Вавилон. Сокрытая история - Куанг Ребекка

– Значит, нужно говорить одно и то же, – сказала Виктуар. – Он заперся в своем доме, поскольку серьезно болен, вот почему не отвечает на письма и не принимает посетителей, а нам велел возвращаться без него. Такова наша история. Все просто, и не нужно выдумывать лишние подробности. Мы все будем отвечать одинаково, и тогда ни у кого не возникнет подозрений. А если мы будем выглядеть встревоженными, так это потому, что беспокоимся о любимом профессоре. Согласны?

Никто не стал оспаривать ее предложение. Они уцепились за ее слова, и мир перестал бешено вращаться, выйдя из-под контроля, теперь важно было лишь то, что предложит Виктуар.

– Вот что я думаю, – продолжила она. – Если мы попытаемся затаиться, начнем осторожничать, это будет выглядеть подозрительно. Мы не должны прятаться. Мы же студенты Вавилона. У нас много дел. Мы старшекурсники и слегка обезу- мели из-за кошмарной нагрузки. Нам не нужно притворяться спокойными, потому что студенты всегда немного не в своем уме, достаточно притвориться, что мы безумны по нужной причине.

Ее слова звучали логично.

– Разберись с экономкой, – обратилась Виктуар к Робину, – а потом сходи за письмами профессора Ловелла. Мы с Рами обойдем места, которые указал Энтони, и везде оставим зашифрованные сообщения. Летти, ты займешься будничными обязанностями как ни в чем не бывало. Если тебя будут спрашивать о Кантоне, оброни несколько слов о болезни профессора. Встретимся здесь вечером и будем надеяться, что ничего не случится. – Она глубоко вздохнула и обвела всех взглядом, кивая, словно пыталась убедить саму себя. – Мы справимся, обещаю. Просто не нужно терять голову.

Вывод несколько преждевременный, подумал Робин.

Они покинули Мэгпай-лейн один за другим. Робин надеялся, что миссис Пайпер не будет дома и он просто оставит в Джерико записку, сунув ее в почтовый ящик, но стоило ему постучать, и она с широкой улыбкой распахнула дверь.

– Дорогой Робин!

Она крепко обняла Робина. Пахло от нее теплым хлебом. У Робина защипало в носу, так что чуть не выступили слезы. Он высвободился и потер нос, делая вид, что пытается не чихнуть.

– Ты похудел. – Миссис Пайпер погладила его по щеке. – В Кантоне тебя что, не кормили? Или тебе разонравилась китайская кухня?

– В Кантоне все было хорошо, – промямлил он. – Но в плавании с едой было худо.

– Как им не стыдно. Вы ведь еще дети. – Она сделала шаг назад и огляделась. – Значит, и профессор вернулся?

– Вообще-то, пока нет. – Голос Робина дрогнул. Он откашлялся и попробовал еще раз. Прежде он никогда не лгал миссис Пайпер и сейчас чувствовал себя гораздо хуже, чем ожидал. – Он… На обратном пути он заболел.

– Ох, неужели?

– Он неважно себя чувствует и беспокоится, что может заразить кого-нибудь, поэтому устроил себе карантин в Хампстеде.

– И он там один-одинешенек? – встревожилась миссис Пайпер. – Как глупо, он должен был написать мне. Я выезжаю сегодня же, он ведь и чаю себе не в состоянии сделать…

– Пожалуйста, не надо, – взмолился Робин. – В смысле… это очень заразно. Болезнь распространяется по воздуху, при кашле или разговоре. Мы даже не могли заходить в его каюту на корабле. Он старался не встречаться с людьми. Но о нем позаботятся. Мы нашли врача…

– Кого? Смита? Гастингса?

Робин попытался вспомнить фамилию врача, который лечил его в детстве от простуды.

– Э-э-э… Гастингса.

– Хорошо, – заявила миссис Пайпер. – Смита я всегда считала шарлатаном. Несколько лет назад у меня была страшная лихорадка, а он поставил диагноз «истерия». Истерия! Я даже кастрюлю с бульоном не могла удержать, а он сказал, что я все выдумала!

Робин сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться.

– Доктор Гастингс за ним присмотрит, не сомневаюсь.

– Уж конечно, к выходным он явится сюда, требуя свои булочки с изюмом. – Миссис Пайпер широко улыбнулась, хотя глаза остались серьезными, но она явно хотела приободрить Робина. – Ну что ж, я хотя бы могу позаботиться о тебе. Накормить тебя обедом?

– Нет-нет, – поспешил ответить Робин. – Я не могу остаться, я… должен сообщить другим преподавателям. Видите ли, они еще не знают.

– Даже на чай не останешься?

Робину хотелось остаться. Ужасно хотелось посидеть у нее за столом, послушать ее болтовню и хотя бы на мгновение ощутить тепло и уют детства. Но он знал, что не протянет и пяти минут: ей понадобится гораздо меньше времени, чтобы заварить чай и налить ему чашку дарджилинга. Если он останется, если перешагнет через порог, то не выдержит.

– Робин? – Миссис Пайпер встревоженно посмотрела на его лицо. – Милый, ты выглядишь расстроенным.

– Просто… – Слезы затуманили его зрение, он не сумел их сдержать. Его голос дрогнул. – Я просто ужасно боюсь.

– Ох, мальчик мой.

Миссис Пайпер обвила его руками. Робин тоже обнял ее, его плечи сотрясались от сдерживаемых рыданий. Робин впервые осознал, что, возможно, больше никогда ее не увидит, а ведь ему даже в голову не приходило задуматься, что будет с ней, когда станет известно о смерти профессора Ловелла.

– Миссис Пайпер, я тут подумал… – Он освободился из ее объятий и сделал шаг назад. Он был так несчастен, так виноват. – У вас… у вас есть родные? К кому вы могли бы поехать?

– В каком смысле? – смутилась она.

– Если вдруг профессор Ловелл не выздоровеет. Я просто задумался, ведь если он не поправится, у вас не будет…

– Ох, мальчик мой. – Ее глаза увлажнились. – Не волнуйся за меня. У меня племянник и брат в Эдинбурге. Особой любви между нами нет, но они примут меня, если я постучусь в дверь. Однако до этого не дойдет. Ричард и раньше подхватывал иноземные хвори. Он очень скоро вернется сюда и будет опять раз в месяц приглашать тебя на ужин, и в первый же день я приготовлю для вас жареного гуся. – Она сжала его плечо. – Сосредоточься на учебе, хорошо? Старайся как следует, а обо всем остальном не беспокойся.

Робин знал, что больше никогда ее не увидит. Как бы ни сложились дальнейшие события, в этом он был уверен. Он всмотрелся в ее легкую улыбку, пытаясь запомнить этот момент.

– Я постараюсь, миссис Пайпер. До свидания.

На улице ему пришлось взять себя в руки, прежде чем отправиться обратно в башню.

Кабинеты профессоров факультета находились на седьмом этаже. Робин подождал на лестнице, пока коридор не опустеет, и быстро сунул ключ в замок кабинета профессора Ловелла. Корреспонденция в кабинете была примерно такая же, как и в Хампстеде, – письма от Джардина, Мэтисона, Гюцлаффа и других относительно военных планов и предстоящего вторжения. Робин собрал несколько штук и сунул за пазуху. Он понятия не имел, что будет делать с письмами «Гермес», но лучше иметь доказательства, чем не иметь их, рассудил он.

Он запер за собой дверь и вдруг услышал голоса из кабинета профессора Плейфера. Первый принадлежал женщине, громкий и требовательный.

– Он пропустил три платежа подряд, и я ничего не слышала о нем уже несколько месяцев…

– Ричард – очень занятой человек, – ответил профессор Плейфер. – И он по-прежнему в ежегодной заграничной экспедиции с четвертым курсом, не сомневаюсь, он сообщил вам об этом…

– Не сообщил, – сказала женщина. – Вы же знаете, он страшно неорганизованный, никогда не знает, куда едет. Он не написал, даже не телеграфировал, ничего не прислал детям. Они уже начинают забывать, что у них есть отец.

С колотящимся сердцем Робин на цыпочках дошел до угла коридора. Разговор по-прежнему был хорошо слышен. До лестницы оставалось всего несколько шагов. Если дверь откроется, он успеет сбежать на шестой этаж, прежде чем его заметят.

– Понимаю, это, вероятно, э-э-э… очень тяжело, – неловко промямлил профессор Плейфер. – Хотя должен сказать, мы редко разговариваем с Ричардом на эту тему. Лучше вам обсудить это с ним напрямую…

– Когда он должен вернуться?

– На следующей неделе. Хотя в Кантоне кое-что случилось, как я слышал, значит, он может приехать и на несколько дней раньше. Я в самом деле не знаю точно, миссис Ловелл, я сообщу вам, как только что-то будет известно, но пока мы знаем не больше, чем вы.