- А пехота где? – спросил я.
- Охраняет город, - ответил Атрач.
Значит, это не передовой отряд болгарской армии, как мы решили, а, скорее всего, личная инициатива командира Тутая. Наверное, решил блеснуть полководческими талантами, сняв с защиты города часть гарнизона и добавив к отряду ополчение.
На всякий случай я задал проверочный вопрос:
- Хан Богорис с вами?
- Нет, уехал на войну с ромеями, - сообщил пленник.
На слишком хитрого или отчаянного патриота Атрач не был похож, поэтому я предположил, что он не соврал. После чего прикинул, сколько конных воинов мог набрать командир плисковского гарнизона? Наверное, не больше пяти-семи сотен, причем большую часть должна составлять легкая конница.
Поделившись этими выводами с Хелги Стрелой, я предложил:
- Завтра утром возьму тысячу всадников и проведу разведку боем. Если это действительно только небольшой конный отряд, сами справимся, а если подошла вся болгарская армия, отступим и дадим сражение здесь.
Утро выдалось пасмурным. Дождь было брызнул и сразу перестал, лишь малость прибив рыжеватую пыль на лесной дороге, по которой плотным строем двигался мой отряд. Кочевники жались друг к другу, чувствуя себя неуютно в непривычном ландшафте. Я скакал во главе основной группы и привычно оценивал местность на «засадоопасность». Интересные локации попадались часто, потому что дорога петляла между холмами, густо поросшими деревьями и кустами. Будь я на месте болгар, разгромил бы мой отряд в пух и прах. К счастью, несмотря на пару веков, прожитых в лесных краях, они пока не слились с природой и со славянами, остались кочевниками без кочевий.
Когда впереди послышался топот копыт, я подумал, что недооценил противника, что мои люди обнаружили засаду. Оказалось, что наш передовой дозор столкнулся с болгарским. Как и положено отважным воинам, и те, и другие решили не выяснять отношения, а развернулись и поскакали в обратную сторону.
Весть разнеслась по моему отряду. Кочевники загомонили, начали натягивать тетивы на луки. Я тоже прихватил лук на всякий случай, но сейчас взял у Филина одно из трех длинных рыцарских копий. Зря, что ли, вожу их весь этот поход?! Заодно мои соратники получат ответ, зачем мне нужны длинные и тяжелые копья, ведь быстро устанешь наносить таким верхние удары, не говоря уже о том, что управляться им будешь медленнее. Пока повернешь его, замахнешься, в тебе пару дырок замастырят.
Километра через два начиналась долина. Она служила пастбищем, судя по короткой траве одинаковой высоты, К середине лета скот подравнивает ее лучше газонокосилки. Лишь где-нигде гордо торчал розовоголовый чертополох, словно забытый часовой. Лагерь болгар находился в дальнем конце долины у широкого ручья. Это были три больших шатра и нескольких десятков шалашей самой разной конструкции. Вражеские воины, предупрежденные о нашем приближении, приготовились к бою, растянувшись во всю ширину долины возле лагеря. Видимо, идти на помощь осажденным горожанам они не собирались. Наш передовой дозор столкнулся с разведкой, которая должна была проехать до окрестностей Варны и понаблюдать за нами. Как предполагаю, ждали приход болгарской армии, потому что были уверены, что мы не пойдем дальше, пока не получим выкуп, а, как теперь догадываюсь, это не должно было случиться, или не захватим город, что дело не быстрое.
Мой отряд тоже растянулся на всю ширину долины. Поскольку нас было примерно на треть больше, строй был более плотный. Я находился не совсем в центре, ближе к дороге, которая шла по северному краю долины. Копье, положенное древком на правое плечо, казалось с непривычки очень тяжелым, даже пожалел, что взял его.
Убедившись, что все вышли, так сказать, на исходную, я молча толкнул коня колёсчатыми шпорами, которые в диковинку кочевникам, предпочитают нагайку. Следом начали движение всадники, стоявшие рядом со мной, потом их соседи…Отстающие поднажали, и вскоре линия опять выровнялась. Начали движение и наши враги. Сперва и мы, и они скакали трусцой. Когда вошли в зону поражения из лука и полетели стрелы по навесной траектории, все начали подгонять своих лошадей. Если перемещаешься с постоянно увеличивающимся ускорением, есть шанс, что лучник неправильно просчитает упреждение и стрела приземлится позади тебя. Хотя толку от этой стрельбы мало, попадали редко, разве что лучник нервничает меньше, потому что занят делом.
Давно я не участвовал во встречном конном бою. В нем всё слишком быстро. Точнее, время сначала медленно растягивается, как толстая резина, а потом резко сжимается, будто хочет уместить все события в сотые доли секунды. Именно эти «выжимки» и запомнишь – отдельные четкие кадры: круглый кожаный щит со странными кривыми красными полосами по диагонали через все поле, которым закрывался скакавший на меня и чуть левее черноусый болгарин в шлеме-шишаке с рыжим конским хвостом в навершии и кольчуге из толстых колец и, видать, уверенный, что я не достану его при верхнем ударе, и который мое копье пробило запросто, как и кольчугу, и сшибло наездника на землю; боль в правом плече, по которому рубанул палашом скакавший правее меня болгарин, но не смог пробить броню; разворот и разгон коня, чтобы сбить второго врага, который проделал такой же маневр, но скорости мало, и мое копье застряло в его теле и сломалось почему-то беззвучно; юркий молодой болгарин в кожаных шлеме и куртке, который чуть не вышиб мне глаз копьем, а потом откинулся назад так, что, как мне показалось, коснулся лопатками крупа своего коня, благодаря чему остался жив, потому что моя сабля рассекла воздух в паре сантиметрах над его грудью…
Я сделал очередной разворот и увидел, что бой закончился. Оставшиеся в живых болгары, сотни полторы, мчались к дороге и по ней на запад, в сторону Плискова. По полю медленно брели лошади без всадников и, волоча поводья по короткой траве, пытались скубать ее. То там, то там валялись воины, наши и вражеские. Кто-то был еще жив и пытался сесть или встать. Я подал руку одному из них, бритоголовому, помог подняться. У него была пробита кольчуга немного ниже правой ключицы, и из отверстия телка темная кровь. Бритоголовый зажимал рану левой ладонью и хрипло дышал, глядя на меня карими глазами, подернутыми от страха поволокой. Наверное, болгарин. Если сейчас не убьем, то у него появится шанс выжить, выкупившись.
- Иди к вашему лагерю, - приказал я.
Пусть его судьбу решают другие.
97
Ромеи с нашей помощью нагнули хана Богориса. Он отрекся от своего франкского союзника Людовика и принял христианство, причем имя взял Михаил в честь своего победителя. Лизать, так лизать.
К нам прискакал посол Мефодий в сопровождении отряда из сотни катафрактариев. Как понимаю, его закрепили за нами или наоборот. Тяжело спустившись с коня, он с трудом распрямил спину, почесав ее сразу двумя руками через плотную бордовую тунику, а потом опять же двумя руками – свою бороду. Взгляд у него был такой, словно с трудом сдерживался, чтобы не произнести: «За что мне такое наказание?!».
Я пригласил его в трофейный шатер от имени Хелги Стрелы, который молча стоял рядом со мной. Посол бесил его. Чем именно – великий конунг объяснить не мог. Подозреваю, что толстый, неповоротливый, трусливый, льстивый и лживый Мефодий был воплощением всех недостатков, присущих ромеям по мнению скандинавов. Посередине шатра стояли добротный прямоугольный стол и две лавки, сколоченные нашими воинами. У болгар, по крайней мере в походах, пока нет мебели, сидят на коврах и подушках. Мы с Хелги сели на одну лавку, посол – на другую. Филин подал нам трофейные серебряные кубки с красным местным вином. Мой слуга обладал уникальной способностью разливать и подавать вино, не расплескивая. Может, потому, что наливал всем одинаково и не по самый верхний край, как другие. Сколько я ни учил своих слуг, мало у кого получалось так же. Наверное, каждый раз мечтали, что наливают себе.
- Мы победили болгар, заключили с ними мир, - промочив горло красным вином, сообщил посол. – Больше в ваших услугах не нуждаемся, можете возвращаться к себе.
