Ознакомительная версия.
– Подходи, ребята, – сказал он сипло. – Здесь стою, здесь останусь.
Лезвие с хрустом рассекало плоть, кости, но крови не было. Убитые падали, застывали, кое-кто пытался ползти, но тоже застывал. В полдень все раны заживают, вспомнил он слова Олега. И все снова садятся пировать… Или это не здесь, а в вирии? Уже не спросить Олега, уже не увидеть Тарха…
Пот начал заливать глаза. Пар валил, как из раскрытых дверей бани. Шкура давно потерялась под ногами, душегрейка расстегнулась. Снег падал на голые плечи и грудь, исходил паром, едва не шипел, как на горячей печи. Секира становилась все тяжелее, а скользкое древко норовило выскользнуть из потных ладоней.
– Подходь, робята! – дико орал Мрак. – Усех угощу!.. Кого не достану – не обессудь!.. Иди проталкивайся в первый ряд!
Словно из-под земли, а то и в самом деле из-под земли, поднимались все новые и новые люди. Лица были мрачные, мечи и сабли были уже у каждого. Из сумрака за их спинами выныривали воины в доспехе, с железными пластинами, даже со щитами.
– Подходи, подходи! – орал Мрак пересохшим голосом. – Чем могу…
Он шатался под ударами, пропускал их все чаще. Уже не столько рубил сам, сколько парировал, уклонялся. В голове гудело, в глаза потекло теплое, мир стал красным, расплывчатым. Сколько можно, подумал он с мукой. Опять кровь заливает глаза, опять боль…
Но из последних сил, без всякой надежды бил секирой, взревывал, а когда упал на колени, пытался драться и так, обороняя голову секирой. Безнадежно, но Род не берет в вирий не только самогубцев, но и тех, кто не дрался за жизнь до конца…
Его ударили по голове, наконец свалили. Над ним выросли два рослых воина, Мрак увидел сквозь кровавый туман в глазах два занесенных меча. Не закрывая глаз, смотрел на смертоносное железо. Только зубы сжал, готовый к резкой боли и треску разрубаемой плоти.
Внезапно сбоку мелькнула тень. Один воин пошатнулся, на его шее появилась широкая рана. Второй изменил направление удара, зазвенело железо. Мрак на четвереньках добрался до секиры, смахнул кровь и поднялся.
Он стоял спина к спине с незнакомцем, что неожиданно пришел на помощь. Вдвоем отбили натиск, в рядах напавших началось замешательство. Мрак скосил глаза: рослый воин в доспехе с железными бляшками молча рубился, защищая Мрака сзади. Ростом был с Мрака, смуглый и хищный, на голове блестел железный шлем, сапоги со шпорами.
– Вдвоем помирать веселее, – прохрипел Мрак. – Хотя тебе и тут легше, милок… Кто бы ты ни был, а ты дома…
Второй натиск отбили намного легче. Рубились молча и яростно. В толпе вооруженных людей кто-то крикнул гулким, как из дупла мертвого дерева, и безжизненным голосом:
– Панас, он чужой!.. Убей его!
Воин – верхнюю часть лица закрывало забрало – ответил злым сорванным голосом:
– Прости, Апас.
– Убей!
– Не могу. Он чужак, но в нем течет моя кровь.
Воин, который кричал Панасу, обреченно опустил клинок и отступил. Еще двое попятились, а другие застыли, не отступая, но и не нападая больше.
Мрак судорожно оглянулся. Глаза были дикие, не верил, что неминуемая гибель отступила пусть на миг.
– Кровник, значится… Это когда же…
Воин посмотрел с ненавистью, отвернулся. Длинный, загнутый на конце меч покачивался в его руке, готовый к схватке. Мрак застыл, словно сам превратился в жителя подземного мира.
– Побратим по крови…
Воин не зря показался знакомым. Сильнейший из киммеров, они сожгли полян, распяли Степана и снасильничали Зарину и Снежану! Лишь Агимасу удалось ускользнуть, остальных уложили под дерновое одеяльце. Это его еще живую печень сожрал Мрак прямо на месте схватки.
– Узы крови – первое дело, – подтвердил он поспешно. – Нет уз святее.
Мертвый киммер пристально посмотрел ему в глаза, отвернулся снова. Воины медленно и нехотя расступались. За их спинами было пустое пространство, серый туман. Низкое небо почти смыкалось с мертвой землей.
– Здорово у вас, – сказал Мрак. – Эй, кровник, ты бы вывел меня отсель?
Воин повернул к нему худое хищное лицо. Глаза были белые, без зрачков, но Мрак чувствовал, что Панас следит за ним неотрывно и зло.
– Куда идешь?
Голос был ровный, холодный, мертвый, словно били железом по железу.
– За смертью, кровник.
Киммер указал на молчаливое кольцо вооруженных жителей подземного мира.
– Ты ее нашел.
– Я хотел бы сперва отойти как можно дальше от Дупла.
– В какую сторону?
– Поближе к Ящеру.
– Зачем?
Мрак заколебался, вряд ли пропустят, ежели сказать правду, но, с другой стороны, – кровник.
– Отойдем подальше, скажу. Мы с тобой настоящие воины, а тем, что на своих соплях оскальзываются, знать ни к чему.
Киммер мрачно смотрел на чужака в волчьей шкуре. Они были одного роста, даже черноволосые оба, как крыло ворона, только волосы лесного варвара трепало по ветру, как черное пламя подземного мира.
– Дальше не пройти.
– Попробуем, – настаивал Мрак. – За мной пройдут еще двое. Оба в таких же шкурах, да ты их видел… Мне бы малость расчистить им дорогу.
Киммер покачал головой:
– Им не пройти. Даже по расчищенной дороге.
– Они тоже кое-что могут. Ты только дорогу покажи.
Воин тяжело вздохнул:
– Пойдем. Но далеко не пройти и тебе.
На таком морозе и пронизывающем ветре спали только мертвые воины, Таргитай лежал в беспамятстве.
Измученное тело ныло, мысли метались, как в тесной пещере вспугнутые летучие мыши. Мертвые воины лежали совершенно неподвижно. Ни один не шевелился, груди не вздымались. Олег с испугом увидел, как иней покрыл лица. В раскрытых глазах заблестели льдинки. Мрака иней не покрыл, но, правда, он лежал близко к костру.
Таргитай лежал недвижимо, шкурами укрыли и сверху. Рукоять Меча выглядывала из-под него, он всегда, и когда был жив, ложился поверх Меча. Сам почти не брал в руки, но страшился, что кто-то заберет и натворит много дел великих и кровавых, достойных хвалебных песен Странника…
Опять прав Боромир, подумал он с неохотой. В старых ритуалах – великий смысл. Жаль, волхвы не всегда могут объяснить, что и как. Сами чаще всего не знают, их самих так учили. А молодые, как он сам, не хотят заучивать слепо, им надо знать…
Выходит, кровное побратимство перевешивает все другое? Мрак пожирал печень не потому, что хотел есть, не потому, что хотел унизить врага. Он считал, что так сила врага перейдет к нему, потому вырвал печень у самого сильного и отважного. Но только волхвы знают, что в пожирании печени врага – смысл намного глубже. Для воина нет святее уз, чем узы кровного побратимства. Что племя, родина, род? Там всего лишь крохотная капля твоей крови, а в побратиме, которому доверяешь ежечасно жизнь и даже более дорогое – добычу, намного больше. А кровь чует свою, стремится помочь.
Ознакомительная версия.
