вы поздравите меня, государь, – продолжала Виллемина безмятежно, с улыбочкой в голосе. – Скажете, что у меня будет самая полезная и удивительная камеристка в стране. Надёжнее, чем рота гвардейцев, – она протянула руку назад, взяла мою клешню и погладила ладонь. – Она – мой вассал и подруга, я за каменной стеной. Мимо Дара не пройдёт ни один злоумышленник, государь. А собака Тяпа… разве вы не видите, как Карла искусна? Да, чернокнижница. А что, чернокнижие хуже, чем дипломатия и внешняя разведка?
Озадачила Гелхарда.
– Вероятно, я безнадёжно старомоден, – сказал он с этакой скептической усмешкой. – Я помню, что меня помазал и короновал Святой Орден и во время коронации я отрёкся от сил зла. Меня учили, что проклятых вообще не должно быть в государстве… во всяком случае, с ними надлежит бороться, как с опасными тварями. Я вижу, что был чрезмерно снисходителен.
Мне очень захотелось исчезнуть. Срочно вернуться в балаган, где меня считали опасной, но ручной тварью. Но Виллемина держала меня за руку – и я вышвырнула страх из души.
– Скажите, прекраснейший государь, – лукаво и нежно мурлыкнула моя принцесса, – вы надёжно отреклись от сил зла? Утешьте свою малютку, скажите мне, что не лгали, не лжесвидетельствовали, не убивали… что трон ни разу не заставил вас поступиться заповедями. Уверьте меня в этом, и я буду гордиться, что Прибережье святее Святой Земли. Вы ведь – благой государь?
– Бедный Эгмонд! – рассмеялся король и закашлялся, держась за грудь. – Подай мне бокал, малютка, в груди болит… Какова, а? Сокрушительница основ! Пожалуй, моему сыну будет непросто с тобой договориться.
– Он и не попытается, – сказала Виллемина грустно, подавая питьё. – Но вы ведь можете меня выслушать, государь? Вы ведь понимаете, что быть королём и быть настоятелем монастыря – это очень разные роли? Я не благая. И мне кажется, что все силы, которые в принципе могут быть полезны короне, должны служить короне. Тёмный венец моего предка охраняет Междугорье, как незримый щит… а вы отказываетесь от такого щита.
Король только головой покачал.
– Ты искусительница, малютка, – сказал он странным тоном, с какой-то труднопереводимой усмешкой. – А я-то спорил с роднёй государыни, уверяя, что тёмный Дар давно угас в твоём роду… Ты так совершенна телом, что и не скажешь…
– У меня нет Дара, – горестно сказала Виллемина. – К сожалению.
– Это правда, леди чернушка? – спросил Гелхард у меня.
Снова меня поразил, но теперь я была уже готова к любым неожиданностям.
– Почти нет, – сказала я. – Еле заметный отблеск. Но этот отблеск отлично дополняет мой Дар, государь. И, знаете, я очень не завидую тому, кто рискнёт хотя бы огорчить её высочество.
Кажется, я это очень внушительно сказала. Король выслушал, приоткрыв рот, будто хотел перебить, но не стал. А Виллемина рассмеялась:
– Вы видите, государь? Я всё сделала правильно. Мы с Карлой всё сделали правильно.
– Да уж… – протянул король. – Ты своеобразно относишься к выбору свиты, малютка. Государю Междугорскому повезло, что ты не родилась парнем: ты, вероятно, набрала бы Большой Совет из некромантов…
– Да, государь, – сказала Виллемина. – Я бы взяла ко двору всех некромантов, которых нашла бы в королевстве. Я бы привечала их как добрых друзей и полезнейших слуг короны, дала бы им придворные должности и дворянство тем, кто оказался бы простолюдином. Я бы давала им деньги, я бы устраивала их браки, как устраивают браки герцогов крови, я бы учредила академию некромантии наравне с академиями алхимии, механики, небесных сфер и других естественных наук. Я бы поставила проклятие на службу свету – и мои подданные спали бы совершенно спокойно, потому что немного бы нашлось безумцев, которые рискнули бы пересечь границу моего государства с недобрыми целями…
Гелхард слушал и качал головой, но в глазах у него вспыхнули искры. Мне было жаль, что он пустой, что он не чувствует, – но он, похоже, всё-таки что-то чувствовал или просто воображал всякие ужасные и величественные картины. У него даже бледный румянец появился на восковом лице.
– Какой огонёк в тебе горит, малютка… Но это ведь невозможно! Ты не представляешь силы общественного мнения. Адская королева, а? Тебя бы одинаково ненавидели соседи и твои собственные подданные…
– Моего предка это не остановило, государь, – весело возразила Виллемина.
– Тебя отлучили бы от Ордена!
– Моего предка не посмели отлучить.
– Тебя пытались бы убить все: родственники, друзья, истово верующие, аристократы-патриоты…
– Меня охраняли бы некроманты, государь. В их силу я верю.
Король развёл руками.
– Ты ведь понимаешь, что это невозможно, малютка? Ты девушка, совсем юная девушка… кто тебе позволит… невозможно.
– Думаю, моему предку говорили, что это невозможно, все кому не лень, государь, – сказала Виллемина.
– Мне жаль, что ты молчала об этом раньше, – сказал король со вздохом.
– Раньше вы не стали бы меня слушать, государь, – сказала Виллемина. – Ведь, зная, что я собираюсь найти некроманта и взять его в свиту, вы бы заперли меня, не так ли?
Король кивнул.
– Когда не видишь некромантов, они страшнее, государь? – спросила моя принцесса.
– Шалунья, – сказал король грустно и нежно – и вдруг обернулся ко мне. – Леди чернушка, – сказал он, – долго мне осталось? И не смей лгать своему королю.
– Дни, – сказала я.
Надо было соврать. Но с языка не пошло. И я почувствовала, как вздрогнула моя принцесса, а Гелхард только усмехнулся. Не было у него в лице и тени страха, только беспомощность, как всегда у человека перед лицом Судьбы.
– А что, – спросил он неожиданно весело, – твоя про́клятая наука может мне чем-то помочь, леди чернушка? Только не вздумай привязывать к трупу мою душу, она и так привязана к трупу уже много месяцев, я устал.
Тяпка сделала к королю пару осторожных шажков – и он потрепал её по морде, как охотник живую собаку. И я присела на корточки рядом с его креслом.
– Я могу, – сказала я. – Я могу вас отпустить, государь, если будет нестерпимо больно. И ещё… я не имела дел с существами из Сумерек… я их побаиваюсь… но, если вы захотите, я решусь. Я призову их – и вы уйдёте в Сумерки, а не в свет. Останетесь здесь… сможете беседовать с живыми… с Виллеминой… если вам надо ради страны…
Король поднял высохшую руку и ущипнул меня за щёку:
– Спасибо тебе, леди некромантка… только мне это не подходит. Я уж верно старый и замшелый консерватор, я – как тот старый пёс, которого не выучишь новым трюкам… Я не могу это всё принять – пусть идёт, как идёт. Вручаю себя Творцу… но тебе, малютка, – сказал
