Собирай силу, собирай. Из камня, из огня, отовсюду. Две преграды позади, третья впереди – последняя.
Так всегда бывает, так положено. Три барьера, за которыми – цель.
Всё сильнее давит нависшая масса немого камня. Темнота кажется чернильной влагой, которой даже дышать невозможно. Дует в спины злой ветер, струится тоннелями сила, скользя сквозь неё, Молли. Словно нить между пальцами, гладкая, скользкая – не ухватить.
Но совсем рядом мерно бьётся сильное сердце Медведя, и почему-то ей делается лучше и спокойнее.
– Всё, – внезапно осипшим голосом выдохнула вдруг Ярина. – Молли, чуешь?..
Ход кончился. Перед ними лежала третья пещера, и размеры её невозможно было угадать; огонёк Ярины воспарил высоко вверх, но там была только чернота.
Что-то не так, вяло подумалось Молли. Мы же не опускались на какую-то страшную глубину!
Огонёк вернулся назад. Ярина тяжело дышала и откровенно пряталась за Медведем.
Темнота. Пустота. Куда дальше?
– Прямо, – проговорила Молли. Надо соскользнуть со спины Медведя, надо идти, спину прямо, плечи развернуть и так держать, как учила мама. «Осанка, девочка, осанка!» Никто не должен усомниться, что она, Молли Блэукотер, сможет всё преодолеть и через всё прорваться.
Даже лорд Спенсер смотрит на неё выжидательно.
Они ушли глубоко, очень глубоко, сами не зная как. Не обычными путями, скорее всего.
Так ощущалось и под Чёрной Горой, подумала она. Вроде бы и немного прошагали по тем коридорам, а чувство было, что в самом сердце земли.
Вперёд. Вперёд, сквозь черноту, как положено дочери Империи и…
И той, кто учился у «варваров».
Они не должны рвать друг друга в клочья, с неожиданной болью и горечью подумала она. Не должны. И норд-йоркские мальчишки, подобные рыжему новобранцу Джиму Хопкинсу, гордо провожавшему её к паровику от пакгаузов, где она впервые увидела своего Медведя-Всеслава, не должны лежать на снегу, раскинув руки и бессмысленно глядя в небо мёртвыми глазами сквозь покрывающиеся изморозью очки.
Не ходите за Карн Дред, и варвары не придут к вам, уж коль вы так их боитесь.
– Мисс Моллинэр, – в неярком свете Ярининого огонька лицо лорда Спенсера казалось гипсовой безжизненной маской, – у нас гости, мисс. Мне, гм, их не удержать. Только вы, уж простите мне эти слова.
Медведь зарычал, рядом с ним выросла Волка. Дескать, как это «только вы»?! А мы на что?
– Он прав, волки́ да медведя́, – выдохнула Ярина. – Гости у нас. Долгожданные…
Но Молли уже и сама ощутила чужое присутствие.
Сквозь мрак и тьму скользили – нет, не привычные уже пустоглазы, мелкая нежить, – скользили словно бы крылатые тени. Те самые, что явились к ней под Чёрную Гору.
Тогда потребовалось всё искусство госпожи Старшей, чтобы остановить их, и какой ценой!..
Лорд Спенсер подался ещё дальше назад, и клинок в его руке предательски подрагивал.
Из дальних углов пещеры заструился мертвенно-серый свет, словно гигантская рука раскидывала погребальный саван.
Из него выступали, выплывали, воплощались тёмные тени.
Ни живое железо, ни пустоглазы не остановили дерзкий отряд. Настало время третьего и последнего препятствия.
Тени оконтуривались, за спинами складывались широкие крылья, словно тёмные облака. Невозможно было различить никакие детали, все черты казались смазанными, туманными, ускользающими, стоило попытаться вглядеться в них пристальнее.
Вот они – те, кто пытался изловить её, Молли, несущуюся птицу, что замыкала цепь заклятия под Чёрной Горой. И кого никто, кроме неё и госпожи Старшей, не разглядел.
Их было много. Дюжина, две… и они продолжали прибывать.
Медведь вздохнул, словно человек после долгой, тяжёлой работы, что наконец-то подошла к концу. Подошёл, ткнулся чёрным носом в щёку Молли, застыл так на мгновение и неспешно потрусил навстречу растягивающимся цепочкой теням.
Волка кинулась следом, яростно щёлкнула зубами, ухватила брата за бок и потащила назад, по-волчьи ругаясь, – никак иначе её ворчание Молли истолковать не могла.
Это помогло. Всеслав приостановился, выжидательно глянул на Молли. Мол, что скажешь?
Что скажу, что скажу…
Что, если с тобой что-нибудь случится, я…
Что, если ты вдруг исчезнешь, мне…
Как ни странно, тени не пытались взлететь, крылья теперь казались больше старинными вычурными плащами.
Они надвигались.
– Ну, мисс… – выдохнул Спенсер. – Если вы нас проведёте и через это…
А я так устала, подумала Молли. Госпожа Старшая! Госпожа, где же вы?!
«Здесь, – негромко ответил знакомый голос. Ответил слабо, но вполне различимо. – Вот, девонька, и настал наш с тобой день. Держись, а уж я, старая, постараюсь с тобой поделиться, чем смогу».
Сердце подпрыгнуло, заколотилось где-то в горле. Госпожа Старшая!.. Пробилась к ней, не забыла, не бросила!..
Да она и не могла бросить. Отшлёпать ученицу за «нерадение» – да, но не бросить.
«Госпожа!..» – чуть не завопила Молли в голос.
«Госпожа, госпожа. Вечно нам с тобой чего-то не хватает, то времени, то пространства. Те же это гости, что к нам с тобой под Чёрную Гору пожаловали…»
«Я уж догадалась, госпожа…»
«Будет тебе. Анеей Вольховной зови. Моим настоящим именем».
Имя перекатывалось на языке словно камешек – непривычно.
«Анея Вольховна… где вы?»
Негромкий смешок.
«Здесь я, внученька. Здесь, на острове. Твари эти, что на тебя наступают, мне же и помогают с тобой говорить. Слушай теперь, милая, что сделать надо…»
* * *
Анея Вольховна, дочь Вольхи Змиевича, внучка Змия Полозовича, правнучка совсем уж сказочного Полоза, Царя Подземного, которого никто никогда не видел, сидела, опершись спиной на всё тот же камень. Рядом стояла кружка, полная воды, – напоил её тот паренёк-офицерик, превозмогло человеческое, да того не знал, что возвращает ей силы эта вода, поднесённая врагом.
Не читал Себастьян Роджерс сказки варваров, которые, конечно, ложь, но и намёк.
Предслава…
Сердце взорвалось чёрной болью, мутью заволокло глаза. Кажется, Анея Вольховна хрипло и глухо не то застонала, не то зарычала, и только всею волей сумела отогнать затуманивающее разум горе.
Потом. Потом думать буду и горевать по сестре.
А сейчас надо вытащить из-под горы свою последнюю и самую лучшую ученицу. И она вытащит.
Чёрное чародейство сотворено, сбит первый замок на пути. Ушёл туда солдат-бедолага, прямо в железные челюсти, за Костяной Предел.
