— Большой театр, вообще-то, в Москве.
— По пути заедем. Девчонок с собой возьмем, устроим роуд-трип в лучших традициях Керуака. Только без наркоты.
Словно подслушав их разговор, смартфон кого-то из посетителей долбит на весь бар ритмом Never Let Me Down Again.
— Это знак! — у Джа глаза блестят. — Матьтвою, это точно знак. Ты мне, кстати, обещал отпуск, когда все закончится.
— А все закончилось? — Джен наклоняется к трубочке за очередным глотком. Спрашивает у Ворона: — Вы так и не нашли вторую Машину?
Конструктор мотает головой.
— Вы уверены, что она есть?
— Абсолютно.
— «Константа» утверждает, что никакой рассылки компромата не было. Они бы перехватили. Старик блефовал. Из Логова нет выхода даже в сеть.
— Он не врал, — спорит Джа. — Я серьезно. И компромат существует, и вторая Машина. Мне кажется, все они перехватили и ищут ее сами, и по ушам ездят, что никакого видео нет, потому что на нем должны быть подсказки, где Машину найти. Толку-то от того, что мы забрали память, если они Машину получат?
— Иметь ее и уметь ею пользоваться — разные вещи, — замечает Джен.
— Научатся. Было бы желание.
— Почему ты так уверен? — спрашивает Ворон, нахмурившись. — Предположим, видео есть. Предположим, к Машине подключались за пределами Логова. Это может быть периферийное устройство, работающее по протоколам, которые нам неизвестны. Управлял же он разрушением приемников и тормозов.
— Нет, — упрямится Джа. — Это не дополнительное устройство, а вторая полноценная Машина. Для секса нужны двое! Я видел. Двоих одновременно. Машина не может работать параллельно на четыре сознания, сигнал смажется, сольется. Там один… как сказать?.. канал. Он как луч. В одну сторону, либо передает, либо принимает. Сложно объяснить технически, просто поверь, я был к ней подключен, она так не умеет. А их было двое. У меня мозг чуть не взорвался!
Ворон угрюмо перекатывает льдинки в бокале.
Джа прав. Вторая Машина существует и искать ее нужно быстро, тихо, чтобы не спугнуть помощника, который, Джен уверен, к ней приставлен. Иначе растворится во времени и пространстве как вся пирамида Отшельника, заляжет на дно глубоко и проспит еще тридцать лет, накапливая силы, выстраивая новый замысел.
Но лезть в новую бойню Джен не намерен (и Джа не позволит). «Константа» проржавела, развалилась на два лагеря, и хотя Джену один из них близок, это уже их война, их наследие (или наследственность?), их обязанность следить за соблюдением конструкторами принципа «не навреди». Они взяли ее на себя, когда посчитали конструкт достойным лишь избранных, когда заточили в интерклюдовую клетку лучший ум поколения. Теперь пусть разгребают. У Ворона и его «Гнезда» хватит сил и возможностей. Джен не станет вмешиваться.
Но если Машина снова выжжет мозги пророку, если затронет хоть кого-то из его друзей, Джен снова встанет под ружье, ножи и любое оружие, до которого дотянется. Потому что хоть основы фундаментальных наук и пошатнулись от столкновения с конструктом, закон защиты семьи никто не отменял.
