вверх вопреки всем законам мироздания, облака и спирали; молочно-белые, золотистые, лиловые, голубые, зеленоватые, пурпурные. Они изменялись, растворялись и возникали снова.
Тьма вокруг не была сплошной – она дышала жизнью и светом.
– Вот это мир, – сказала тихо Фог, не зная, как ещё убедить, показать… как излечить то, что лечению не поддаётся. – Он красивый, правда. Надо только разглядеть… И ты красивый тоже – и очень сильный, потому что поступал по-своему, как правильно. И я бы хотела… я бы хотела с тобой…
Она сконфузилась и умолкла.
Сидше обернулся к ней, как зачарованный; в глазах у него отражался рассвет.
– Чтобы ты хотела со мной сделать?
– Уложить спать наконец, – раздался у дверей голос, ворчливый, скрипучий и самую малость сердитый. Фог, уже привставшая на цыпочки для поцелуя, шарахнулась назад; Сидше тоже резко выпрямился, принимая невозмутимый вид. – Потому что негоже четвёртую ночь подряд крохами сна перебиваться.
Сэрим стоял у входа в навигаторскую – взъерошенный, в криво запахнутой хисте, с неизменной флейтой в длинных, немного узловатых пальцах.
– Ты… – начала было Фог, и он поморщился.
– Я не подслушивал. Но кое-что и слышать не надо, чтобы понять… Ну, положим, тьма вокруг – или белый день, так какая разница-то? Путь всё равно один: тот, который выбираешь. По вершинам, через пропасти, – хмыкнул он. И, точно скрывая неловкость, изобразил гнев: – Вы тут ещё? Кого я за штурвалом пришёл подменить, добровольно, с открытым сердцем? Кому дал мудрый совет? Эх, вы, неблагодарные! А ну кыш, спать!
Посмеиваясь, Сидше приобнял Фогарту за плечо и увлёк за собой к выходу. На пороге она обернулась; за смотровым стеклом разгорался настоящий пожар: сияющее розовое золото, пьянящее, ослепительное.
Это всходило солнце.
Алаойш Та-ци, Город Ста Чудес – Ашраб
Всякая битва оставляет после себя пустоту.
Подспудно Алар знал, что прежде, в другой жизни, он любил, рисуясь, изрекать нечто подобное – а теперь прочувствовал смысл этих слов на собственной шкуре. Память на сей раз откатилась не полностью, оставив по себе обрывки и ошмётки до того разрозненные, что почти бессмысленные; да и силы истощились не досуха, но хватало их лишь на то, чтоб стоять и не слишком шататься из стороны в сторону.
На умные разговоры и верные решения – уже нет.
Некоторое время Алар с величественным видом стоял у стены, обозревая поле боя, но затем сполз на брусчатку и прикрыл глаза; очнулся уже когда со всех сторон звучали ликующие возгласы, слышались песни, кто-то дудел в дудку, кто-то бил в барабаны, а жрецы – бесконечно терпеливые и спокойные – переносили последних раненых в храм. Справа от Алара подпирала кирпичную кладку Тайра; слева – Дёран, положивший руку на гриф семиструнки с тем же выражением лица, с каким воин прикасается к эфесу меча. Напротив же них стояли две служительницы храма – и киморт-северянин в полном жреческом одеянии, судя по всему, старший из троих – во всех смыслах.
– Моя госпожа ожидает тебя, – произнёс он дружелюбно. – Просит не отказать в милости и осенить своим присутствием трапезную храма, дабы почтить память несчастных, павших в битве, и радостью своей восславить Ветра – во имя выживших. Каков будет твой ответ?
– Осеню, – ответил Алар с некоторым трудом; голова была тяжёлая. – Там в этой трапезной одна радость с почтением или еда есть какая-то?
– О, в изобилии, – невозмутимо ответил жрец-киморт. И неожиданно подмигнул. – А ещё подогретое вино с пряностями, исключительно для восстановления силы духа – и во славу Ветров.
Главный храм Ашраба изрядно отличался от святилища в Кашиме, которое теперь, в сравнении, казалось почти что скромным. И размахом – внутри поместился бы, пожалуй, небольшой ишмиратский город, и торжественностью убранства… и обилием тайных ходов, укрытий и подземных помещений.
«Скромная трапезная», к примеру, располагалась настолько глубоко, что, даже если б все киморты, подчинённые Радхабу, ударили по храму разом, она б осталась нетронутой.
На ужин – верней, пожалуй, было бы назвать его праздничным пиром – оказались приглашены немногие, всего чуть больше двух дюжин человек. Свод большого зала украшали разноцветные витражи, изображающие благодетели Ветров и прославленные подвиги жрецов; между витражным куполом и, собственно, потолком растёкся светящийся туман – порождение морт, настолько древнее, что все присутствующие киморты нет-нет да и косились на него с уважением… кроме, пожалуй, Настара, того самого северянина в жреческом одеянии, который за долгие годы, проведённые в храме, попросту привык. Гостей рассадили за пять низких столов, на расшитые бархатные подушки. Алару досталось место рядом с самой Вещей Госпожой Унной, главной жрицей, похожей на прекрасную статую, высеченную из обсидиана; когда подали вино с пряностями, она поймала его взгляд и накрыла свою чашу ладонью, а затем приложила палец к губам.
«Не пить, – догадался Алар сразу, хотя не так уж хорошо разбирался в тайных знаках южан. – Поманили вином, но даже пригубить не дали. Эх, а ведь так хотелось бы повременить с важными разговорами, пусть бы и одну ночь…»
Он не ошибся.
Когда трапеза шла к завершению и большинство гостей, включая Ачира, были уже изрядно пьяны, Вещая Госпожа поднялась и поманила Алара за собой. Идти пришлось недолго; место, куда они попали, немного напоминало кабинет не то сборщика налогов, не то заядлого книжника, не то хранителя редкостей. Указав на расшитую подушку, Вещая Госпожа сама села напротив – и заговорила, без предисловий переходя к делу:
– Сегодня ты одержал славную победу…
– Мы одержали, – миролюбиво поправил её Алар; меньше всего ему хотелось присваивать чужие заслуги, особенно учитывая то, что конец битвы он проспал.
– Мы одержали, – не стала спорить жрица. – Но это ещё не конец. Радхаба не оказалось ни среди пленённых, ни среди поверженных; кое-кто считает, что он бежал, я же думаю, что его не было здесь с самого начала: он уехал ещё два дня назад, после того как получил некую весть. А в одном переходе от Ашраба, в оазисе на полпути к мирцитовым рудникам, стоит большое войско: Ата-Халим арх Ушар, что прежде был первым в конклаве, собрал все силы, какие сумел, дабы помочь своему племяннику Радхабу нанести храму смертельный удар.
– Что ж до сих пор не нанёс? – усмехнулся Алар. – Дай-ка угадаю. Надеялся, что этот самый Радхаб справится и один, вернее, вместе со своими рабами-кимортами?
– Хорошо же ты знаешь этого презренного человека, хоть никогда его не встречал, – ответила жрица. – Но даже если и так, то теперь Ата-Халим арх Ушар – да будут
