что она ничего не ела со вчерашнего дня, Таяра со всех ног бросилась к носилкам. Она была членом семьи и пусть не ладила с Нлео и ее детьми, но все равно не могла остаться в стороне, если случилось несчастье.
«Только бы мальчик был жив! – молила она про себя. – Только бы выжил!»
Но духи не услышали ее мольбу. Или не захотели услышать.
На львиной морде Ассера запеклась кровь, ноги оказались вывернуты под странным углом, а весь правый бок был распорот, показывая темно-кровавое нутро.
– Дерево упало… – с трудом объяснял, запинаясь и шмыгая носом, Джарк. – Гроза… Ветер… Мы вытащили его… Но он уже…
Подбежала Нлео и, не дослушав младшего сына, кинулась к носилкам, обвила руками голову Ассера и завыла. Вокруг них уже собралась целая толпа, но никто не проронил – ни слова.
Внезапно Нлео подняла голову, осмотрелась и нашла взглядом Таяру. Ее лицо было перекошено злобой, глаза метали молнии.
– Это все из-за твоего выродка! – прошипела она. Замолкла на мгновение и продолжила, повысив голос: – Юный Лев умер не просто так! Урод проклял его перед охотой! Он пожелал Ассеру смерти – и Ассер умер. Все давно говорят, что твое отродье принесет клану много зла! И вот оно! Он убил моего сына!
– Прекрати! – возмутилась Таяра. – У тебя помутился рассудок от горя. Ты сама не понимаешь, что говоришь. Как мой сын мог проклясть твоего сына? Он маленький ребенок, а не колдун.
– Урод пожелал Ассеру смерти! – еще громче крикнула Нлео.
– Он кричал, чтобы Ассер сдох, – это сказал уже Джарк, он держал брата за руку, будто бы в надежде, что тот оживет в ответ на прикосновение. – Я сам слышал!
– Это всего лишь совпадение, – стояла на своем Таяра, но по лицам и мордам всех тех, кто ее окружал, уже понимала, что никто с ней не согласен. Ей стало по-настоящему страшно. За судьбу сына… И не только. Она не верила в колдовские способности малыша, все ведь знают, что они бывают только у женщин… но ведь и все знают, что не рождается мальчиков с женскими лицами вместо звериных морд. А ее сын…
«Может, это к лучшему, – мелькнула мысль. – Может, теперь они начнут опасаться его, и не будут трогать…» Но эта надежда была слишком слабой. Таяра прекрасно понимала, что слухи о колдовских силах скорее принесут ее сыну вред, а не пользу.
Тем временем кольцо окруживших ее Львов становилось все плотнее, а слова Нлео – все яростнее.
– Урод убил моего сына! – кричала она. – Он колдун! Это он устроил бурю, поломал вещи и дома! И это только начало! Кто знает, какое зло он причинит клану в следующий раз?! Не допустим этого! Убьем урода!
– Убьем урода! – повторил вслед за матерью Джарк и, к ужасу Таяры, к нему присоединилось еще несколько Львов. – Отправим в Навь!
Таяра расправила плечи, сжала кулаки и набрала в грудь побольше воздуха. Но крикнуть в ответ ничего не успела: сзади, со стороны берега послышался голос рыжеволосой Анайэ, до сих пор звонкий, как у юной девушки.
– Они возвращаются! Возвращаются!
Эта новость стала для всех более важной, чем гибель подростка. Оставив Нлео и двух ее сыновей – живого и мертвого, – Львы поспешили на берег. Вместе с ними побежала и Таяра. Приложив руку ко лбу, чтобы закрыться от лучей садящегося в океан солнца, она вгляделась в приближающиеся к берегу лодки и с радостью увидела в самой большой из них могучую фигуру своего мужа. Арнар стоял у мачты с раздуваемым ветром парусом. Мачту венчала большая голова Медведя – верный знак того, что воины возвращаются с хорошей добычей и полной победой над вражеским кланом.
* * *
– Эй, Урод, куда бежишь?!
Окрик послышался спереди, по направлению пути, и это было плохо. Если бы окликнули сзади или сбоку, то можно было бы привычно не обратить внимания, даже не оборачиваться, чтобы посмотреть, кто именно окликнул. Глядишь – и обошлось бы, если б поленились догонять. А раз враги поджидают на дороге, то избежать столкновения будет трудно.
Сыну вождя шел одиннадцатый год, он взрослел быстро, как и любой другой ребенок в клане, и был такого же роста, как его сверстники, но из-за их звериных голов казалось, что остальные ребята крупнее и выше. Мальчик изо всех сил стремился доказать, что ощущение их преимущества обманчиво, дрался отчаянно и практически всегда выходил победителем из столкновений с ровесниками – когда схватывались один на один. Но, на беду, его недруги быстро это просекли и предпочитали нападать вдвоем, втроем, а порой и целой группой. И тогда отбиться от них становилось гораздо сложнее.
Сейчас драка была бы крайне некстати. Мальчик сильно торопился, он опаздывал на тренировку с наставником. После смерти жены, рыжей Анайэ, Рабаш решил поселиться особняком, вдали от стойбища, за полоской леса, и дорога туда, даже бегом, каждый раз требовала немало времени. Сегодня явиться к Рабашу нужно было гораздо раньше, но сын вождя задержался – у него имелось столь же важное, сколь и секретное дело. Уже вторую неделю он тайком подглядывал за колдуньей Майди, когда та готовила отвары или собирала травы, в надежде, что среди ее снадобий отыщется какое-нибудь чудесное растение или средство, которое сумеет сделать его таким же, как все в клане. Нормальным Львом, а не Уродом.
Это слово давно уже превратилось из обидного прозвища в его имя. Мальчик знал, что при рождении отец назвал его Праем, но так к нему никто никогда не обращался. Наставник Рабаш говорил ему «пацан», родители называли «сын» или вовсе никак не называли, а для всех остальных он был Уродом. И даже не обижался – ведь так оно и было. Каждый раз, видя свое отражение в воде, он понимал это все лучше и лучше. Он не такой, как все, он не нормальный мальчишка. Может быть, когда он повзрослеет что-то изменится… вдруг у него начнет расти шерсть и голова станет похожа на львиную, как и положено? Он всей душой надеялся на это, пусть и видел, что другие мальчики в клане рождаются сразу такими же, как их отцы, – львы, тигры, рыси, леопарды и гепарды. А он родился неправильным. Не с мордой, а с лицом, как девчонка…
Во время бега Урод почти не поднимал головы. Недавно прошел долгий затяжной ливень, и теперь, казалось, сухого места не было нигде. Львы не зря уходили с побережья в сезон бурь,
