– Я хочу сходить к Аббио. Мы с ним встречались три года назад на свадьбе у дочери Бравлина. И неплохо поговорили. Думаю, он не забыл меня.
Далимил в сомнении похлопал себя плеткой по бедру. Раньше он никогда не был рядом с князем так долго и не выполнял роль оруженосца, и потому не знал, как отнесется Годослав к советам простого разведчика. И все же решился.
– Мне кажется, княже, тебе не стоит этого делать. Никто не должен тебя узнать, даже такой известный эделинг, как Аббио. Так мне велел сказать Ставр, на случай, если ты пожелаешь с кем-то поговорить.
– Когда Ставр придет?
– Тоже когда стемнеет. Он не хочет подтверждать твое славянское происхождение. Пока другие рыцари о тебе говорят как о неизвестном аварце. Авары не дружат с Карлом, и потому естественно смотрится твоя нелюдимость.
– Ладно, буду ждать, – согласился Годослав и вздохнул. Ждать и догонять не любит никто.
Он лежал на своей походной кровати, когда Далимил пришел в следующий раз.
– Что нового?
– Рабочие приехали из Хаммабурга, начинают строить берфруа. С ними в толпе затесался Ставр. Сакскую седую бороду приклеил и переоделся, чтобы не узнали. И другие с ним, тоже приоделись… Я сам никого не узнал, пока меня не окликнули. Сейчас Ставр заглянет…
В самом деле, не прошло и двух минут, как раздался короткий предупреждающий стук в щит у входа, и следом за стуком вошел высокий, но сильно сутулый, чуть не горбатый человек, привычно смотрящий себе под ноги. Если бы не предупреждение Далимила, князь ни за что не узнал бы в пришедшем волхва.
– Рад видеть тебя даже в таком обличии, Ставр, – усмехнулся князь. – Но смею надеяться, что больше ты таким нарядом меня радовать не надумаешь. Твой обычный вид тебе к лицу куда как боле… С чем пожаловал?
– Здрав будь, княже. Я тоже очень рад, что ты благоразумно слушаешься добрых советов и до времени не выглядываешь из палатки. А новостей у меня много, и не знаю даже, назвать их стоит добрыми или худыми.
– Выкладывай все. Вместе разберемся.
– Надежды короля Готфрида не оправдались…
– В отношении меня? Это не новость.
– Нет. В отношении Карла и саксонских эделингов.
– Я знаю, что Аббио, самый активный и боевой из них, приехал на турнир. Хотел было с ним повидаться, да Далимил говорит, ты не советовал.
– А зачем тебе Аббио? Если Аббио приехал на турнир, значит, он намерен с Карлом помириться. Тебе не кажется?
– Кажется. Я тоже так подумал. И говорить с ним не о чем. Да и сам я приехал с той же целью. Теперь мне уже и не надо искать союзников против Карла, иначе это будут рассматривать как предательство. Я не хочу слыть предателем. Единственный союзник, которого сейчас стоит приобрести, это сам Карл Каролинг.
– И правильно, княже… Наверное, это правильно, хотя будет сопряжено для тебя со многими неудобствами. И для народа бодричей, думаю, тоже…
– Остается еще Видукинд, которого не нашли твои люди, но и в нем тоже нет надобности.
– Видукинд здесь. Он выедет на ристалище.
– Значит, тоже пожаловал?
– Видукинд самый хитрый, если не сказать, что он просто мудрый, и мириться начал первым. Я видел его сегодня в ставке Карла, когда он беседовал с моим новым другом аббатом Алкуином. Я как раз приходил в королевскую ставку, чтобы Алкуина навестить и познакомиться с королем, как аббат и обещал мне, но король оказался занят. Впрочем, мы с Барабашем уже познакомились с королем на дороге, и даже слегка поговорили.
– Ты подружился с самим Алкуином? С первым советчиком короля? – удивился Годослав. – Могу тебя поздравить… Наверное, ты лучший разведчик на свете…
Ставр на похвалу даже не улыбнулся.
– Да, мы теперь с ним друзья. И еще друзья с монахом по имени Феофан, который выпивает больше, чем может вместить его брюхо. Но я до сих пор не понимаю, как такое случается. Алкуин специально держит его рядом с собой, чтобы разрешить эту странную задачу. Впрочем, речь сейчас не о них, а о Видукинде. Хитрый эделинг представился королю Карлу под именем своей матери, чьи земли лежат здесь и недавно перешли ему в наследство. Теперь его зовут Кнесслер. И он, один из главных начинателей перемирия, сумел склонить к мирному решению даже боевого бессребреника Аббио. Аббат Алкуин отзывается о Кнесслере как об очень разумном человеке, дающем королю дельные советы.
Годослав на минуту задумался, и волхв молчал, не прерывая мыслей князя.
– Новости интересные… И что все это принесет нам? Да, воистину, хороши бы мы были, если бы сунулись сейчас к эделингам…
– Нам это, княже, может принести только одно. Руки у Карла развязаны, и он может в любой день по своему усмотрению, помолившись после сытного завтрака, который предпочитает скудному ужину, отправить свои полки на другую сторону Лабы.
– В любой день, говоришь? Ты заметил подготовку к переправе?
Ставр развел руками, показывая, что его даже обижает такой вопрос.
– Конечно. Это первое, что я захотел узнать. И потому отправился к плотникам. К тем самым плотникам, с которыми я прибыл сюда, чтобы строит берфруа. Им приказано не расходиться после завершения работ. Предвидится большой заказ на строительство лодок и плотов.
– Заказ? – удивился Годослав. – Насколько я знаю, обычно Карл просто сгоняет работный люд и заставляет их делать то, что ему нужно. Так всякий полководец поступает во время войны…
– А это опять сработала хитрость Видукинда-Кнесслера. Чтобы не волновать народ и не прерывать непрочные мирные отношения, он предложил королю оплатить все работы, как он их оплачивал бы в своем стольном Аахене. Карл, по совету Алкуина, согласился.
– Да, Видукинд заботится о своих людях. Добрый эделинг!
– О себе он заботится не меньше. Он заключил с Карлом еще и договор о поставках продовольствия для армии франков. И собирает сейчас обозы по своим имениям. Опять – франки не грабят деревни, саксы не видят причин для восстания, а эделинг наполняет свой сундук королевским серебром.
– Данам для подготовки авангарда вторжения надо еще дня два-три, так доносят от Полкана… – начал вслух размышлять Годослав. – Карл не выступит в течение трех дней, пока не закончится турнир.
– Могут выступить свеи и норвеги. Они уже сидят на драккарах[123] и только ждут приказа Готфрида, чтобы напасть на Буян. Но остров к обороне подготовился хорошо. У меня вчера был гонец оттуда. Они могут без ущерба для себя перебросить три-четыре сотни воев Полкану, но предлагают опередить свеев и высадить эти сотни в Швеции, чтобы сковать их силы. Я доложил об этом Дражко. Норвегов одних мало, большинство ушло в набеги, и без свеев они не выступят. Тогда Буян пришлет нам еще несколько сотен.
– Да, Дражко вчера отправил гонца на Буян… – подтвердил Годослав. – Но там всегда была крепкая сторона, и остров меня беспокоит мало. Что нам ждать с севера и с запада? Готфрид и Карл могут напасть одновременно…
– Ты еще не решил, княже?.. – Ставр посмотрел на князя из-под бровей.
– Мне страшно решиться…
– Я подумал, если ты прибыл сюда, ты обязательно встретишься с королем.
– Лодки и плоты велено готовить? – переспросил Годослав, морща львиный лоб.
– Велено, княже…
– Значит, я с королем встречусь. Но встретиться мне, как я думаю, обязательно следует не жалким униженным просителем, а героем. Жалкий и побежденный ему будет не нужен. Понимаешь, Ставр?
– К жалкому и побежденному будет одно отношение…
– А к герою и победителю совсем другое! – закончил князь. – Я просто не могу себе позволить быть слабее кого-то. За моей спиной все княжество, которое ждет или унижения, или уважения. Помоги мне, волхв! Помоги! Ты же можешь это сделать… Сделай это!
Ставр молча думал не меньше минуты.
– Ты виделся с Гориславом…
– Откуда ты знаешь?
– Я не могу сказать, откуда. Я это чувствую.
– Да, он вложил обереги в рукоять моего нового меча. «Харлуг»…
– «Харлуг» – это сила уже сама по себе… И сам Горислав уже дал тебе еще большую силу своими оберегами. Я добавлю только немного его же методом, как он учил меня когда-то…
Ставр молча снял накладную бороду, расправил плечи и несколько раз глубоко вдохнул, словно собирался с силами. И встал прямо против князя, глядя на него, высокого, сверху вниз.
– Смотри мне в глаза, княже… Смотри в глаза… – Ставр медленно и тяжело, весомо произносил слова, которые, казалось, невидимым, но ощущаемым облаком окутывали голову князя.
Князь смотрел. Князь смотрел долго, но уже через минуту ничего почти не видел. Глаза его затуманились, взгляд потерял собранность и решительность, стал отстраненным.
– Я сейчас положу руку тебе на лоб, княже. И ты почувствуешь, как вся сила предков, сила многих поколений предков, сила многих великих воинов перетекает в тебя. Ты почувствуешь это. И когда тебе понадобится помощь этих сил, ты только скажешь себе: «Я должен…» И сила предков войдет в тебя и поможет. Запомни, только одна фраза, и она сразу многократно умножит твои силы. Боевое искусство твоего отца, твоего деда, их отцов и дедов, всех, кто звался князьями бодричей, всех тех многих поколений, пришедших в эту землю давным-давно и отстаивающих ее с мечом в руке на протяжении веков, все это будет вместе с тобой, все это будет в тебе, все это будет твое… Нет преград для овладения этими силами. Не существует перед тобой таких преград. Ты станешь сильным, как только захочешь. Скажешь только одну фразу и станешь… Ты почувствуешь это, княже, каждой своей кровинкой…[124]
