— Я тоже, пожалуй, прогуляюсь в каменный лес, — с другого края поляны появился рыжеволосый Абарта, — И, кстати, лэрды Эйлп и Урби привели своих людей к северным воротам Бренмара. Они желают видеть на троне истинного сына Николаса.
Румпель неодобрительно качнул головой. Только междоусобицы ему не хватало. Однако здесь и сейчас эта поддержка лишней не будет.
— Раз так, пошли к ним гонца, пусть отберут с десяток рыцарей для сопровождения нас во дворец. А тебе и твоей поддержке я рад всегда, Абарта.
Сид тряхнул медной шевелюрой и растаял в густой листве.
— Надеюсь, ты не нуждаешься в прилюдном подтверждении моей преданности? — произнес едва слышно Калдер, склонившись к плечу мага.
— Нет, потому и не спрашиваю. Знаю, что все равно пойдешь, хоть я и дал тебе свободу, — так же тихо ответил Румпель
— Пойду, а если вновь попытаешься от меня избавиться, применю к тебе магию келпи и приклею намертво к крупу.
— Слава Наклави покоя не дает а, друг?
В ответ Калдер лишь громко фыркнул.
— Раз мы решили вопрос, то собираемся у края леса через две четверти часа. Не стоит заставлять королеву Альбы ждать.
В скором времени Румпель увел своих людей и два высоких кресла исчезли под землей, вновь став корнями. Эйнслин молча сверлила взглядом отца. Ноденс молчал, постукивая удлинившимися ногтями по подлокотнику кресла.
— Вновь таскаешь каштаны из огня чужими руками, рогатый? — проскрипела недовольная Тэрлег.
— Молодой правитель должен заслужить свое право именоваться Хозяином Холмов.
— А что тебе должна моя дочь? — Эйнслин поднялась со своего места. — Я, пожалуй, пойду, дабы не сказать тебе слов, о которых буду жалеть.
Сида растворилась в туманной ряби. Ноденс, не переменившись в лице, перевел взгляд на спакону.
— От чего ты не предсказала этим двоим вирд? Почему молчала всю дорогу и не остановила меня?
Всеведающая круто развернулась и посмотрела в зеленые глаза правителя.
— Ты так и не понял...за все века, что прошли с тех пор, когда я имела право именоваться твоей дочерью, ты не осознал, что плоха та спакона, которая не умеет держать рот на замке. Ты представляешь, сколько вероятностей я вижу за раз? Но говоря предсказание, я отсекаю их все, оставляя одну единственную реальность, выбранную мной. Фактически любое предсказание лишает судьбы. Но разумные должны сами искать свой путь-судьбу. Не выбирать из предложенных гадалкой вариантов, не следовать за словом спаконы, а брать ответственность на себя.
Бренмар встречал лесных послов растерянным молчанием. В незваных гостях не узнать сидов смог бы только слепой. Хоть мало осталось свидетелей давней войны, но рассказы о жутких нелюдях знал всякий. И теперь людское воображение рисовало страшные картины грядущего.
В густой тишине Румпель вошел в город, сопровождаемый лишь звоном подков о мостовую, пересек площадь, но стоило первым сидам ступить на замковый мост, как из толпы раздалось громогласное:
— Да здравствует истинный Хредель!
— Ура старшему сыну короля Николаса! — подхватили несколько человек.
— Сир Румпель вернулся, законный владетель Альбы!
— Победитель Наклави!
И толпа, как волна, поднялась, вздыбилась. Кричали абсолютно все, кидали шапки, стучали в медные котлы, гудели в гудки.
— Король вернулся! Слава королю Альбы!
Румпель не мог припомнить иного случая, когда бы он так растерялся. Привыкший быть невидимым всю свою жизнь, он не был готов к мощи толпы. Не понимал, откуда корни узнавания и принятия.
Прибавив шагу, с магом поравнялся Абарта.
— Лэрды Эйлп и Урби желают видеть тебя правителем. Это их люди первыми кричали из толпы. А дальше народ сам стал приветствовать своего короля. А ты любим, вороненок.
— Любим, как всякая сказка, с коей не довелось встретиться после захода солнца, — покривился маг. — А лэрдам стоило сначала спросить моего мнения, а уж после проявлять рвение.
— Формально ты не их король, — хохотнул Абарта. — И они вольны делать все, что угодно.
— Кабы нам их «угодно» костью поперек горла не встало. Не думаю, что моя мачеха обрадуется подобным людским приветствиям.
Предчувствие мага не обмануло.
Старая мудрость гласит: беда одна не ходит. Гинерва к этому могла бы добавить, что большая проблема всегда идет по пятам малой невзгоды, которую ты впустил, не придав значения. Пенять не на кого — королева прекрасно понимала, что сама виновата в том, что сейчас старший сын Николаса въезжет в замок как истинный король. Столица Альбы распахнула свои объятья. Ветер до сих пор доносил многоголосые крики: "Да здравствует истинный король!" Глупцы! Неужели Румпель спасал их от нашествий соседей, защищал от пожаров и раздавал земли? Разве Румпель рассматривал тяжбы и содержал лечебницы, разве он держал цены на зерно и шерсть? Нет! Он просто был символом лучшей жизни, призрачной, непонятной, но от этого не менее желанной. Такова суть людей: воспевать прошлое, ждать будущее и хулить настоящее. Они с трепетом вспоминают Николаса: объединитель Альбы, победитель сидов, забывал о голоде, смертях и пожарищах.
Гинерва отошла от окна. Нет, она не отступится так просто, не отдаст власть пасынку, даже если под ним запоет Фальский камень.
Внезапно ее посетило озарение. Яркое, как вспышка. Клятва! Она дала Румпелю клятву как послу, но вошел он в город как король Альбы. А правители этих земель никогда не были защищены от интриг и предательства.
"Что ж, сиру Румпелю будут оказаны все подобающие почести," — Гинерва наконец посветлела лицом, план еще не созрел, но мысли потекли в нужном ключе. Она поправила тонкий золотой обруч на голове и позвонила в колокольчик:
— Пригласи ко мне снешаля замка, — велела она вошедшему слуге, — и передай Гарольду с супругой, чтоб сегодня присутствовали на пиру.
***
Для Мари появление сейдконы стало полнейшей неожиданностью. Хорошо еще, что она увидела бывшую хозяйку в окно, а не столкнулась к ней нос к носу в главном зале на радость сплетникам. Еще со дня заключения договора Мари знала: в их следующую встречу придется выполнить обещанное. Принять в семью того, кто будет носить чужое лицо. Знать бы еще, что это значит. Хотя этот вопрос важный, но не первостепенный, а вот в каком виде выходить к гостям, стоит решить немедленно. Молодая королева остановилась перед зеркалом. Мысли метались перепуганными зайцами.
«Что же делать? Что делать? Гарольд уже видел меня настоящую и пришел в ярость. Гинерва не знает, да и если бы знала, все равно. Так, может, показаться в своем истинном виде?»
Сзади раздалось тихое покашливание. Мари резко обернулась и расплылась в широкой улыбке. На небольшом прикроватном столике сидел гроган и вертел в воздухе хвостом.
— Сейдкона Айлин прибыла в замок. Что велите, прикажите с ней сделать?
Мари замерла, не понимая. Гроган, видя растерянность на лице хозяйки, хищно улыбнулся.
— Кейр Мулах мог бы ее убить. Уничтожить тихо и незаметно. Никто никогда не узнает. Хотите занять ее место и стать, сделаться истинной Хредель? Ведь не успеет сесть солнце, как тан Румпеля признают королем, а сир Гарольд будет забыт.
— Что? Нет! Ты не тронешь Айлин и ее мужа! Ни в коем случае!
— Но их появление вредит, угрожает вам и вашему ребенку. Один трон не удержит двух королей. Темный лэрд — наследник Николаса и истинный король этих земель. К тому же, он в отличие от вашего супруга, потомок Пчелиного Волка, — гроган сурово посмотрел на Мари. Его хвост замер в ожидании.
Молодая королева упрямо замотала головой.
— Нет, мой кровожадный друг. Во-первых, было бы черной неблагодарностью злом отвечать на добро, оправдывая убийство призрачной опасностью. А во-вторых, думаю, Темный лэрд не Гарольд, подмену заметит сразу и будет меня ждать не королевский трон, а бочка с гвоздями.
Гроган кивнул и заметно расслабился. Сел поудобнее, подтянув колено к подбородку. Повернул лицо к полуденному солнцу, сощурился, словно кот, и некоторое время молчал. Мари поставила перед ним тарелку вяленых слив, села на кровать, поймала маленький юркий хвост и принялась гладить шелковую кисточку, погрузившись в раздумья.
