Энтони Рейнольдс - Избранный Кхорна

Тьма сгущалась вокруг Мальвена по мере того, как он спускался все глубже в замкнутый, давящий лабиринт Гипергеома. По осыпающимся каменным тоннелям гуляли потоки горячего воздуха, трепля его оборванную рясу. Ветер был мертвенно-сухим и порывистым; он поднимался из глубин земли, словно дыхание самого мира демонов, и нес с собой запахи чего-то давно мертвого и забытого.

Единственным источником света был архаичный фонарь, висевший в воздухе рядом с сенешалем; несшие его над землей гравимоторы резко жужжали, заставляя неподвижный воздух дрожать. За границами освещенного фонарем пространства стояла абсолютно непроглядная тьма.

Под этими безжизненными бледными лучами лицо Мальвена казалось бескровным и бесцветным. Он был — по человеческим стандартам — древним существом. Горечь и обида отпечатались на истерзанном возрастом лице, а глубоко посаженные, делавшие его похожим на труп глаза поблескивали, словно куски обсидиана. Его тело было чахлым и хрупким, но тем не менее на боку у него висел короткий меч. Даже самые старые слуги в легионе Пожирателей Миров были воинами, от которых требовалось сражаться и убивать, когда это было необходимо.

При каждом шаге, уводившем его дальше во тьму, коричневый сенешальский посох глухо ударял по песку под ногами. Тоннель был шириной лишь в два размаха рук, но высокий потолок терялся в тенях. Тьма, казалось, давила на него, словно его присутствие было ей ненавистно.

На мелком как пыль красном песке тоннеля виднелись недавние отпечатки ног, и он следовал за ними. За день сюда, вниз, отправили девять посланников. Ни один не вернулся.

Мальвен сомневался, что на протяжении бессчетных тысячелетий здесь ступал кто-либо кроме тех, кто оставил эти следы. С другой стороны, в Оке время шло странно. Тысяча лет тут могла равняться лишь нескольким часам в реальном пространстве.

Гудящий фонарь начал мигать и тускнеть, и Мальвен ускорил шаг, спеша вперед по тоннелю. Тоннель был одним из тысяч подобных ему, вырезанных в камне под руинами, что когда-то являлись огромным городом. Он миновал боковые коридоры и узкие проходы, многие из которых были завалены осыпавшимся щебнем и каменными обломками, и бессчетные резные проемы, ведущие в выдолбленные в скале камеры и темницы. Все они были тесными и удушливыми, с низкими потолками и узкими стенами.

На периферии его зрения мелькало движение, когда он проходил рядом с этими древними камерами. В них обитали осколки воспоминаний из прошлого. Имматериум оживил эти терзаемые отголоски людей, теперь витавшие на самых пределах восприятия. Они кричали, кровожадные и безумные, а их очертания были туманны и искажены, как на размытом пикте.

Он не обращал внимания на злобных призраков и продолжал идти по тоннелю. Он давно привык к воющему безумию Варпа, а неотложность его дела не оставляла времени отвлекаться на что-то столь несущественное, как потревоженные отголоски прошлого.

День оказался катастрофой, и ему было тяжело от мысли, что его совет — которому его повелитель не стал следовать — оказался отчасти пророческим.

Он был достаточно стар, чтобы помнить о тех временах, когда легион, теперь раздробленный, с гордостью носил свое первое имя. Галактика тогда была совершенно иной, а его повелитель был капитаном Легионес Астартес, а не военным предводителем, командующим кровожадным сбродом, как сейчас. Он помнил волнительный трепет надежды и возбуждения, охвативший воинов легиона, когда флоту сообщили, что их возлюбленный примарх найден. Они еще не знали, какой ужас за этим последует.

Был только один сын Ангрона, которому примарх по-настоящему благоволил, и он окончательно погубил легион после великого провала Ереси Гора. Мальвен советовал своему повелителю не привлекать Предателя, но желание Аргуса Бронда уничтожить своего противника не позволило ему прислушаться к рекомендациям.

Бронд был убежден, что если Предатель будет сражаться на его стороне, он навсегда избавится от Таругара и его Поглотителей. Бронда объявят Избранным Кхорна, и честь вести Кровавый крестовый поход достанется ему.

Однако Предатель оправдал свое прозвище. Когда пришло время, он не стал сражаться за Бронда, а исчез в темноте лабиринта.

Продолжая идти по следам посланников, отправившихся сюда до него, Мальвен повернул в боковой проход, что был шире прочих. Обогнув угол, он нерешительно остановился. Его вдруг охватила дрожь — несмотря на удушающе сухой жар, царивший в тоннеля Гипергеома.

Воздух изменился. Угроза ощущалась явно, как готовый разразиться шторм. Здесь, казалось, было еще темнее, и все его чувства предельно обострились. В воздухе ощущался металлический привкус — безошибочно узнаваемый запах крови. Предатель был близко. Следы на песке вели во мрачную тьму. Ни один не вел обратно наверх.

Подавив страх, Мальвен заставил себя двинуться вперед. Следы уходили в коридор примерно на тридцать шагов, а потом замедлялись, отражая нерешительность и осторожность людей. Органы чувств у предыдущих посланников не были усиленны аугментически, как у Мальвена. Несомненно, вонь крови настигла их только на этом месте. Ему же смрад, исходивший из черной камеры впереди, казался почти невыносимым.

На красном песке под ногами виднелись пятна более темного цвета. Хотя он чувствовал, что из темноты за ним наблюдают злобные глаза, сенешаль выпрямился и вошел. Фонарь не освещал камеру полностью, и в углах помещения чернели тени. Он никого не видел, но знал, что не один.

— Господин?

Осыпающиеся колонны поддерживали низкий потолок, и из-за них камера походила на склеп. С железных креплений на влажных стенах, покрытых брызгами крови, свисали ржавые цепи. На полу были разбросаны части тел, словно забытые игрушки сумасшедшего ребенка. По виду некоторых даже нельзя было сказать, что они когда-то принадлежали людям, так жестоко и так основательно над ними надругались. Это была работа бешеного монстра.

Под подошвами его сандалий чавкали внутренности. Он прокладывал себе путь через останки, прикрыв рот и нос отворотом рясы, чтобы защититься от запаха. Здесь воняло как на скотобойне: кровью, разорванными внутренностями и изрубленной плотью.

Оперевшись на одну из колонн, Мальвен медленно повернулся на месте, напрягая глаза в попытке увидеть что-нибудь в тенях.

— Господин, я Мальвен Биттерспир, сенешаль Аргуса Бронда, бывшего капитана семнадцатой роты.

Свет от фонаря отбросил на дальнюю стену кривую тень, и Мальвен, щурясь, нерешительно двинулся к ней.

— Я здесь, чтобы попросить вас присоединиться к нам на поверхности. Был брошен кровавый вызов. Неужели вы не намереваетесь сражаться, как поклялись?