Вдалеке, ближе к холмам блестело водной гладью небольшое озеро.
— Ха! — в голосе вождя была радость.
— Ха! — с радостной интонацией вразнобой отозвалось племя.
Прошло около часа, пока мы подошли к озеру вплотную. Само озеро имело неправильную форму, и было вытянуто с юга на север. В длину оно достигало около пятисот метров, а в ширину было не больше семидесяти. Со стороны холмов с севера змеилась небольшая речушка шириной не более трех метров, которая впадала в это озеро.
Это точно было место стоянки людей: куча костей животных была аккуратно уложена небольшой пирамидкой. Видно, животные наведывались сюда, потому что некоторые кости были разбросаны по всей территории. Прямо у самого берега высились скалы, занимая примерно площадь футбольного поля. Скалы и валуны были разбросаны так, что практически образовывали незамкнутый круг. Внутрь этого нагромождения вел проход шириной около двух метров.
Вслед за вождем мы вошли в этот проход и оказались внутри площадки, защищенной со всех сторон скалами и валунами. Следы костров были видны повсюду, видимо это место не первый год использовалось как стоянка. Несколько испорченных каменных топоров и обрывки шкур валялись у подножия валуна. На одном участке отвесной скалы, которая защищала стоянку от ветра с северной стороны, виднелся отчетливый отпечаток сажи в форме человеческой ладони.
Внутри территория стоянки поросла мелкой травой, которая пробивалась через камни и щебень. Речка оставалась в пятидесяти метрах справа от входа в укрытие, а до озера было не больше двадцати метров. Наше племя поместилось тут с комфортом, при этом места оставалось еще такого же количества людей. И снова, без какой-либо команды вождя, женщины и дети отправились за хворостом. Не прошло и получаса, как один угол площадки был завален ветками и хворостом на несколько дней приготовления пищи.
Пятеро дикарей, повинуясь взгляду вождя, ушли на охоту, взяв деревянные копья и каменные топоры. Часть женщин и детей сразу отправилась к берегу озера, у которого росло множество неизвестных мне растений. Добытые корешки и стебли растений они высыпали на шкуру, возле которой уже сгрудились дикари во главе с вождем.
Я не чувствовал сильного голода и решил посмотреть, какие именно растения собирали женщины. Растения были двух типов: первые были похожи на камыш и росли прямо в воде. Их добывали, погружая руки в воду и выдергивая с корнями. Верхняя зеленая часть отрывалась и выбрасывалась, нижняя часть стебля белесоватого цвета и корень цвета глины, были съедобны. Втрое растение по виду напоминало петрушку и росло на суше вблизи воды. Здесь съедобными были листочки, похожие на маленькие трилистники. Я тщательно рассмотрел оба растения на случай, если придется питаться ими по пути домой.
Главной проблемой для меня оставалась вода. Сколько ни искал я взглядом, но не мог найти ничего, что можно было приспособить под хранение и переноску воды. А без воды человек долго не выдержит. Если мне придется идти в свое поселение, и по дороге не будет питьевой воды, эпопея закончится быстро. Чтобы лучше запомнить съедобные растения и не перепутать их, я зашёл в озеро по колено и набрал небольшую охапку кореньев, после чего и нарвал «петрушку» с берега. Женщины и дети смотрели на меня удивленными взглядами — им не приходилось видеть таких действий со стороны мужчин. Может они даже усомнились в моих мужских достоинствах, но меня это нисколько не заботило. Физическая близость с неандерталками меня не прельщала. Да и им было не до меня — с прибавлением в племени новых четырех дикарей нагрузка на них возросла.
Я обошёл нагромождение скал, жуя корешки и «петрушку». Вкус у них был специфический, но голод я всё же немного утолил. На расстоянии около трехсот метров от нашей стоянки в северную сторону начинался лес, который через несколько километров переходил на высокие холмы. Он огибал наше озеро и уходил в сторону запада. Такого сплошного лесного массива мне видеть раньше не приходилось, думаю, с животными здесь должно быть все в норме. Но и хищников тоже будет немало. Как то я читал, что в древности медведи и тигры населяли всю Европу, являясь настоящим бедствием для первобытных людей.
Я дошел до речушки, впадающей в озеро, напился кристально чистой и очень холодной воды. В этом месте берег озера был практически без растительности, и на земле было видно множество следов копытных. Вспомнив, что давно мечтал нормально искупаться и почистить себя, я хотел полезть в воду, когда в голову пришла идея использовать золу вместо мыла. Ведь мылись раньше, используя золу. Да и вещи стирали.
Когда я вернулся и начал из-под костра набирать золу, даже просто отдыхавшие дикари удивленно уставились на меня. Угольки были еще горячие, положив их на плоский камень, я раздробил их другим и получил горсточку золы.
Никакого опыта или теоретических знаний, как именно пользоваться золой вместо мыла, у меня не было. Я собрал теплую порошкообразную золу в ладони и, провожаемый взглядами всего племени, пошел в сторону ручья.
В месте впадения ручья в озеро образовалась глубокая дельта мне по грудь. Высыпав золу на плоский камень, я слегка обмакнул руки и окунул голову, чтобы смочить волосы. Потом, словно намыливая волосы, я начал их тщательно перетирать и лохматить, периодически добирая немного золы. Со временем появилось ощущение мыльности, хотя пены никакой не образовалось. Долго и упорно я втирал скользкую субстанцию в кожу головы, избегая места раны. Она уже зажила, но толстая корочка все еще держалась на коже.
Минут через десять я почувствовал, как кожу стало пощипывать. Это было неприятно, поэтому, быстро стянув с себя самодельные шорты из шкуры, я зашел в воду по пояс и начал смывать с головы золу. Щипание не прекращалось, а даже усилилось. Облегчение приносило лишь полное погружение в воду, когда прохлада снимала неприятные ощущения. Почувствовав облегчение, я заплыл на середину озера, полежал на спине и, окончательно убедившись, что кожа головы в порядке, вышел на берег.
Все племя неандертальцев стояло около скал, наблюдая за мной. Я натянул шорты и пошел к ним, чувствуя себя, словно заново родившимся. В глазах вождя застыл немой вопрос. Он снова выдал свое удивленное «Ха», когда проходя мимо, я оборонил фразу: «чистота — залог здоровья».
Дикари вернулись за мной внутрь скал, и я заметил, что их поведение изменилось. Сейчас они смотрели на меня как на недосягаемое божество, мой статус в их глазах явно вырос. Вспомнив, как нас учили удерживать координацию, на глазах у ошалевших дикарей я сделал стойку на руках, молясь, чтобы получилось. Стойка получилась безупречно! Более того, я даже немного прошелся на руках и лишь потом принял нормальное положение.
Возглас удивления теперь был куда продолжительнее. В глазах мужчин читался страх, удивление и покорность. В глазах же женщин… Нет, мне не понравилось то, что увидел в их глазах… Ни за какие коврижки они не заставят меня проникнуть в них. Не на свалке я нашел свой орган, чтобы совать его куда попало.
Даже вождь был ошеломлен. Какое — то время он казался растерянным и подавленным. Преодолев растерянность, он подошел и осторожно положил грязную руку мне на плечо.
— Ха? — интонация была вопросительной и дружелюбной.
— Ха, — ответил я и сам удивился тому, как уверенно и с достоинством прозвучал мой ответ.
«Мы друзья?» — спросил меня вождь.
"Да", — ответил я своим «Ха». "Но только помни, что я ровня, а не подчиненный».
Примерно так я понял наш односложный диалог и примерно так же, судя по его реакции, наш разговор воспринял вождь. Сейчас был удобный момент объявить Уд вождю, но пока я не видел в этом смысла. Ну, стану я вождем, возможно даже без поединка, настолько я в глазах племени стал выше. Но как мне повести за собой этих людей на полторы-две тысячи километров к юго-востоку?
Если они просто не захотят идти? Или, если на юг уходят только зимой, что тогда? Идти одному? Но такое расстояние в первобытном мире трудно пройти, чтобы не попасть на корм к хищнику или в желудок к людоеду.
