– В самом деле? Неужто даже блистательному, благообразному, премудрому Гордону Бродгёрдлу? – вопросил Майлз саркастично. – Право, стоило бы поделиться с означенным персонажем парой-тройкой твоих постоянных мигреней… пусть хоть приблизится к пониманию, что это такое – быть простым смертным!
– Уговорил, – улыбнулся Шадрак, решив воспользоваться случаем и рассмотреть свои жизненные проблемы в юмористическом ключе. – Бродгёрдлу – пожалуй.
Он поднялся неожиданно энергично:
– Так или иначе, сегодня у нас выдался счастливый вечерок, не будем же его портить черными мыслями о всяких там… ну их, действительно! Друзья, идемте наверх, сейчас вы убедитесь, что я не оказался решительно не готов к скромному празднованию! У меня имбирное пиво припрятано, а еще есть две мясные запеканки из «Марки и свистка»… а еще наша дорогая миссис Клэй раздобыла у Оливера Хэмилтона самый большой торт с кленовым сахаром, какой только бывает!.. Майлз, Тео! Если вы еще будете так любезны захватить с собой карты, дабы показать каждую милю своего пути, нам поистине больше не о чем будет мечтать!
Майлз тотчас устремился к лестнице:
– Пусть Тео доклад задвигает, я свой рот чем получше займу…
Миссис Клэй последовала за путешественником, подхватив миткалевые юбки, чтобы не споткнуться. Шадрак догнал экономку:
– Поторопимся, миссис Клэй, во имя добрых Судеб! Не то останутся нам с вами одни крошки на полу…
– Какое счастье, что кленовый торт сохраняется наверху, в моих комнатах, – ответствовала миссис Клэй.
– Этот человек найдет все, – притворно испугался Шадрак. – Когда он голоден, ничто не пребывает в безопасности. Кухонный стол и тот под угрозой…
София и Тео рассмеялись, следуя за старшими.
– Погоди-ка. – Тео взял девочку за руку. – Рассказывай, как ты жила?
София заулыбалась. Внезапно вернулось смущение, охватившее ее в первый миг встречи.
– Все хорошо! – Она стиснула его ладонь. – Как здорово, что ты снова здесь!
– А уж я-то как рад! Слушай, Шадрак говорит, ты в библиотеке поселилась…
София опустила глаза:
– Ну да… Все бьюсь над письмом, пытаюсь расшифровать. Сдвигов, к сожалению, пока никаких. Сейчас, например, перекапываю аж триста томов, надеясь в них нечто ценное отыскать…
– Сейчас, вообще-то, лето стоит, – притворно-легкомысленным тоном сказал Тео. – Может, позволишь себе маленький перерыв? Передохнешь от письма?
Ответом ему был взгляд Софии, полный удивления. Они к тому времени как раз добрались до верха лестницы.
– Передохнуть? От письма? – спросила она.
Предложил бы сразу его закинуть в горящий камин!
– Именно. Знаешь, иногда вещи начинают выглядеть по-другому, если посмотреть на них… спустя некоторое время. Дай мозгам перерыв, понимаешь? Займись чем-нибудь другим…
София даже отняла руку:
– Не нужен мне никакой перерыв!
– Я же не уговариваю тебя напрочь позабыть про письмо! Ни в коем разе! Я про маленькие каникулы говорю. Примером, удалось бы Шадрака развести, чтобы отпустил нас на месяцок поплавать с Каликстой и Барром. Глядишь, по ходу идеи новые посетят!
– Сказала же, не нужны мне каникулы! Я хочу маму с папой найти!
– Ну хорошо, хорошо, – тотчас уступил Тео, и его тон стал примирительным. – Я же только вернулся, помнишь? А ты уже вовсю на меня злишься! Мы так не договаривались! – И снова заулыбался: – Давай я тебе помогу! Вместе одолеем эти триста томов, небось вдвое быстрей и получится. Что скажешь?
И он потянулся к ней, желая снова сжать ее руку.
София смотрела на него, постепенно смягчаясь:
– Я сама должна их все изучить… но все равно спасибо. И я правда рада, что ты вернулся!
– Софочка! Тео! – появляясь в дверях кабинета, окликнул Шадрак. – Собираетесь вы помочь нам отвоевать у Майлза хоть немного еды – или как?.. Он уже надел на вилку целую запеканку, и без подмоги нам с ним не справиться!
– Ах он проглот этакий, – возмутился Тео и ринулся вверх, увлекая за собой Софию.
Обе запеканки гордо красовались на кухонном столе в окружении бутылочек имбирного пива. Миссис Клэй расставляла тарелки, готовила салфетки и приборы; Майлз, не вовремя потянувшийся к угощению, уже получил шлепок по рукам.
Когда все расселись, Шадрак торжественно разрезал первую запеканку, разлил пиво в бокалы и произнес тост:
– Добро пожаловать домой, Тео и Майлз! За счастливое окончание путешествия!
– И за новые, грядущие, – добавил Майлз, поднимая бокал. – Ближайшая поездка стартует прямо назавтра!
Все рассмеялись и занялись запеканкой. Она оказалась в полной мере так хороша, как Шадрак и предрекал. Когда на столе остались лишь крошки да пустые стаканы, миссис Клэй принесла сверху десерт. Щедрые порции мягкого желтого бисквита в обильной глазури из кленового сахара сопроводили чарльстонский чай, разлитый по чашкам.
Расправившись с третьей порцией торта, Майлз с удовлетворенным вздохом откинулся на спинку стула. А потом начал долгий рассказ о поездке, описывая нескончаемый переезд по штату Нью-Йорк и через северо-западный угол Пенсильвании – на границу Индейских территорий. То и дело впадая в полемику с Тео – их воспоминания по некоторым обстоятельствам отчасти разнились, – он в итоге признал, что путешествие на запад выдалось бедноватым на события. Во всяком случае, пока не достигли берега Жуткого моря.
– Единственным препятствием, с которым мы столкнулись, было очевидное предубеждение против бостонцев, – покривившись, как от кислого, сообщил Майлз. – Закрытие границ не очень-то добавило нам популярности. Представьте, в Соленом один старик взял и плюнул в меня, едва выяснил, откуда я прибыл!
Воспоминание заставило Тео хихикнуть:
– Ну, Майлз, конечно, ка-ак плюнул в ответ.
– А что я, по-вашему, должен был сделать? – возмутился путешественник. – Я хотел ему доказать, что ненавижу закрытие границ еще побольше, чем он!
– Так вот, помимо этого забавного происшествия, мы испытали затруднение, лишь разыскивая Кабезу де Кабру. На это у нас ушло времени не меньше, чем на всю поездку от Бостона до Жуткого моря.
– Верно, – согласился Майлз.
– Все типа знали, где он живет, только каждый нес свое, – пояснил Тео. – Да и у нас никаких определенных сведений за душой не было.
Майлз и Тео пустились в путь на излете зимы, отслеживая один непроверенный слух. Бостона достигли вести об отшельнике, живущем в хижине на берегу Жуткого моря. Якобы это был выходец из Папских государств по имени Кабеза, и якобы этот самый Кабеза триста шестьдесят четыре дня в году неукоснительно сторонился человеческого общества. А на триста шестьдесят пятый – конкретно в день зимнего солнцестояния – прерывал свое затворничество, выдавал бредовые пророчества о конце света, о новом грядущем Великом Разделении… а еще – о чудесах Авзентинии. Что касается языка, Кабеза пользовался невероятной смесью кастильского, английского и языка Вещих. Окрестные селяне отмахивались от самозваного пророка, считая его прорицания бреднями сумасшедшего.
Тем не менее отзвуки его ежегодных речей добрались до Бостона… и с ними название «Авзентиния», встречавшееся, кроме них, лишь в письме Бронсона. Еще валил мартовский снег, когда Майлз и Тео выехали на запад.
– К тому времени, когда мы отыскали домик на дереве, служивший жильем Кабезе де Кабре, – продолжал Майлз, – уже кончался апрель. Его мертвое тело давно успело стать пищей ворон.
– Брр, – содрогнулась миссис Клэй.
У Шадрака вырвался разочарованный вздох:
– Вы хоть в домике что-нибудь разыскали? Не выяснили, откуда он вызнал об Авзентинии?
– Кабеза де Кабра вел почти звериную жизнь, – нахмурился Майлз. – Одевался в шкуры, спал на клочках грязного меха… Ни горшков, ни сковородок, ни инструментов, ни книг. Чем питался и как – до сих пор никакого понятия не имею. Мы из его клоповника чуть с пустыми руками не ушли… спасибо Тео – заметил кое-что, без него я наверняка пропустил бы!
– А я это заметил только благодаря некоторым картографам, оставшимся дома, которых я время от времени вспоминал, – чуть заметно улыбнувшись Софии, добавил Тео. – Что-то вроде занавески… или, скорее, ширмы, не знаю. Такой квадрат темной материи, приколоченный на окно для защиты от солнца. Я чему удивился – смотрю, чистый на удивление… в такой-то грязище! Мы вытащили гвозди и сняли его. И, как и следовало ожидать, стоило ему чуток потрепыхаться на ветру…