- Заткнись, - совершенно неподобающим тоном посоветовал ему «слуга», обходя сзади и обнимая за талию. Сорочка немедленно была выдернута из-за пояса штанов, а по обнаженной коже прошлись горячие руки. – Милорд устал с дороги?
- Не так, чтобы слишком, - слова давались Эрику с трудом. – Но ты можешь помочь мне переодеться.
- Как прикажете, - промурлыкал над ухом довольный голос, и графа буквально бросило в жар. Сорочка мгновенно оказалась на полу, затем его усадили на кровать и избавили от сапогов и брюк, нарочито медленно, распаляя будто бы случайными прикосновениями и поглаживаниями. Всего этого было катастрофически мало, и он решительно вцепился в плечи Эшера, притягивая его ближе.
Реальность уплывала, и Эрик, взахлеб отвечая на требовательные поцелуи, даже не сразу понял, что собирается сделать Виллиам. И только когда между его ног настойчиво протолкнулось колено, граф с запозданием осознал намерения любовника. На мгновение стало по-настоящему страшно – подобный опыт был ему в новинку.
-Не бойся, - тихо прошептал ему на ухо Эшер, стараясь выровнять сорванное дыхание, - если не хочешь - я не буду.
- Заткнись уже и продолжай! – с решимостью, которой не испытывал, отозвался Эрик, маскируя неуверенность капризными интонациями. Он попытался было перевернуться на живот, но его удержали, покрывая поцелуями лицо и шею.
Расслабиться оказалось проще, чем он думал, особенно когда Виллиам скользнул вниз и начал ласкать губами возбужденную плоть. Мучительный стыд, мгновенно обжегший щеки, постепенно смылся поднимающейся волной удовольствия, и Эрик даже не заметил, как внутрь его тела проникли смазанные маслом пальцы, лаская и подготавливая. Он очнулся лишь тогда, когда, почти доведя его до пика, Виллиам внезапно отстранился, вырвав разочарованный протестующий вскрик, оборвавшийся, когда его бережно подхватили под ноги, заставив согнуться почти пополам, а в промежность уперся возбужденный член.
Страх вернулся, когда влажная головка принялась раздвигать неуступчивые мышцы. Возбуждение спало, и, хотя Эрик честно старался расслабиться, у него ничего не получалось. Некстати вспомнилась его собственная грубость, с которой он овладел Виллиамом первый раз. Теперь тот поступок казался еще более мерзким. Эшер тем временем остановился, лаская бедра и живот любовника мягкими расслабляющими движениями и шепча всякую ерунду. Постепенно становилось легче, и Эрик кивнул, разрешая ему продолжать.
Первоначальный дискомфорт вскоре исчез, оставив лишь непривычное ощущение наполненности и растянутости. А затем Эрик и вовсе перестал контролировать себя, отдавшись чужой воле, дарящей ему тянущее, сладкое удовольствие, приятной тяжестью скапливающееся внизу живота. Движения, сперва осторожные и бережные, постепенно становились все более размашистыми и резкими – как раз такими, как и требовалось, чтобы удержать, усилить эту распаляющую истому, теплым потоком струящуюся по венам. В крови, казалось, тек жидкий огонь, заставляющий кожу покрываться испариной, горло – пересыхать, а сознание – растворяться в ослепительно белом мареве, искрящимся под плотно сомкнутыми веками. Пальцы с силой впивались в чужие плечи, оставляя багровые отметины, такие же, как красовались на его собственных бедрах, но ни один из них не чувствовал боли. Впервые в жизни Эрика ничуть не волновали вопросы статуса и успешности – ему просто было феерически хорошо.
Потом они лежали рядом, тесно сплетясь ногами, словно боясь потерять хоть частицу чужого тепла.
- Вил, ты же понимаешь, что я сказал тогда так, лишь потому… - первым нарушил молчание Эрик, но ему не дали договорить, положив ладонь на губы. Он благодарно поцеловал горячие пальцы, испытывая облегчение оттого, что никакие объяснения не потребовались.
- Я все понимаю, - медленно произнес Виллиам и перекатился на спину. Сразу стало ощутимо холоднее. – Ты пытаешься помочь мне, и я очень благодарен, но… я и правда боюсь тебя здесь оставлять. Особенно сейчас, когда жандармерия везде ищет заговор. С другой стороны, само мое пребывание здесь – смертный приговор для тебя. Я не знаю, что делать.
- Поезжай в Палесту, - твердо произнес граф. – Решай свои дела, помоги тем, кому сможешь. А я… я найду способ приехать к тебе, обещаю. Кстати, Арчер едет с тобой.
- А ты остаешься совсем один? – возмутился Эшер. – Ни за что!
- Вил, давай не будем спорить! – взмолился Эрик, боясь, что они оба снова наговорят лишнего. – Хотя бы сейчас. До твоего отъезда у нас есть неделя, хоть это время мы можем не испортить?
- Хорошо, - сдался тот, а затем протянул руку, привлекая любовника к себе. – Но Арчера я с собой не возьму… да он и сам не поедет.
Эрик только вздохнул, устраиваясь поудобнее. В конце концов, у него еще было время переубедить упрямого герцога и не менее упертого брата. Арчера он бы тоже предпочел видеть в Палесте, а не на сходившей с ума родине.
- А ты так и не ответил на мой вопрос, - отвлек его от невеселых мыслей негромкий голос. – Почему ты решил рассказать мне про Арчера? Ты рисковал.
- Я хотел вернуть утраченное доверие, - медленно произнес граф. – Я сломал его, мне и было делать первый шаг, приоткрыв тебе нашу тайну. Ты бы мог уязвить меня этим, но не стал… и это дало надежду. Вил… почему ты был со мной так холоден? Тогда, до мятежа.
- Я был дураком, - усмехнулся Эшер. – Считал, что понимаю ситуацию, и решил поступить как лучше – держать дистанцию и не навязываться. В результате все испортил.
- А потом? – настойчиво допытывался Эрик. – Почему ты позволил мне… все это?
- Хочешь загубить чужую игру – играй по правилам, доводя их до абсурда, - улыбнувшись, ответил Виллиам. – Когда тебе диктуют условия, а ты не в силах их изменить – сделай так, чтобы этого захотел противник. Тебя раздражало мое спокойствие – и я был спокойным и послушным. До тех пор пока мы оба не дошли до края. Признаться, я не рассчитывал на… эээ… некоторые вещи, но в результате мы оба вынуждены были поумнеть. Проигравших не оказалось.
- Слишком сложный метод, - покачал головой граф. – Давай договоримся, что в следующий раз просто поговорим начистоту? Мы ведь сможем, да?
Беда, так долго стоявшая под окнами, наконец решилась вломиться в дверь. Эрик, положив подбородок на переплетенные пальцы, почти не вслушивался в тот словесный поток, который изливался изо рта начальника специального отдела королевской жандармерии, неожиданно почтившего своим визитом его дом. Все это было лишь прелюдией перед основной целью визита, а пока грузный мужчина в дорогом, но безвкусном костюме, неискренне хвалил предложенное ему вино и закуски.
- … и тут мне приходит письмо от Митчелла Бернса, кузена моей жены, - растекался мыслью незваный гость. – Представляете, четыре года молчал, а тут вдруг написал.
- Все это крайне занимательно, Гарольд, - Эрик устало потер виски, - но я не понимаю, зачем вы мне рассказываете свои семейные новости.
- О, он писал не о себе, - хищно усмехнулся жандарм, и граф мгновенно подобрался, почувствовав опасность. – Митч теперь служит начальником концлагеря, того самого, который вы недавно инспектировали. Он очень интересуется судьбой заключенного, которого вы забрали с собой… Граф, а что это был за человек и на каком основании вы распорядились его судьбой? Насколько я помню, король тогда еще не подписал закон, разрешающий выкуп и помилование.
Взгляд мужчины стал холодным и колючим, пронизывая Эрика насквозь. Тот изо всех сил старался не растерять равнодушного спокойствия, всем своим видом показывая, что ему нечего скрывать.
- Мне пришлось оставить одного из своих людей в лагере, - объяснил он, расслаблено потягивая ароматное вино. – А я привык путешествовать с максимальным комфортом, поэтому попросил предоставить в свое распоряжение замену, рассчитывая на повышенную старательность несчастного. Но мятежник оказался на редкость неблагодарным и попытался сбежать.
