Девушки лежали в мешках. Я похлопал рукавицей по мешку с Арлин. Она высунула голову и улыбнулась.
— Хочешь, чтобы тебя уважали? — спросил я.
— Ты никогда не будешь меня уважать, — рассмеялась она. — Я же рабыня!
— Так хочешь или нет?
— Мужчина, который знает, что надо делать с женщиной, не станет ее уважать, — ответила она.
— Это горианская пословица, — сказал я.
— Я знаю, — откликнулась невольница.
— Я смотрю, ты совсем обнаглела, — заметил я. — Может, пора тебя выпороть?
— Ты можешь выпороть меня в любую минуту, — улыбнулась рабыня. — И это меня возбуждает.
— Хорошо, — усмехнулся я. — А если я отправлю тебя обратно на Землю?
— Только не это! — воскликнула рабыня. — Надеюсь, ты пошутил, господин?
— Конечно, пошутил, — сказал я. — На Земле тебе делать нечего. Ты — похотливая рабыня, тебе давно пора на невольничий рынок.
— Если господину угодно меня продать, — обиженно произнесла девушка, — мне придется услаждать другого. Но на Землю я все равно не хочу.
— Ты так и не ответила на мой вопрос, — напомнил я.
— На какой?
— Хочешь ли ты, чтобы тебя уважали?
— Нет, — покачала головой девушка и улыбнулась. — Я хочу, чтобы меня любили. Чтобы мной дорожили и владели.
Я рассмеялся.
— Я хочу быть женщиной, — сказала она.
— Не бойся, девочка, — успокоил ее я. — Ты не на Земле, а на Горе. Здесь ты всегда найдешь удовлетворение самых главных потребностей твоего пола.
— Да, господин! — радостно произнесла она.
— Смотри! — снова крикнул Имнак.
Я увидел, что с когтистых лап слина стекает вода.
— Горячий после взрыва воздух растопил лед, — сказал я.
— Нет, ты туда посмотри! — Охотник показал вдаль.
В воздух поднималось густое облако пара. Огромные глыбы льда соскальзывали в бурлящую воду.
— Вода кипит! — воскликнул краснокожий.
Я оглянулся и посмотрел в сторону комплекса. Желтый столб дыма принял странную, грибообразную форму. Похоже, на базе взорвался ядерный снаряд. Ветер сносил облако к океану.
— Вода кипит! — восхищенно повторил охотник.
— Там никто не мог уцелеть, — сказал я.
— Зверь тоже мертв, — кивнул Имнак.
— Возможно.
— А как же его лицо в небе?
— Устройство, которое передало этот образ, можно настроить заранее.
— Зверь погиб, — уверенно произнес Имнак. — Если не умер от ран, то наверняка сгорел при взрыве.
— Там никто не мог уцелеть, — повторил какой-то охотник.
— Зверь мертв, — сказал Имнак.
— Может быть, — произнес я. — Не знаю.
Лед под ногами начал скрипеть и хлюпать.
— Быстрее! — крикнул Имнак.
Полярное море шипело и пенилось, словно оскорбленное вмешательством неведомых сил.
Царствующие Жрецы ограничили влияние человека на окружающий мир. Они разрешили людям пользоваться копьем и луком, мечом и острым кинжалом. Но кюры жили по своим законам. Я представил косматого и дикого Прометея, вложившего огонь в их когтистые лапы.
— Быстрее! — кричал Имнак. — Быстрее! — Он потряс меня за плечо. — Зверь мертв! Быстрее!
Я вспомнил бункер Зарендаргара и осколки двух бокалов возле стальной стены.
Я поднял руку и раскрыл ладонь, прощаясь с кипящим морем и расползающимся по небу облаком.
— Быстрее! — кричал Имнак.
Бич щелкнул и опустился на голову слина. Царапая когтями лед, животное навалилось на ремни.
Позади меня с оглушительным треском раскололась льдина. Одна нога чуть не сорвалась в воду. Я выровнял сани и, щелкая бичом, погнал слина вперед.
Глава 38. Я ВОЗВРАЩАЮСЬ НА ЮГ
Я осторожно задернул полог свадебного чума. Вряд ли кто-нибудь заметит мое отсутствие. В стойбище Имнака шли гуляния. Люди наварили много мяса и подливки. Из чума доносились смех и песни. Снаружи пошел мягкий снежок. Я посмотрел на берег полярного моря, крайнюю оконечность Тассы, и пошел к саням.
В свадебном чуме пел Имнак. Я был этому чрезвычайно рад. Он больше не боялся петь, ибо его пригласила сама гора. Люди говорят, что «никто не знает, откуда приходят песни». Теперь они пришли к Имнаку. Они били из него фонтанами, как вода из огромного кита ханжера. Их было невозможно скрыть, как нельзя спрятать восходящее над тундрой солнце, как нельзя запретить крошечным белым и желтым цветам распускаться поздней весной.
В свадебном чуме пел Имнак. Поалу была рядом с ним.
Я проверил упряжь на снежном слине. Зверь нетерпеливо царапал лед когтистыми лапами.
Саней было восемь. Рядом с моими стояли сани Рэма, Друсуса и еще пятерых охотников, которые пожелали сопровождать нас на юг через ледник Акса. К саням Рэма была привязана Тина. Друсус тоже прихватил с собой невольниц, отобранных на смотринах после взятия комплекса.
За моими санями толпился целый караван. Первой шла Арлин, второй — Одри, третьей — Барбара, четвертой — Констанс, пятой — Белинда. Замыкала шестерку госпожа Роза.
Я подошел к последней девушке и поцеловал ее в холодные, влажные губы. Они жадно раскрылись навстречу моему рту. Госпожа Роза уже успела кое-чему научиться.
— Как мне тебя называть? — спросил я. — Розита? Пепита?
— Называй, как хочешь, господин, — ответила она. — Я все равно принадлежу только тебе.
Я похлопал ее по спрятануаму под мехами бедру.
— Приедем в Порт-Кар, поставлю тебе хорошее клеймо.
— Да, господин.
Я подошел к пятой девушке в связке. Это была Белинда, та самая, которой я овладел на стальных плитах комплекса. Ее я тоже поцеловал в губы.
— У тебя уже есть клеймо, — сказал я.
— Заклейми меня тысячу раз, и с каждым разом я буду любить тебя все больше.
— Одного клейма достаточно, чтобы сделать из женщины рабыню.
— Да, господин, — ответила она, потупившись.
Четвертой была Констанс.
Поцеловав ее, я сказал:
— У тебя уже есть клеймо.
— Да, господин. Ты хотел продать меня в Людиусе?
— Да.
— Ты не передумал? — со страхом спросила она.
— Передумал. Я возьму тебя в Порт-Кар.
— Спасибо, господин!
— В Порт-Каре хорошие рынки и высокие цены.
— Разве ты меня не оставишь?
— Может быть, на время.
— Я готова из кожи лезть, чтобы тебе угодить, господин! — пообещала девушка.
— Кожу я тебе попорчу, если ты мне не угодишь, — поправил ее я.
— Да, господин, — пролепетала девушка.
Я окинул ее внимательным взглядом. Может, и в самом деле есть смысл оставить ее себе? В конце концов, рабыни из Кассау всегда славились своими талантами. В крайнем случае, кому-нибудь подарю. Например, своему другу И вару Вилобородому. Нет лучше подарка, чем славная девушка. Да и вообще Констанс мне нравилась. Чего ради она должна пасти верров и взбивать масло в Торвальдсленде? Лучше уж пусть услаждает мужчин на юге.
