по рукам и вырвалось наружу. Сине-белые языки осветили мрак, будто факел. Мысленно закричав, я собрала все свои магические силы и резким движением направила столп кицунэ-би в ледяную стену. Она зашипела так, что у меня чуть не лопнули барабанные перепонки, точно ей стало больно, и ото льда повалил пар, будто из драконьей пасти. Он закружил возле меня, лег на волосы и одежду. И все же стена таяла слишком медленно.
Ярче! – приказала я, подбавив волшебной силы. Ярче, жарче! Пробить эту стену, как меч – тонкую ширму. Тацуми уже совсем близко, и меня ничто не остановит!
Неожиданно сам лед вспыхнул, как поднесенный к огню лист бумаги. Пламя кицунэ-би с ревом поглотило стену, а пар повалил так густо, что застлал мне глаза. Я сощурилась, отвернулась, прикрыв лицо рукой. Вскоре пар рассеялся, а огонь погас. Коридор опять погрузился во тьму.
На миг она накрыла меня тяжелой завесой, но я быстро подняла ладонь, и на ней опять вспыхнул маленький шарик кицунэ-би, осветив дыру на месте бывшей стены… за которой оказалась комната. С потолка свисало чье-то тело.
Тацуми! Я опрометью кинулась вперед – и словно шагнула в бездонную пропасть. Земля под ногами поблескивала, точно океан иголочек, подошвы сандалий поскрипывали. Мои шаги эхом разносились во мраке.
– Тацуми?
Мой голос прозвучал едва слышно в этой тьме без конца и края и канул в пустоту. От красных цепей, свисавших с потолка и поднимавшихся от пола, исходило зловещее сияние. А на цепях, раскинув руки и уронив голову, висел человек. Глаза пленника были закрыты. На нем не было кандалов и наручников; мерцающие оковы вонзались прямо в тело и зарывались в плоть.
– Тацуми!
Я подбежала к этой жуткой паутине и посмотрела на неподвижную фигуру. Сердце забилось где-то в горле. Тацуми не пошевелился и не открыл глаз. Его тело слабо светилось.
Я натужно сглотнула и потянулась к нему. От цепей веяло какой-то злой силой, казалось, они пытаются высосать из пленника жизнь.
– Тацуми! – позвала я еще раз. Голос предательски дрогнул. – Я здесь! Я пришла, как и обещала. Ты меня слышишь?
Несколько мгновений ответа не было, а потом Тацуми едва нахмурился. Веки его затрепетали, глаза открылись, и фиолетовая радужка слабо замерцала.
– Юмеко, – прошептал он потрясенно. – Ты… пришла?.. А я думал… – Он покачал головой – медленно, точно это движение причиняло ему боль. – Я видел, как тебя убил Хакаимоно.
– Это все обман, – мягко сказала я непослушным голосом. Меня накрыло волной облегчения. – Тени, фокусы, лисья магия. Все, что видел Хакаимоно, было лишь иллюзией.
– А ты… настоящая? – спросил Тацуми шепотом. – Или… мне опять снится сон? Уже и сам не пойму. – Его лицо исказила мука, и он опять зажмурился. – Нет… не смею надеяться… стоит открыть глаза, и она опять исчезнет.
Мое зрение затуманилось, и я быстро заморгала, чтобы смахнуть слезы.
– Это не сон, – сказала я, делая шаг вперед. – На этот раз я никуда не исчезну. Посмотри на меня, Тацуми. – Его пронзительный взгляд опять остановился на мне. Я с трудом сдержала дрожь. – Я ведь обещала прийти, – шепнула я. – Я не позволю Хакаимоно выиграть. Раз он так хочет тебя победить, пускай сперва сразится со мной.
Кицунэ-би вспыхнул у меня в руках. Я посмотрела на зловещие цепи. Они мигали, шипели, крепче сжимались вокруг своей жертвы, словно чувствовали, что я собираюсь их уничтожить. Я замешкалась на мгновение, завороженная их жутким мерцанием, а потом потянулась и схватилась за оковы.
Руки пронзила боль. Я ахнула, стиснула зубы, но цепи не выпустила. Синевато-белое лисье пламя разгорелось на фоне оков и затрещало. Цепи зашипели, исступленно пульсируя, а потом по ним побежали черно-красные молнии. Тацуми вскрикнул, сжал кулаки, откинул голову. Мое сердце тревожно заколотилось о ребра. Я чувствовала, как цепи извиваются и дергаются под моими пальцами, будто живые. Ладони горели так, что слезы на глаза наворачивались. Нестерпимо хотелось ослабить хватку. Я отчетливо почувствовала: если держаться за эти оковы слишком долго, Хакаимоно поработит и меня и я уже не смогу высвободиться и спасти душу убийцы демонов.
Я зарычала, прижала уши, представила белое адское пламя, способное расплавить металл и испепелить все зло этого мира. Я вам его не отдам, – рявкнула я паутине из цепей и самому Хакаимоно, где бы он ни прятался. Буду биться до последнего вздоха. Отпустите его!
Кицунэ-би с ревом взвыл к потолку – на моей памяти лисий огонь еще никогда не был так силен. Он объял цепи, которые я держала, а потом и всю паутину. Звенья под моими пальцами задрожали… и растворились черным дымом, от которого вскоре не осталось и следа. Кицунэ-би пробежал по всей паутине, ослепительно полыхая.
С почти человеческим воплем паутина тоже развеялась дымом, а вскоре и он обратился в ничто. Лисье пламя еще раз вспыхнуло и погасло – больше сжигать ему было нечего. Комната погрузилась во тьму.
Тацуми, освободившийся от оков, сжирающих душу, упал на пол.
Несколько секунд он стоял на коленях, опустив голову и глубоко, рвано дыша. С тяжело колотящимся сердцем я опустилась рядом и вгляделась в его лицо. Тацуми снова закрыл глаза. Его кожа была пепельно-серого цвета, но слабый свет под ней потихоньку разгорался.
– Тацуми? – Я очень осторожно тронула его за плечо. – Ты цел?
Убийца демонов сделал еще один глубокий вдох, распрямился и уставился на свои руки, точно думал, что его по-прежнему сковывают цепи.
– Их больше нет, – прошептал он и сжал кулаки. – Я… свободен. Никогда бы не подумал… – Сияющие глаза цвета индиго наконец задержались на мне. Взгляд фокусировался медленно, но боль, отчаяние и беспомощность в нем начали меркнуть. – Юмеко… – позвал Тацуми, будто бы сомневаясь, что это все происходит взаправду. Он осторожно поднял руку и коснулся пальцами моей щеки, а потом положил на нее всю ладонь – шершавую, мозолистую. – Ты пришла, – выдохнул Тацуми, и под его искренним теплым взглядом любые слова показались мне лишними, неточными. Я подалась вперед и крепко обняла Тацуми, уткнувшись носом ему в шею.
Он впал в ступор: застыл, потрясенный внезапными объятиями. Но постепенно его мышцы расслабились, плечи опустились, а руки обвили меня – сперва осторожно, как будто Тацуми не знал, что делать, но потом, выдохнув и словно бы отпустив весь ужас, всю неуверенность и сомнения от пережитого кошмара, он прижал меня к груди, крепко, точно я была его спасением, здравомыслием, которое он так боялся потерять.
– Arigatou, – сдавленно пробормотал он мне на ухо. Я зажмурилась, наслаждаясь нашей близостью. Я чувствовала, как колотится
