– Наших людей накормят? – спросил Гундомар фон Майнц сиплым от природы голосом.
– Вне всякого сомнения, – подтвердил Глеб.
– В таком случае, у меня к тебе еще одна просьба, благородный шевалье, – взял хозяина под руку фон Зальц. – В твой замок должен прибыть еще один человек, мэтр Жоффруа. Император Генрих назначил ему здесь встречу. Не сочти за труд, сообщить мне о его приезде.
– Он человек благородного звания?
– Мэтр Жоффруа всего лишь лекарь, – отрицательно покачал головой фон Зальц. – Но очень искусный лекарь. Сир Генрих будет огорчен, если эта встреча не состоится.
– Я предупрежу своих сержантов, шевалье. Мэтру Жоффруа будет оказан достойный прием.
– Благодарю, Лузарш. Можешь считать меня своим должником.
У Глеба была возможность подслушать разговор короля с императором, но он не стал этого делать. Скорее всего потому, что очень хорошо знал, о чем эти двое будут говорить. Вражда Генриха и Урбана ни для кого в Европе не было секретом. Урбану эта вражда досталось по наследству от ушедшего в мир иной предшественника. Папа Григорий Гильдебранд попортил немало крови императору, но и его приемник оказался крепким орешком. Урбан перетянул на свою сторону многих вассалов Генриха, и с их помощью вернул себе Рим, изгнав из Вечного Города ставленника императора Гиберта, которого с тех самых пор стали называть антипапой. Наверняка Генрих и Филипп решат, что поход, затеянный Урбаном им только на руку, поскольку избавит сюзеренов от беспокойных вассалов, претендующих на расширение собственных прав. По сведениям, полученным Глебом в Клермоне, граф Раймунд Тулузский уже встречался с папой в своем замке Сен-Жилль и выразил горячую поддержку всем его начинаниям. Наверняка к Раймунду Тулузскому присоединиться и другой горячий сторонник Урбана Готфрид Бульонский, герцог Нижней Лотарингии. Были и другие выгоды, которые Филипп с Генрихом наверняка сейчас обсуждают. В Европе количество рыцарей значительно превышало количество замков. Младшие сыновья благородных шевалье не получали от своих отцов ничего кроме мечей, а потому без раздумий ввязывались в любую свару, дабы с боем взять то, что по их мнению плохо лежало. Глеб де Руси сам принадлежал к числу полуизгоев, которым порою голову негде было приклонить. Их разрушительную энергию следовало направить куда-нибудь подальше от Европы, и далекие Византия, Сирия и Палестина подходили для этой цели как нельзя лучше. Сам Глеб пока не спешил, пришивать крест к плащу, видимо ему не хватало религиозного рвения. С другой стороны, шевалье не мог не понимать, что для него поход, затеянный папой Урбаном, это великолепная возможность поправить дела и избавиться от унизительной зависимости.
Благородные рыцари Вальтер и Гундомар уже успели оценить достоинства местного вина, когда Филипп и Генрих закончили, наконец, свой тайный разговор. Судя по всему, король и император договорились. Во всяком случае, они с охотою приняли предложения шевалье де Лузарша разделить с ним стол. Сенешал Бизо, надо отдать ему должное, не ударил в грязь лицом и сумел угодить коронованным особам. Блюда, предложенные гостям, хоть и не отличались особой изысканностью, но могли насытить любой, даже самый требовательный желудок.
Король Филипп покинул замок Лузарш сразу же после ужина. Император Генрих решил заночевать у гостеприимного шевалье Глеба, ибо и он сам, и его люди плохо знали местность и рисковали заблудиться в окрестностях замка в ночную пору. Глеб уже знал о предстоящей встречи Генриха с лекарем, а потому просьбе императора не удивился. Подвоха он не боялся, ибо замок Лузарш мог противопоставить дюжине алеманов не менее сорока хорошо владеющих оружием людей.
Мэтр Жоффруа прибыл в замок, когда ночь уже вступила в свои права. Лекаря сопровождали всего двое наемников, а потому сенешал Бизо без опаски опустил перед гостем подъемный мост. Тем не менее, Бизо счел своим долгом сообщить шевалье де Руси, уже отправившемуся на покой, о появлении очень подозрительного лица.
– И чем это лекарь подозрителен? – полюбопытствовал Глеб.
– Черен как жук, – пожал плечами старый сенешаль. – Сдается мне, что он совсем не тот человек, за которого себя выдает. К тому же он тулузец, а в тех краях еретиков больше, чем в Палестине.
Бизо был истинным северянином и очень благочестивым человеком. Где и когда он успел составить столь плохое мнение о тулузцах, Глеб не знал, но, в конце концов, сенешаль прожил долгую жизнь и научился, надо отдать ему должное, разбираться в людях.
– Ты проводил мэтра Жоффруа к императору?
– Да, – подтвердил Бизо. – Теперь алеманы заперлись в покоях Генриха и о чем-то шушукаются.
По слухам, германский император не отличался крепким здоровьем. Вполне возможно, что его встреча с лекарем носит самый обычный характер, и постороннему лицу незачем вмешиваться в личную жизнь болезненного Генриха. Тем не менее, шевалье де Руси решил выяснить, что это за птица залетела в замок Лузарш в столь беспокойную и склонную к насилиям пору.
Помещение, которое облюбовал для досуга шевалье, было обставлено с вызывающей простотой. Кроме тюка с соломой, прикрытого холстиной и никому ненужного хлама, здесь ничего не было. Зато слышимость была отличной. Глеб это оценил, как только присел на тюк и уставился в потолок. Голос принадлежал незнакомцу, это он определил сразу по заметному акценту. Мэтр Жоффруа прекрасно говорил на языке алеманов, чего нельзя было сказать о шевалье де Руси. Зато Глеб сносно понимал чужую речь, благо немало в свое время общался с лотарингскими рыцарями, как на поле битвы, так и в мирной обстановке. Не говоря уже о прекрасной Анжеле из города Ахена, которая сочла своим долгом обучить любовника азам родного языка. Благодаря ее урокам, шевалье мог сейчас не просто пялиться в потолок, но и кое-что выуживать полезное для себя из разговора, ведущегося над его головой.
– Я слышал об Арконе и тамошних жрецах, – порадовал императора, а заодно с ним и Глеба, мэтр Жоффруа. – Эти люди владеют многими тайнами подлунного мира. Не исключено, что знают они и место, где сейчас хранится око Соломона.
– Если знают, то почему не возьмут? – насмешливо спросил Вальтер фон Зальц.
– Боюсь, что это не так просто будет сделать, – печально вздохнул лекарь. – Почти все храмы Иерусалима арабы превратили в свои мечети. Сельджуки, выбившие их оттуда, тоже мусульмане, хотя и суннитского толка.
– Да какое мне дело до сарацин, – почти взвизгнул Генрих. – Я хочу знать, Жоффруа, что это за таинственный камень, и какими свойствами он обладает.
– Ты читал Ветхий завет, государь? Тебе известна история царя Соломона?
– Мне известно, что этот человек обладал властью не только светской, но и духовной. И достиг такого могущества, которого ни до него, ни после никто из иудеев не достигал.
– Ты знаешь достаточно, государь, – елейным голосом подтвердил Жоффруа. – Согласно древним иудейским преданиям, этот камень обладает способностью, вбирать в себя небесную энергию, излучаемую планетами и звездами, и превращать ее в чудесный порошок.
– И что мне прикажешь делать с этим порошком, любезный астролог?
– Я не только астролог, но и алхимик, государь, – признался мэтр Жоффруа. – Речь идет о философском камне.
– Ты же сказал про порошок, – поймал хитроумного лекаря на противоречии фон Зальц.
– Какое мне дело до его субстанции, если я смогу с его помощью превращать любые металлы в золото и серебро.
В ответ на признание алхимика сверху послышался свист. Судя по тому, что упрек императора предназначался Гундомару фон Майнцу, свистел именно он. Сутулый рыцарь в разговоре не участвовал, но, видимо, внимательно слушал заезжего мудреца.
– Но и это еще не все, – голос Жоффруа неожиданно дрогнул. – Если принимать чудесный порошок в определенных дозах можно увеличить свою потенцию и продлить жизнь едва ли не втрое.
– И это все? – в голосе Генриха шевалье почудилось разочарование.
– Нет, государь, – утешил его алхимик. – С его помощью ты можешь добиться власти, которой до тебя обладал только один человек.
– Ты имеешь в виду царя Соломона?
– Именно его.
– И что мне для этого нужно сделать? – спросил Генрих.
– Тебе понадобится царская кровь, государь. Именно эту кровь ты должен смешать со своею, добавив в ваш союз энергию в виде чудесного порошка. Сойдутся два начала: мужское, олицетворяющее небо, и женское, олицетворяющее землю. Только в этом чудесном соитии ты обретешь силу, перед которой не сможет устоять никто. Ты станешь земным воплощением бога, новым Христом, если угодно.
– Это ересь, любезный Жоффруа, – ехидно заметил фон Зальц.
– И что с того? – холодно бросил лекарь. – Тот, кто не стремится ввысь, рано или поздно становится земным прахом. Я полагал, что имею дело с человеком, который не испугается истинного величия.
