Бипа вновь хлюпнул носом и произнес своим обычным голосом:
– Пол бочки могло не сработать, зуб даю.
– Так ты все слышишь, бурить твои штольни!? – выругался Нюх.
– Че? – чрезмерно громко переспросил Бипа.
Гук-следопыт грязно выругался и опять сплюнул себе под ноги.
Аргилай не смог сдержать улыбки. Несмотря на то, что все тело сильно болело, юноша чувствовал себя гораздо лучше, чем за всю поездку в комфортабельной карете. Теперь он находился среди настоящих друзей, он был дома. Дома, который так долго искал.
– А где Кошель? – спросил Лаи, крутя головой. – Как поживает его почтенная задница?
– Нет больше Кошеля. – мрачно ответила арт-три, поднялась на ноги и отошла к костру.
– Пристрелили его… – вздохнул Нюх и опустился на седельную сумку. В руках гном крутил золотую нитку с бусинами. – Тут как дело было: вы от деревни тогда к Ломонду на хутор рванули, а мы к себе в шахту. В шахте тоже в живых никого. Мы из тайников оружия набрали и за вами на хутор пошли. А тут Лиска, рыжая башка, из кустов вылетает и давай что-то на своем варварском наречии тараторить. Ни чижа не понятно, но явно что-то случилось. Мы аккуратно за ней пошли и к полянки подкрались, где этот плешивый хрен со своими черносливами лагерем стоял. А там вы лясы точите. Лиска шипит на нас, руками машет, мол притаитесь. Ну мы в кустах схоронились и ждать стали. А как арт-три твоя котел в костер своротила, так мы в атаку бросились, тебя отбивать. Но черносливы эти, бурить их штольни, не пальцем деланы, садить из арбалетов принялись. Почто мы с голым гузно без щитов против стрел? – гном вздохнул и разочарованно махнул мозолистой ладонью. – Отступить пришлось. Тебя черносливы повязали, а Кошелю совсем не свезло – две стрелы словил. Но не в зад. Аккурат в шею. Хорошо стреляют, собачьи дети.
Лиса принесла Лаи кружку горячего отвара. Сунула в руку и вернулась к костру.
– Пей. – приказала Трица.
Аргилай сделал глоток. Это оказался бульон.
– В темноте нашлись кое-как. – продолжил свой рассказ Нюх. – Кошеля в штрек отнесли, со всеми почестями в последний путь спровадили. Сели мозгами шевелить, как тебя вызволять. Да и за собрата посчитаться надобно. Тут этот обалдуй, – гном кивнул на Бипу. – Скумекал, что у нас в тайнике две бочки серебряной соли. Следующего года ждали, когда в Тильбон на праздник повезем.
– Гномьи потехи! – догадался Лаи.
Гук хрипло рассмеялся.
– Ну да, ну да, потехи, бурить твой штрек. Это пару щепоток потехи. А если целую бочку рвануть, так это уже целое веселье получается. Ну, ты сам видел… – Нюх опять кивнул на Бипу, который все еще утирал кровь, сочащуюся из уха. – Только этот остолоп, поганка подгорная, не рассчитал ни место где бочку прикопать, ни количество серебряной соли. Мы ж только лошадей хотели подорвать и арбалетчиков, которые впереди ехали. Обвал соорудили заранее, старались, работали, портки рвали от натуги. Карету подрывать никто не планировал, знали, что ты внутри. Вот не дай ты так резво деру – не болтали бы мы сейчас, а соскребали тебя со скал. Ты как про бочку просек? Запал поди учуял?
Аргилай закусил губу и внимательно посмотрел на каждого из своих спутников.
– Кошель меня предупредил. – тихо произнес юноша и почувствовал, как по спине пробежал холодок. – Вот так пальцем покрутил за несколько мгновений до взрыва.
Над лагерем повисло молчание.
– Молоток Кошель! – покивал Нюх. – Всегда упрямым был. Даже смерть ему не помеха, коли что решил.
– А не привиделось? – усомнилась Трицитиана.
– Может и привиделось… – пожал плечами Лаи и тут же застонал от боли. – А с Бипой что? – кивнул он на обогревшего гнома.
– Ну, тук как, – ответил Нюх, с трудом сдерживая улыбку. – Мы бочку то прикопали, канавку сделали, серебряной соли туда насыпали, ну чтобы значит запалить издали. И сверху землей закидали, чтобы не видно. Все, как положено по подрывному делу. Когда карета на дороге показалась, Бипа поджог. Огонек по канавке побежал. И тут карета встала не там, где мы планировали. Бипа голубя пустил со страху, за тебя перепугался, и рванул запал гасить, пока огонек до бочки то не добежал. Но, – гук хрипло рассмеялся в свою короткую бороду. – Не догнал!
– Спасибо, Бипа, – искренни поблагодарил Лаи. – Вовек не забуду!
– А… – отмахнулся гном, размазывая кровь возле уха. – Сочтемся.
– Так ты все-таки слышишь! – удивленно воскликнул Нюх, оборачиваясь к собрату.
– Че? – громким голосом, глуховато переспросил Бипа.
Сытный ужин подарил желудку праздник, а телу облегчение от перенесенных невзгод. В вещах отыскалась фляжка гномьего самогона, которая трижды прошла по рукам. Не забыли помянуть Кошеля.
Когда ужин завершился, а до завтрака еще предстояло пережить ночь, Аргилай, завернутый в одеяло, как больной старик, отыскал себе палку и с трудом доковылял до небольшой заводи среди валунов. Там Трицитиана при помощи пучка жёсткой травы, песка и ругательств оттирала копоть с котла. Солнце уже зашло за горизонт, но тьма еще не полностью вступила в свои права, и над миром повисли те самые волшебные мгновения тишины, которые зовутся сумерками.
– О, – заметив юношу, бросила Трица через плечо, не прекращая своего мокрого занятия. – Ходить начал? И даже не под себя?
Лаи остановился и перевел дух. Да, ходить он начал и иногда не под себя. Но столь элементарное действие давалось с трудом. После контузии страшно мутило, а голова напоминала пчелиный улей. Взрыв гномьих потех сжег одежду и подпалил волосы, сделав их короче на пару ладоней. Запасной рубахи ни у кого не нашлось, и юноше теперь предстояла нелегкая задача: ввести в моду повседневное ношение одеял.
– Нам надо поговорить. – с трудом балансируя на палке, сообщил Аргилай.
Арт-три оставила котел плавать в заводи, повернулась к собеседнику, поднялась во весь свой немалый рост и скрестив руки на груди, ответила:
– Надо? Хорошо – говори.
– У тебя серьезная проблема. – предупредил юноша.
– Да? – мрачно переспросила женщина. – И какая же?
– Котел утоп.
– Что? – не сразу сообразила Трица, а затем выругалась. – Туфу на тебя, дубина!
– А еще Локкириан успел мне поведать многое. – продолжил Аргилай и подробно пересказал весь свой разговор с лысым эльфом. – Он сказал правду или соврал?
Трицитиана опустила глаза и, перед тем как ответить, долго рассматривала носки своих ботфорт.
– Он не соврал тебе. – наконец произнесла она. – Не соврал, но и не сказал всей правды.
– Как и ты?
– Как и я. – кивнула арт-три и отвернулась, скрывая досаду, отразившуюся на лице.
– Но почему ты не рассказа мне – кто я? – спросил Лаи.
– Я боялась. – ответила девушка, не поворачиваясь к собеседнику.
Аргилай нервно хохотнул.
– Ты боялась меня? – он фыркнул. – Ты – меня? Меня, которого можешь уложить одним ударом? Пуф! Что за бред?
– Я не знаю кто ты. – пояснила наемница. – Пойми, я впервые встретила чужака, пришедшего из другого мира.
Трицитиана повернулась, и Лаи с удивлением понял, что его наставница растеряна.
– Кто-то считает вас Тварями Бездны, – продолжила арт-три. – Кто-то носителями могущества Создателя. Я не знала, что ожидать от тебя, когда ты вспомнишь кто ты. Отец в этом лучше разбирается, он бы все тебе рассказал.
– Если я тварь, если ты боялась меня, то почему решила помочь? – недоуменно спросил юноша.
Трицитиана нервно облизнула тонкие губы и провела ладонью по рыжим волосам.
– Я не знаю кто ты, но… – она тяжело вздохнула, подбирая нужные слова. – Но если ты действительно можешь как-то повлиять на возвращение Создателя, то, драть тебя за ногу – верни его! Наш мир гниет, умирает, миру нужна помощь.
– Но ведь твой отец маг, – озадачился Лаи. – А маги не хотят возвращения Создателя.
Женщина насупилась и возмущенно ответила:
– Я понятия не имею, чего там хотят маги. Не спрашивала, знаешь ли. Но не надо всех стричь под один горшок. Мой отец всегда хотел возвращения Создателя и никогда не плясал под дудку острова Семи Башен.
