Джон ДЖЕЙКС
Сокровища Колдунаd
Проснувшись с первыми лучами солнца, Брэк еще раз с удивлением отметил, как разительно переменилось все вокруг.
Последние три дня путь его пролегал по приветливой, купающейся в буйной зелени речной дельте. Потом ей на смену пришел дикий край выветренных серых сланцев и разбросанных тут и там горных пиков, скрывавших вершины в заоблачной выси. Местность выглядела совершенно дикой. Казалось, здесь никогда не ступала нога человека. Меланхолическое настроение Брэка вполне соответствовало мрачному виду этих безлюдных мест.
Не прошло еще и месяца с того вечера в роще фиговых деревьев за стенами великого города, когда он, сам того не желая, простился с молодой темноволосой красавицей Реей.
Рея, королева Фриксоса...
Непривычно было ему, необразованному варвару из диких северных земель, думать о ней как о королеве. Брэк спас девушку от смерти в водах адской реки Фриксоса, вырвав из лап мятежников, свергших ее с престола. Потом не покладая рук варвар трудился для нее в великом городе — вначале в каменоломне, затем целых полгода в кузнице перековывая Великий Шит. Этот легендарный символ он передал Рее. Обладая им, она могла выйти к своим подданным, считавшим ее мертвой, и убедить их, что невредимой прошла страшное испытание и подах священной реки, обретя древний талисман, знак благосклонности богов... Так Рея получила возможность отвоевать свой трон и править собственным народом мудро и милосердно...
Но не это стало для Брэка главной причиной разлуки. Тем же вечером в роще варвар понял, что влюблен и королева отвечает ему взаимностью. Лишь зов курдистанского золота, далекой цели его затянувшегося путешествия на юг, гнал его прочь. Кроме того, Брэк понимал, что королеве нелегко будет делить свой трон с варваром-изгнанником.
Расставание было болезненным, но все же Брэк заставил себя отправиться в путь, и вот теперь он проснулся в краю рвущихся в небо гор со странным ощущением надвигающейся опасности.
Накануне вечером, почти перед самым закатом, он очутился на развилке дорог. Одна вела между скал строго на запад, к видневшимся на горизонте горам, в направлении Эбеновых Столпов на западной оконечности известного людям мира. Другая сворачивала на юго-запад, к скрытым туманами горным отрогам Гор Дыма, венчающих мир на востоке, где, по преданиям, рождались боги, властвующие над царствами земными, большими и малыми.
На этом перепутье Брэк и решил заночевать, оставив на утро выбор дальнейшего пути. Он окончательно отказался от мысли двигаться на юго-запад, глядя на сланцевые откосы, грозящие обвалами. Громадные валуны и мелкий щебень, перегораживающие дорогу в сотне мест, — вот что ждало путника, избравшего этот путь. И — главное — было ведь пророчество оракула...
Брэка пробрал озноб, и он поплотнее запахнул на груди выделанную волчью шкуру, служившую ему защитой от холода ночи в этой горной стране. Он подошел к своему коню, фыркающему и нервно переступающему ногами у большого камня, нежно похлопал его по морде, прошептал пару успокаивающих слов в большое мягкое ухо, пошарив в седельном подсумке, достал несколько пригоршней зерна и скормил проголодавшемуся скакуну. И тут Брэк заметил колоссальное манящее скопление камней, словно упрашивающее выбрать западный путь, хочется путнику того или нет.
Брэк медленно провел языком по пересохшим губам и зажмурил глаза. Валуны и утесы канули во тьму. Вокруг стояла абсолютная тишина. Брэк вообще не услышал ни звука за всю ночь, несмотря на то что спал очень чутко в малоприятных местах вроде этого. Зато в мозгу его загремел голос и возникло ужасающее видение — мрачный бритоголовый человек с крючковатым орлиным носом, тонкими, в нить, губами, острым выпирающим подбородком. Остроконечными были и его уши. Огромные темные глаза состояли, казалось, из одних только зрачков. Глазные веки отсутствовали, очевидно удаленные в ходе чудовищной хирургической операции. Корка иссеченной шрамами кожи окружала провалы глазниц, в глубине которых горели никогда не закрывающиеся глаза...
Но самым страшным в этом лице было то, что вся его поверхность была живой, неустанно двигалась. Каждый дюйм кожи пестрел крошечными фигурками обнаженных людей, переплетенными и извивающимися в страшных мучениях. Фигурки, непостижимым образом заключенные в складки кожи, медленно, но безостановочно двигались — корчились в мешанине бесчисленных голов, рук, ног, торсов...
Брэк резко надавил пальцами на веки, однако это не разрушило иллюзии. И голос, этот загробный голос, исполненный издевки и язвительности все еще звучал в его ушах:
— Мы еще встретимся. Куда бы ты ни отправился, я последую за тобой. Вот увидишь, варвар, я последую за тобой.
Так обещал Верховный Наместник Зла на Земле, Септенгундус.
Воспоминания о шевелящейся плоти Септенгундуса не раз тревожили сон Брэка в последнее время. Варвару никак не удавалось выбросить из головы первые испытания, выпавшие на его долю в так называемом цивилизованном мире, а именно в Ледяном крае.
Собственный народ изгнал Брэка за то, что он слишком часто и охотно высмеивал их воинственных богов. Вынужденный искать свою судьбу в чужих краях, Брэк покинул северные равнины и открыл для себя королевства цивилизованного мира, шумные и густонаселенные, где многое сбивало с толку диковатого северянина.
Так, например, в Ледяном крае он впервые услыхал о титанической, продолжающейся от сотворения мира, борьбе двух величайших божественных начал, властвующих над всеми прочими богами. Йог-Саггот, Темный бог, черною тучей нависал над человечеством, угрожая как душам людей, так и самому их существованию. Во всяком случае, именно так утверждали противники Бога Тьмы, странные жрецы таинственного культа, Несторианцы. В ледяном крае судьба свела Брэка с одним из их числа, монахом по имени Джером. От него-то Брэк и узнал о великой битве за владычество над Землей между слугами Безымянного бога, чьим первым апостолом стал экстатический пастырь Нестор, и мощью Йог-Саггота, ставленником которого в мире людей был отвратительный колдун Септенгундус.
Во всех деталях и красках помнил Брэк едва не состоявшееся жертвоприношение огромному древнему каменному идолу, изображавшему Йог-Саггота, — чудовищное существо, сидящее на корточках, лишь отчасти напоминало человека. Глыбы каменных кулаков покоились на бедрах, а широко открытая пасть была обращена вниз, словно посылая проклятие всему людскому роду. У ног истукана Брэк и его друг монах чуть было не стали — в качестве жертв — участниками мерзкого обряда, свершаемого под руководством Септенгундуса и его дочери Арианы.
