Прищурившись, Олив заподозрила заговор.
Прикинув расклад, она определила слабое звено и обиженно уставилась на Дерека.
Тот недовольно взглянул на Илмарта — что подтвердило подозрения Олив — и деланно спокойно развёл руками: мол, да, я с ними заодно, а что делать-то?
Поняв, что игра запорота, Илмарт вздохнул и раскололся:
— Да Тогнар переживает, что ты не реализуешь свои таланты.
Олив опешила. Райтэн нахмурился: он, как всегда, пропустил факт психологической игры и принял разговор за чистую монету. Мысль, что Илмарт нарочно повёл эту беседу так, вызывала у него досаду.
Досада эта ясно отразилась и в сверкнувшем остро взгляде, и в плотно сжатой челюсти, и в дёрнувшихся пальцах, и в выпрямившейся моментально спине…
Примирительно подняв руки, Илмарт извиняющимся тоном отметил:
— Иначе она бы точно отказалась…
— Я и так, и так отказалась бы, — резко перебила его Олив, переводя острый и гневный взгляд с друга на мужа и обратно.
К её полной неожиданности, Райтэн поник и беспомощным жестом потёр лоб рукой, а Илмарт стал выглядеть совсем виноватым.
Олив обратила вопросительный взгляд на Дерека, который казался ей теперь самым адекватным в этой компании заговорщиков.
Он оправдал её ожидания; чуть прокашлявшись, смущённо объяснил:
— Да Тэн переживает, что слишком давит на тебя, и ты, чтобы угодить ему, отдаёшь всё своё время семье, и, возможно, тебе бы хотелось заниматься чем-то ещё, но ты ему об этом не говоришь.
Взгляд Олив приобрёл оттенок «что за чушь ты несёшь?» Дерек ответил выражением: «Ну, какая есть чушь, ту и несу».
Олив растерянно посмотрела на Райтэна.
Он стоял, опустив мрачное лицо, и упрямо сведённые брови рождали не менее упрямые морщины на его лбу.
Беспомощно обернувшись к Илмарту, Олив увидела, как тот чуть пожал плечами с выражением: ну да, как-то так.
— Тэн! — жалобно и укоризненно вернула она внимание мужу, требуя объяснений.
Губы Райтэна жёстко скривились; всё ещё глядя куда-то вниз, он спокойным холодным тоном отметил:
— Сперва ты ушла со своей работы, чтобы заниматься моими проектами. Потом, — по лицу его прошла мимическая волна недовольства собой, — всё твоё время стал съедать Браэн… или я, — подняв на неё безразличный тяжёлый взгляд, заключил он, и задал тот острый, мучительный вопрос, который жёг его сердце болью за неё: — А как же ты сама? Как же твоя жизнь, Олив?
Та лишь жалобно поморгала ресницами. Ей и в голову не приходила мысль, что он может переживать о чём-то подобном; и теперь ей было и досадно, что она за усталостью не заметила, что его что-то гнетёт, и тепло на душе от того, что он так о ней заботится, и неприятно, что он не поговорил с ней сразу прямо, и жалко его, и…
— Тэн, — беспомощно возразила она, не зная, как прорваться за безнадёжную волну холода в его глазах, — но вы и есть моя жизнь.
— Вот! — резко взмахнул руками Райтэн, получив от неё подтверждение своим самым страшным самообвинениям. — Вот! — повторил он, лихорадочно пройдясь по комнате до угла и обратно. — Я так и знал! — с глубокой внутренней горечью возвестил он.
Илмарт и Дерек переглянулись, явно сойдясь во мнениях, что другу их его великолепные мозги отказали совершенно.
Олив совершенно не поняла, что такого трагичного супруг умудрился увидеть в её любовном признании.
— Да что не так!.. — раздражаясь, схватила она его за руку, чтобы помешать ему и дальше метаться по комнате.
Он тут же замер, вглядываясь в её лицо с выражением раскаяния и нежности.
Дерек смущённо отвернулся обратно к окну. Илмарт, подумав, подошёл к нему и тоже стал разглядывать вид — с учётом того, что на улице было уже темно, оба они так ничего и не увидели там.
— Но у тебя ведь должна быть жизнь помимо нас! — меж тем, с глубокой убеждённостью утвердил Райтэн, а затем опять ударился в самоуничижение: — Но я тебя её лишил!..
Осознав, наконец, в чём суть мучающего его обстоятельства, она весьма раздражилась.
— Ну, знаешь ли, Тогнар! — даже выпустила она его руку и сделала шажок назад.
Он, однако, выглядел таким несчастным, что она тут же вернулась обратно и взяла его руки в свои движением мягким и нежным.
— Тэн, — поймав его взгляд, принялась втолковывать она, — ты дал мне мою настоящую жизнь, понимаешь? — лицо его упрямо выражало прежнее мнение, но он смотрел на неё очень внимательно, и она продолжила: — До тебя я выживала. Жила, как несло. Не жила, а так, — сморщилась она, но после глаза её зажглись тёплым ласковым светом, когда она продолжила: — Твоя любовь дала мне веры в себя, ты стал моим ангелом-хранителем… я начала жить благодаря тебе, Тэн! — пылко воскликнула она, радуясь, что лицо его постепенно разглаживается под светом её влюблённого взгляда. — И я хочу, — упрямо утвердила она, — сейчас я хочу отдавать всю себя тебе и Браэну. — Она вздёрнула подбородок: — И, что бы ты там себе не напридумывал, Тогнар, — мышцы её лица дёрнулись, рельефно выделяя старые шрамы, — даже не надейся, что мы ограничимся одним Браэном!
Она уже позабыла, как после родов клялась и божилась, что больше никогда в жизни на такое не пойдёт. Она уже позабыла, как тяжелы были долгие бессонные дни и ночи, наполненные заботой о младенце. Как, бесконечно вымотанная, уставшая, измученная, она и думать не желала о втором ребёнке.
Теперь — теперь её переполняла такая глубокая, сильная, всеобъемлющая любовь к Райтэну, что ей стало мало одного сына как продолжения и воплощения этой любви.
Ей хотелось всю себя отдавать Райтэну — полностью, без границ, без конца, — и, чем больше она отдавала ему, тем глубже ей казался тот источник любви, который она в себе обнаружила. Каждый раз, сталкиваясь с его взглядом, с его прикосновениями, с его голосом, с его нежностью к ней — она чувствовала, как переполняющее её чувство любви хочет, требует выхода наружу, и ей совершенно недостаточно было всего лишь смотреть на него, всего лишь говорить с ним, всего лишь целовать его.
— Я хочу отдавать тебе всю свою жизнь… — глядя на него, тихо выразила своё чувство она.
Райтэн, потрясённый и опрокинутый той любовью, которая теперь чувствовалась в каждом её слове и во всём выражении её лица, лишь чуть прикрыл глаза, словно стараясь скрыться от слишком слепящего его солнца.
Потом он всё же взглянул на неё, и тихо, робко сказал:
— Я просто боюсь… — не найдя подходящего слова, выразил с немного вопросительной интонацией: — Сломать тебя?
— О, Тэн! — откликнулась она, прижимаясь к его груди и пряча лицо в его волосах.
— По-моему, нам пора валить, — наклонившись к Дереку, тихо отметил Илмарт.
Дерек бегло оглянулся, обнаружил обнявшуюся парочку и кивнул. Ему, правда, хотелось ещё поговорить с Райтэном, но у того явно были сейчас дела поважнее.
Они оба осторожно двинулись к выходу, стараясь не спугнуть занятых друг другом влюблённых, однако чуткая Олив уловила их перемещение.
— Май! — возмущённо воскликнула она, выворачиваясь в руках Райтэна, чтобы быть теперь к ним лицом, не покидая, впрочем, объятий мужа.
Илмарт остановился и вопросительно приподнял брови.
— Так что там с Кармидером? — привередливо потребовала разъяснений Олив.
Поведя плечами, Илмарт ответил:
— Куда я от вас денусь? — затем, хмыкнув, прибавил: — Но помощь со стрельбой мне бы и впрямь там не помешала.
Олив возвела глаза к небу, давя улыбку.
— И нужно было тебе разводить эти интриги? — раздражённо попенял Райтэн.
Но, хотя обращался он явно к Илмарту, тревожный взгляд его то и дело норовил свернуть на Дерека. Тот совсем не замечал этого внимания, потому что опять ушёл глубоко в себя.
— Для тебя, Тогнар, старался, между прочим, — перевёл стрелки Илмарт.
Райтэн поморщился; но было непонятно, относится ли эта гримаса к словам друга — или к мрачной задумчивости Дерека.
Оставив тему, Райтэн что-то решил внутри себя и подтолкнул жену в спину со словами:
