хотя бы до Женевы. За это магистр доложит американскому командованию о моём открытии и о месте моего пребывания, с тем чтобы американцы либо позаботились о моём освобождении, либо сурово наказали тех, кто посмеет ликвидировать меня, а тем самым и моё великое открытие. Не имея от вас, герр профессор, и от вас, герр штурмбаннфюрер, ни малейших гарантий своей безопасности, я принял предложение магистра Лариш-Больца и помог ему улететь. Вот и всё.
Коринг. Какое гнусное предательство! Негодяй! Мерзавец! Да ты понимаешь, что этим ты сам подписал себе смертный приговор!
Гляйвиц. Не спешите, герр штурмбаннфюрер! Если доктор Коринта говорит правду…
Коринг. Он окончательно обнаглел! Но я ещё познакомлю его с методами гестапо! Я его немедленно…
Гляйвиц. А я говорю, вы немедленно успокоитесь и прекратите говорить глупости, герр штурмбаннфюрер! Не забывайте, кем подписано моё назначение!
Коринг. Бросьте, профессор! Теперь не подписи действуют, а сила! У меня достаточно вооружённых людей, чтобы послать ко всем чертям и вас, и ваши полномочия!
Гляйвиц. Вы хотите стать на путь государственной измены?
Коринг. Это вы изменник, коли берёте под защиту врага Третьей империи!
Гляйвиц. Вы забываетесь, герр штурмбаннфюрер!
Коринта. Господа, я не вижу причин для ссоры…
Коринг. Молчать!
Гляйвиц. Доктор Коринта, идите к себе в комнату и ни о чём не беспокойтесь.
Коринта. Вы позволите мне удалиться, герр штурмбаннфюрер?
Коринг. Убирайся к чёрту! Я успею ещё спустить с тебя шкуру!
Доктор Коринта пожал плечами и удалился, предоставив начальникам лаборатории «HV» выяснять отношения. За себя и за Кожина он пока не тревожился. Раз Гляйвиц поверил его объяснению неожиданного исчезновения Лариш-Больца, он не посмеет причинить вред своим пленникам. И сам не посмеет, и гестаповца Коринга обуздает.
Так оно в конце концов и получилось. Какими доводами профессор Гляйвиц сумел урезонить жаждущего крови гестаповца, осталось неизвестным, но Коринту по делу магистра Лариш-Больца никто больше не беспокоил. А утром 18 апреля штурмбаннфюрер Коринг пригласил его к себе в кабинет и с прежней любезностью сообщил, что сегодня его вновь навестят супруги Штильберг с дочкой.
Состояние глубокой душевной депрессии цепко охватило Ивана Кожина. Ни избавление от пыток, ни перемещение с кровати-весов на обыкновенную больничную койку, ни даже известие о том, как ловко доктор Коринта расправился с палачом-магистром, не смогли вернуть Ночному Орлу утраченный интерес к жизни.
Но вот после свидания с Индрой доктор Коринта принёс второе письмо, написанное Иветой. Он рискнул на сей раз не уничтожать его — ему хотелось хоть чем-нибудь растормошить измученного сержанта.
— Иван! Сейчас у меня было свидание с дочкой. Она снова передала мне орешек, а я — ей. Вы в состоянии слушать?
Кожин молча кивнул, не отрывая взгляда от губ доктора. Коринта приободрился и начал приглушённо читать:
— «Дорогой доктор! У нас всё в порядке. Из Москвы прибыл майор Локтев. Скажите Ивану, что Родина о нём помнит и в беде его не оставит. На случай, если связаться больше не сумеем, будьте готовы к ночи с 4 на 5 мая. Если вам удастся освободиться самим, сообщаем адрес, где вас примут и спрячут: Кнежевесь у Праги, дом сорок три. Пароль: «В К-ове уже весело». Ответ: «Скоро и у нас будет веселье». Там отдыхайте и ждите, когда за вами придут. Пламенные приветы Вам и Кожину передают Локтев, Горалек и Влах. От меня особый привет Ивану! Держитесь! Готовьтесь! Уже скоро! Ваша Ивета».
Закончив чтение, Коринта посмотрел на Кожина.
— Дайте! глухо проговорил Кожин и протянул дрожащую худую руку. Он несколько paз перечитал скупые мелкие строчки, написанные рукой Иветы. Узнав её почерк, с жадностью всматривался в каждое слово. Письмо подействовало на него, как целебный бальзам. Вернув письмо, Кожин сказал:
— Уничтожьте его! Я твёрдо запомнил: Кнежевесь у Праги, дом сорок три…
Пока Коринта расправлялся с тоненькой бумажкой: тщательно разжёвывал её и проглатывал, Кожин у него на глазах преобразился — у него снова появилось желание жить, бороться, побеждать. Так остановившийся маятник часов начинает от внешнего толчка снова работать и двигать всю сложную систему зубчатых колесиков.
Весна разгоралась всё ярче, всё решительнее: Весна Победы, Весна Свободы, Весна Мира и Жизни! Ещё огрызалось недобитое фашистское чудовище, но весна уже готовила цветы радости. Обречённые поработители трусливо метались, думая лишь об одном: как уйти от расплаты, как спасти свою шкуру?
В субботу, 21 апреля, в кабинет профессора Гляйвица пришёл штурмбаннфюрер Коринг. Гестаповец был очень расстроен:
— Герр профессор, мне надо с вами поговорить!
— И мне с вами, герр штурмбаннфюрер. Вы пришли очень кстати!
Директор лаборатории тоже утратил свою былую спесь: плечи его опустились, под глазами появились мешки, голос предательски вздрагивал.
Коринг вынул из кармана длинный узкий конверт:
— Я получил приказ из канцелярии протектора. Нам предписывается в ближайшее время ликвидировать лабораторию, со всеми людьми и материалами перебазироваться в Пильзен. Думаю, что смысл этого приказа вам не нужно растолковывать.
— Смысл ясен. Тем более, что я тоже получил тайный приказ о переезде в Пильзен и в этом приказе открыто изложены смысл и цель переезда. В Пильзен ожидают американцев. В связи с этим невольно напрашивается мысль, что это действует наш уважаемый магистр Лариш-Больц…
— Я тоже об этом подумал.
— Вот видите! Хорошо, что вы вняли голосу разума и оставили доктора Коринту в покое. Кстати, герр щтурмбаннфюрер, вы доложили начальству, что агравин у нас уже есть?
— Нет, герр профессор. А вы?
— Я тоже пока воздержался. Агравина у нас, собственно, нет. Есть только доктор Коринта, который знает, как его изготовлять и как им пользоваться.
— Ничего. Мы заставим этого чеха развязать язык. Только бы его отсюда благополучно увезти. У меня, герр профессор, такой план. Мы с пленниками уйдём через тайный ход. Открыто выезжать опасно. Ликвидацию виллы поручим командиру нашей СС Шмидту.
