знали, что оракулов и матрон, которые были бесперспективны, отправляли в Комнаты, где они удовлетворяли все желания больных умов. Очень богатых больных умов.
Таких бывших оракулов и матрон называли банши.
– Отпустите меня! Я не банши! – Она звякнула ключом на поясе.
– Матрона? – Мужчина резко выпрямился. – Мои извинения. Вы действительно слишком молоды для…
Дверь приоткрылась. Масха и сама не могла поверить, что ей может быть так приятно видеть преследующее ее в кошмарах лицо Сестры Милосердие, пусть даже сейчас она и смотрела на стоящих перед ее дверью людей, как лиса на пару овец.
– Нараг Джестал, – холодно сказала Сестра Милосердие. – Что привело Жреца Света в нашу темную обитель?
– Тьма не может существовать без Света, Сестра Милосердие. Часто требуется сотрудничество.
– И как твой хозяин вообще тебя пощадил? Я слышала, ты ежедневно натираешь Львиные яйца.
– Твоя грубость – афродизиак для меня, Сестра Милосердие. Император Джарасандх отправился на сваямвар панчалской царевны. Скажи, мне скоро придется угождать новой молодой царице? Они довольно утомительны. Что говорят твои оракулы?
– Ты знаешь, что я не могу ответить тебе без оплаты, Джестал, но да, ты будешь служить новой молодой царице, и она действительно будет родом из Панчала. Только это будет не та, о ком ты думаешь.
– Что это значит?
– Ты знаешь, что у каждого ответа есть цена. А теперь, почему бы тебе не выйти и не подождать. – Она открыла дверь шире. Джестал похотливо глянул на Масху и вошел.
– Он мне не нравится, Сестра Милосердие.
– Я буду помнить об этом, если решу выдать тебя за него. А теперь, почему ты здесь? Разве ты не должна быть…
– Я разгадала это!
– И это для меня что-то значит?
– Я знаю, когда восстанет Сын Тьмы.
…В безумье и счастье шут веселится,
Когда за портьерой с ножом он таится.
Цицерон [5]
КАРНА знал, что сваямвар Панчала был самым чудесным событием, которое он когда-либо посещал, и вряд ли кто мог это отрицать. Цари, знатные люди и легендарные герои съехались со всего царства, чтобы сразиться на сваямваре, и все царство Панчал собралось на это посмотреть. Карна был ошеломлен этим великолепием. Вся неделя, на которой шел обратный отсчет до великого дня, была наполнена празднествами и песнями. Карна даже попал с Дурьодханой во дворец царя Друпады, а еще – несколько раз оказался с Шакуни и Судамой на роскошных обедах, устроенных в честь знаменитых женихов.
Царевна Драупади, однако, не почтила ни одно из празднеств. Многие поклонники возмущались из-за такой дерзости, но Карну это почти не волновало. Судама и Карна по древнему обычаю возлежали на кушетках, пока им прислуживали полуобнаженные слуги. Судама с помощью сложных длинных ложек пробовал шербеты, охлажденные в глубоких погребах снегом, привезенным из Май Лайя, а Карна потягивал прохладные сладкие вина.
Карну, конечно, не приглашали принимать участие в следовавших за каждым приемом пищи разговорах между царскими женихами, но он и сам против этого не возражал. Он получил возможность исследовать Кампилью вместе с Судамой. Это было наименьшее, что он мог сделать для своего племянника, пообещав ему отдых. На короткое время Карна забыл об ужасах своего прошлого. Если не ради себя, то ради Судамы.
Кампилья, столица Панчала, сильно отличалась от Хастинапура. Это был мир садов, окруженных цветочными клумбами и брызжущими водой фонтанами. На каждом углу стояли музыканты, играющие неземную музыку под высокими, беспорядочно росшими деревьями, шелестевшими на ветру и предлагавшими укрытие от солнца. Путники прошли через базар, где прилавки были уставлены клетками, в которых содержались тысячи птиц яркой расцветки. На террасных стенах над лавками росли цветы и деревья. Казалось, на этом базаре было выставлено на продажу все, чем Боги так щедро одарили Речные земли.
В воздухе пахло миндалем и лимонами. Улицы были заполнены людьми, улыбающимися иностранцам, проходящим через город; один из них обязательно женится на их любимой царевне.
За городом вдоль реки стояли шатры, перед каждым из которых висел щит того или иного царства. На позолоченных шпорах и блестящей стали сверкало солнце. Низкие ряды шелковых вымпелов развевались на ветру.
Возможно, именно так живут в Коронах, – размышлял Карна. Даже выделенная ему палатка была огромной – в ней могла вместиться целая семья рештов. Шатер был украшен разноцветными подушками, яркими коврами и шелковыми драпировками с изображением Панчалского оленя. Карна послал ворона своему отцу, чтобы тот мог узнать о чудесах, которыми они наслаждались, но в то же время он знал, что Адират ему не поверит.
Однако Карна все же хотел бы поделиться своим благоговением с Дурьодханой. Но с того самого дня, как царевич принял решение бороться за руку Драупади, он не сказал Карне ни одного дружеского слова. Дурьодхана написал Мати, обещая ей свою любовь и объясняя, чего требует от него его долг. Но Мати не потрудилась ответить, и ее молчание ранило Дурьодхану сильнее, чем мог бы сделать любой меч. А Карна лишний раз убедился, что она никогда по-настоящему не заботилась о Дурьодхане. В конце концов, мужчины были для нее просто игрушками. Один ушел, другой пришел. Но сказать об этом Дурьодхане он не мог.
Он очень беспокоился о Дурьодхане, но Шакуни, пожав плечами, сказал ему, что царевич успокоится.
– Некоторые болезни можно вылечить только временем, – сказал он.
Карна мог только надеяться, что он был прав. Некоторый проблеск надежды появился, когда он увидел, что Дурьодхана ведет себя на пирах с очарованием и грацией будущего царя.
Но когда знать Хастины шла на последний из грандиозных банкетов перед днем сваямвара, Карна увидел, что Дурьодхана идет в одиночестве, ссутулившись и выглядя, как человек, потерпевший поражение, почувствовал сильное беспокойство. Может, он ошибся? Он шагнул к Дурьодхане, но его за плечо схватила морщинистая рука.
– Оставь его в покое, – сказал Шакуни, совершенно не заботясь о том, что кто-то может их подслушать. – Расспросы о самочувствии только разбередят его раны. Эта ночь таит в себе множество чудес. Уже то, что решт был приглашен на такое мероприятие… – он нахмурился, услышав, как песня верховного арфиста о рыцарях наполнила ночь, – это такая же редкая честь, как снег летом. Постарайся не волноваться и держись подальше от царевича.
Карна слабо кивнул и позволил Судаме увлечь себя к банкетным столам. Сегодняшнее мероприятие проходило на большой
