– Давно в Чернолес не забредал человек, – промолвил он. – Мы уже отвыкли от вашего вида. Только волхв иногда приходит за травами. Но волхв с каждым годом все меньше напоминает человека.
Я с любопытством подняла на нечисть взгляд.
– Знаешь Рябину?
– Знаю. Это мы обучили его, как применить силу, как извлечь из растений пользу и как задобрить навий.
– Мы?
– Старшие духи леса.
Волхв ни разу не упоминал об этом. Он просто пришел однажды в село, поселился в старой землянке у края леса, вдали от остальных, и люди приняли его, как принимали и уважали каждого, кто обладал даром. Мне вдруг вспомнилось брошенное подругам в шутку обещание, и сердце застучало громче. Может, неспроста я заблудилась в лесу и встретила Лихо? Может, это боги показывают предначертанный путь?
Я обхватила обеими руками букет болотника и сделала пару шагов к Лихо.
– А меня научишь волхованию?
Сказала – и сама себе удивилась, ведь только что думала, как бы он меня не проклял.
Лихо долго молчал, размышляя. На спокойном сером лице нельзя было прочесть, о чем думает. Потом прикрыл глаз, снова потянул носом.
– Чую в твоём сердце, что тебя страшит будущее. Не хочешь жить так, как говорит мать. Думаешь, нет в этом свободы.
Я молча слушала, немного напуганная тем, что он самое сокровенное вытянул наружу.
– Но и волхв не свободен. Он взял на себя бремя и до конца дней своих должен служить и помогать людям, слушать шепот богов и учить народ, как их почитать. Может быть, он нашел в этом свое счастье. Но не свободу.
– Не верю, – нахмурилась я. – Ведь он не привязан ни к роду, ни ко двору своему. Он сам решает, что делать. Я тоже хочу решать сама.
Лихо только печально покачал головой.
– Даже если кажется, что ты делаешь собственный выбор, может статься, что за тебя его уже сделали боги. Свободными люди становятся лишь в смерти. И то не всегда. Вот, посмотри на них. – Он взмахнул рукой с черными тонкими пальцами. Я не увидела навьих духов, но знала, что они там. – Они навечно обречены скитаться по Яви и отбирать жизни в надежде насытиться, но не способные утолить голод. И я тоже не свободен. Разве выбирал я приносить горе? – Он тяжело вздохнул и серьезно поглядел на меня жёлтым глазом. – Подумай хорошенько, прежде чем принимать решение. Ведь что бы ни выбрала, ты всего лишь променяешь одну несвободу на другую, а жизнь изменится безвозвратно.
Теперь настал мой черед молчать в раздумьях. Я хмурила брови и мяла в руках стебли болотника. Пыталась представить будущее, в котором у меня нет ни семьи, ни друзей. Дар делает волхвов одиночками. Дар… Разве же он есть у меня?
Я вскинула на Лихо взгляд и с разочарованием произнесла:
– С даром нужно родиться, так ведь? Значит, не быть мне волховкой, что бы я ни решила.
Лихо опустил голову к плечу. В голосе послышался вызов.
– Силу можно приобрести. Но она даётся не каждому.
– Значит, я все же могу выбрать… Решить, какая несвобода мне ближе?
– Решай. Но торопиться не следует. Пойди в деревню, расспроси волхва. Послушай богов и свое сердце. И если решишься учиться тайным знаниям – возвращайся обратно.
Я медленно кивнула. Теперь, после слов Лихо, жизнь представилась ещё более тоскливой. Что бы ни выбрала, нельзя будет вернуть все как было. Может, мне только кажется жизнь волхва такой заманчивой со стороны. Может, сам он жалеет о приобретённом даре, оглядываясь назад.
Так ли плоха судьба, которой желали мне родители? Открывшийся было новый путь больше не казался спасением.
– Что ж, спасибо тебе за все. – Я окинула нечисть благодарным взглядом. – За болотник и за мудрые слова. И что не дал навьим духам разорвать меня.
– В следующий раз возьми с собой огонь, он отпугнёт духов. А топор оставь.
– В следующий раз… – тихо вторила я.
Странное ощущение вдруг появилось: Лихо словно был уверен, что я вернусь.
Он вытянул руку и указал черным пальцем направление:
– Иди прямо, не петляй и не сворачивай. Так выйдешь из леса. Духи не тронут тебя.
Я снова кивнула и развернулась, сжимая в ладонях заветный болотник. Обмотанные тканью ноги промокли на влажном мху. Топор тяжёлой ношей висел на боку за поясом, и рукоять его стучала по бедру при каждом шаге. Болотные мошки кружили у самого лица, так и норовя облепить кожу. Но я не замечала этого, погруженная в раздумья.
Глава 3. Былички и небылицы
Постепенно деревья впереди поредели, и между стволами и ветками к земле пробивалось все больше света. Совсем скоро я подошла к краю Чернолеса. Застыла у границы, как и в прошлый раз. Обернулась. Сама не знаю, что искала глазами в чаще.
Чернолес теперь не казался таким зловещим и неприветливым. Он был просто лесом – мрачным, живым и очень старым, хранящим тайны и населенным духами. Я будто чувствовала его настороженность, его интерес. Но не вражду. Навьи духи затаились где-то, остались позади, проводив меня до самого края, и шепот их совсем стих. Они не подходили близко, как и обещал Лихо.
Между лесом и селом тянулась полоса молодняка и примятая сухая трава, сквозь которую лезла молодая зелень. Жгучая крапива больно жалила ноги, пока я шагала по буграм и кочкам, пробираясь к протоптанной тропе. Нарвала и ее немного – молодые побеги крапивы тоже пригодятся для настоя.
Длинная тропка огибала Чернолес краем, на некотором расстоянии. А за тропой уже виднелась родная изба, чуть покосившаяся, с покрытыми светло-зеленым дёрном скатами и торчащей сверху черной трубой.
Матушка беспокойно металась во сне. Я легонько погладила ее по волосам и принялась готовить настой.
Вскипятила в чугунке воду, добавила две части листьев болотника и одну часть молодой крапивы. Накрыла и оставила в покое – пусть настаивается.
Этим настоем волхв лечил кашель и хрипы, боли при дыхании и даже кровавую мокроту. Иным помогало, и кашель проходил уже через несколько дней. Иным, как моей матушке, становилось легче на время, но как только настой закончится – болезнь подступала снова.
В избе стало душно от печного жара и густого запаха болотника. Я вышла во двор. Свежий вечерний ветерок остудил нагретую кожу. Солнце висело низко над верхушками далёких деревьев, касалось прощальными лучами крыш и полей. Небосвод пылал ярким пламенем заката, и было в этом пиршестве цвета обещание бога Солнца снова вернуться на небо и подарить людям рассвет.
Что-то вдруг потревожило безмятежность вечера. Поднялся ветер, завыл, зашумел листвой. Почудилась угроза в этом вое. Предостережение. А лишь погас последний луч – за спиной раздалось хриплое карканье. Я живо обернулась.
На крыше сидела ворона. Смотрела на меня черными глазами, чуть склонив голову. Посланница Нави. Потом вспорхнула с криком, закружила. Вот уже целая стая потянулась из леса. Громкое карканье десятков птиц вспороло вечернюю тишину, переполошило селян. Они бросали работу, чтобы поглядеть вверх, на черных вестников горя, что стали частыми гостями нашего села.
И снова, как и утром, вороны будто зависли над двором кузнеца, сделали круг и устремились на другой край села. Я хмурилась и глядела им вслед, пока новый порыв колючего ветра не заставил поежиться.
Пора было собираться на вечерний костер. Идти не хотелось, но я надеялась, что хоть так смогу отвлечься от мрачных мыслей. Накинула на плечи платок – теплый, нагретый печным жаром, – и отправилась к месту встречи.
После дневной работы юноши и девушки, которые ещё не образовали пары, собирались вместе у костра, общались, рассказывали истории, пели. Так мы могли получше узнать друг друга. Завести друзей, а может, и найти суженых.
У костра уже собралось человек двадцать. Они расселись вокруг на потрескавшихся и почерневших бревнах. Все мрачные, обеспокоенные дурным знаком. Завидев меня, подружки оживились, подвинулись, освобождая место. Был тут и Яромир. Он длинно и хмуро поглядел на меня, так ничего и не сказав.
– Видела, Огниша? – наклонилась ко мне Нежана. – Вороны снова кружили над селом. Дважды за день! Да ещё и нагрянули, как только солнце село. Видать, совсем скоро беды ждать. – Девушка окинула меня пристальным взглядом. – А что это с тобой?
