Вот только металлургические мощности Польши одномоментно увеличились в полтора раза, что резко усилило «вторую Речь Посполитую». К тому же чехи охотно предоставили вечно нищим полякам беспроцентный заем на круглую сумму в пять миллиардов крон, пообещав за эти деньги поставки чешского оружия, от винтовок и пулеметов, до самолетов и танков. И как выяснилось позже, заем оказался не только беспроцентным, но и безвозмездным — даром, короче — замаскированная форма взятки.
В феврале прошлого года нацисты все же полезли, спровоцировав несколько пограничных конфликтов и устроив мятеж среди местного немецкого населения. В не самое лучшее время года началась авантюра, к тому же германские войска нарвались на укрепленную линию в горах, что опоясывала территорию Моравии и Богемии защитным кольцом. Целых две недели там шли упорные и ожесточенные бои, пока в Берлине не сообразили, что вляпались в нехорошую историю.
И опомнившись, дали «задний ход»!
Потом начались долгие и нудные переговоры в Варшаве, кое-что чехи уступили в Судетах, но только до своей оборонительной линии — «бросили» хищнику неплохой «кусок мяса», ведь ему тоже нужно чем-то питаться. Самую малость выделили венграм, но совсем немного, так, для «запаха» — румынам очень не понравились идеи регента, адмирала Хорти о создании «великой Венгрии», и отдавать обратно Трансильванию и Банат в Бухаресте категорически не желали. А тут такой прецедент «нарисовался» — начнут с Чехословакии, а там, глядишь, и пошло-поехало. Так что венграм стало не до восстановления «исторической справедливости» — ведь кроме валахов войска к границе подвели и сербы, не желавшие отдавать свою часть Баната, которая носила у них название Воеводины.
— Это все испанцы виноваты, быстро покончили с мятежом, вот нацисты и не успели увериться в собственной мощи. И «военного полигона» у нас не случилось, чтобы образцы нового оружия поверить с тактическими приемами! Так что отставание в пару лет, идет, не меньше — войны ведь резко подталкивает «научно-технический прогресс».
Последние слова позвучали будто ругательство — Асарола, поглядывая на гавань, был задумчив. А там, у достроечных стенок стояли большие корпуса двух могучих кораблей, немые свидетельства того, что Вашингтонская и Лондонская конференции «по ограничению морских вооружений», как порой ехидно говорят русские, «накрылись медным тазом».
— Теперь у нас твердое «седьмое место» в клубе великих морских держав и «в ряду линкоров» — никто не оспорит. Вот только что с ними делать прикажите, скажите мне на милость⁈ Ведь недаром англичане говорят — хочешь разорить маленькую стану — подари ей крейсер! А тут сразу парочка линкоров! «Кинули» классически «лягушатники»!
Действительно, вместо того чтобы отправить на слом двух последних ветеранов постройки еще до «Великой войны», уже отплававших по морям в качестве боевых и учебных кораблей четверть века, французы чуть ли не насильно всучили линкоры «Курбе» и «Пари» испанцам в качестве оплаты «марокканских долгов». Причем поставив перед ними дилемму — денег нет, и не будет, берите то, что дают! Как есть «кидок»!
Асарола открещивался от них руками и ногами, прекрасно понимая, что удар по финансам и без того бедного государства будет нанесен страшной силы — ведь содержание даже «экскортницы» требует от кабальеро денег, и немалых. Однако президент Асанья с премьер-министром Хиралем повели себя как завороженные, доказывая ему, что ссорится с Францией не с руки, и необходимо принять «подарки», от которых сами «лягушатники» не знали, как избавится. Корабли хотя и давно устарели, вернее, одряхлели, но калибр их 305 мм орудий «вписывался» в испанский флот. Так как французы заложили и спешно достраивали два быстроходных линкоров с 380 мм артиллерий, эти два корабля нужно было списывать на слом, дабы соблюсти вашингтонские и лондонские «ограничения», которые уже никто из подписантов не думал выполнять — ни количественные, ни качественные.
Хотя англичане повели себя относительно честно — их линкоры были вооружены 14-ти дюймовыми пушками, единственными такими среди всех линейных кораблей новой постройки, однако тоже на пять тысяч тонн превысили «лимит» водоизмещения. Про итальянцев, французов и немцев говорить не приходится — лимит водоизмещения превысили все, а калибр пушек довели до 15-ти дюймов.
Для «благоприобретенной» парочки линкоров, что стали сильнейшими кораблями испанского флота в его истории, подходящие названия нашли сразу. «Курбе» получил «ходовое» имя — «Эспанья», «Пари» переименовали в «Республику». Старому испанскому линкору вернули прежнее королевское имя Альфонсо, только «несчастливый» 13-й номер сменили на 12-й, взятый у покойного родителя, сбежавшего за границу последнего испанского монарха, отрекшегося от престола, и к тому же ныне живущего. Батюшка оного короля сделал для флота под красно-желтым флагом много полезного, хотя все закончилось жуткой катастрофой в злосчастной войне с американцами.
Старому крейсеру-скауту, бывшей «Республике», который после обстоятельного ремонта и перевооружения превратился в корабль ПВО, дали имя погибшего на камнях «Блас де Леро», превратив, таким образом, в «систершип» уже перестроенного «Мендес Нуньеса».
Вот только сменить названия самое легкое занятие для политиков — а вот для адмиралов дальше начались сплошные проблемы…
Фернандо-По
— История всегда пишется кровью, а чернокожих нечего жалеть! Мне дали приказ сделать «буби» лояльными Испании, и теперь вернее их никого не будет. Иначе другие негры вырежут их всех до последнего!
Генерал Мола за три с половиной долгих года пребывания в экваториальных владениях весь усох, сам почернел лицом. Однако бывший «Директор» по-прежнему был деятелен и энергичен, оказавшись на посту генерал-губернатора самой далекой африканской колонии, принадлежавшей стране. И уже таковой не являющейся — правительство республики даровала острову Фернандо-По и небольшому владению на побережье — Испанской Гвинее, или Рио-Муни — полные административные права, такие как у тех же Канарских островов. Но негров в белых людей не превратишь, причем таких, которые раз за разом устраивали восстания на Биоко — так еще именовали Фернандо-По, огромный остров в две тысячи квадратных километров, заселенного воинственными туземцами. Южная часть гористая, зато северная благодатная — здесь были разбиты большие плантации какао, дававшие большие доходы. В том же Гвинейском заливе находились и португальские островные владения — Принсипи и Сан-Томе — с губернатором которых, приверженцем бывшего премьер-министра Салазара, Мола быстро сошелся.
На этих трех крупных островах и множестве мелких выращивали треть мирового урожая какао-бобов, продажа которых обеспечивала приток валюты в казну «пиренейских конфедератов». Тут был благоприятный для европейцев климат, переселяться на губительный «черный» континент никто из «вынужденных» переселенцев не пожелал. Пришлось обеспечивать всех достойной работой на плантациях, что вызвало гневную реакцию владельцев, не пожелавших уменьшать свою прибыль, ради которой они прежде завозили работников из Дагомеи, по сути бесправных рабов.
Пришлось «разъяснить» недовольным плантаторам, что прежние, благостные времена для «белых господ» канули в лету, и теперь на островах будут проживать только испанцы с португальцами или их потомки от смешанных браков — креолы. Негров стали партиями отправлять на континент — там тоже требовались рабочие руки. Но если «завезенные» не протестовали, им неважно, где трудится, то буби — коренные жители Фернандо-По, чуть ли не взбунтовались. И тут Мола нашел решение, которое посчитал гениальным решением проблемы. Он стал переселять островитян на континент, к их одноплеменникам, и всех щедро наделять земельными наделами за счет тех негров, что перебирались из соседнего Камеруна — фангов. Понятно, что быстро дошло до стычек и в ход пошло примитивное оружие.
Этого момента «Директор» только и дожидался — буби стали набирать в «регулярес» и туземную полицию, обучать и вооружать винтовками и пулеметами. И пошла самая натуральная бойня — имеющие серьезный перевес за счет современного стрелкового оружия, буби стали выгонять во французские колонии Габон и Камерун местных фангов и пигмеев. А так как континентальная территория составляла едва 24 тысячи квадратных километра, на каждый из которых в среднем приходилось меньше десяти жителей. Но на самом деле намного меньше, ведь две трети населения проживало на побережье в трех городах и поселках, а не в погибельных для белых людей джунглях. Вот только когда в прошлом году нашли в Рио-Муни нефть и алмазные месторождения, города стали расти прямо на глазах, а насильственный процесс вытеснения пошел куда быстрее.
