— Нужно уходить, жрец, — прохрипел Свелок, его боевая броня была покрыта вмятинами и дымилась. Боевая ярость покинула голос Волчьего Гвардейца, вместо нее пришла мрачная решимость. Он поднял Клинка Ворона на ноги, из-за чего тело рунического жреца прошили очередные иглы боли.
— Посох, — выдохнул он.
— Нет времени.
Свелок подтащил Клинка Ворона к скобам, взвалив на плечи тяжеленного, облаченного в доспехи жреца. Из ствола шахты текла кислота, пузырясь на груди Клинка Ворона, затекая под разрушенный панцирь, скапливаясь в ране. Внутренние органы отказывали один за другим.
Он стиснул зубы. Не сейчас.
Свелок первым стал подниматься наверх, таща Клинка Ворона следом. Его сила была невообразимой. Рунический жрец только и мог, что держаться, переставлять ноги по скобам и не терять сознание.
Подъем превратился в настоящий кошмар. Кислота разъедала пластины брони с ужасающей скоростью. С каждым мучительным шагом их защита истончалась. Клинок Ворона видел, как руны на наручах вспыхивали красным, когда жидкость затекала в углубления. Руны, которые он высек самостоятельно, теперь дымились и испарялись.
Они добрались до выхода из шахты. Прикрываясь плечом от проливного дождя, Свелок вылез наружу. Мощным рывком он вытащил Клинка Ворона.
На них обрушилась ярость небес. Разгневанное небо прочерчивали молнии. Хлестал проливной дождь. Кислота разлилась по долине, пузырясь и пенясь. С юга приближались волны, увенчанные белесыми барашками. Спутник Риапакс возвращался в пустоту космоса, и океан отвоевывал отнятое. Их время подходило к концу.
Линзы шлема мигнули и потемнели. Должно быть, кислота добралась до внутренних механизмов.
— Почти так же… плохо, как… на Фенрисе, — выдохнул жрец, чувствуя, что говорить становится все труднее.
Свелок поднял Клинка Ворона на ноги, перекинув руку рунического жреца через плечо. Несмотря на тяжелые раны, Волчий Гвардеец до сих пор пылал энергией и решимостью. Впервые Клинок Ворона узрел истинную ценность стаи. Свелок был ярким воплощением Сына Русса.
— Почти, — мрачно согласился Свелок, вытаскивая и себя, и жреца на возвышенность. Они добрались до пологой вершины, выступающей, будто остров, из моря кислоты. Это ненадолго. Кислота все прибывала. Скоро ее станет по пояс.
Воины выкарабкались на саму скалу. Клинок Ворона, тяжело дыша, повалился на камни. Высоко над долиной прогремел гром. Ливень хлестал все так же неустанно, истончая берега их крошечного островка.
Свелок склонился над Клинком Ворона, пытаясь прикрыть раненого рунического жреца от дождя.
— Держись, пророк, — сказал он, но быстро исправился: — Брат. Мы еще не мертвы.
Волчьему Гвардейцу плохо удавалось скрыть свои чувства. Клинок Ворона ощущал всю полноту его гнева и сожаления. Они находились слишком далеко от точки эвакуации. Лучше приготовиться к смерти, чтобы с честью встретиться с Всеотцом. Для боевой ярости было свое время, но только не сейчас.
Что касается его, он перестал чувствовать конечности. Тело растворилось в глухой боли, нервные окончания были сожжены. Космические Волки выполнили задание на Гат Риммоне, пусть даже оно оказалось не таким, как они ожидали.
— Они были пустыми, — закашлялся Клинок Ворона и почувствовал во рту кровь.
— Что? — В голосе Свелока более не осталось подозрительности. Два боевых брата погибли. Два члена стаи. Узы между ними были обрублены. Теперь предстояло оборваться и третьей нити.
Рев над ними усилился. Точно не раскат грома. В облаках возникли огни, а также донесся вой двигателей.
— Руны, — сказал Клинок Ворона. Он увидел, как к ним спускается громадная тень «Громового ястреба», лучи поисковых прожекторов метались во все стороны. Хорошо. Значит, Свелок выживет, чтобы поведать их сагу.
— Помолчи, брат.
Боль ослабла. Хотя бы в этом Всеотец благоволил ему.
— Я буду говорить, — прохрипел Клинок Ворона, выдохнув. — Ты должен усвоить урок, Волчий Гвардеец. Мы стали частью чего-то большего. Всегда есть что-то большее.
Перед глазами все потемнело.
— Ярость дарует тебе силу, но теперь тебя направляет судьба. Помни об этом.
Черный волк бросил последний грустный взгляд и прыгнул в тени. Теперь Клинок Ворона остался действительно один, как тогда, когда принял канис хеликс.
— Несмотря на время и пространство, — прошептал он, чувствуя мягкую поступь Моркаи, — руны никогда не лгут.
Гэв Торп
ПЛОДЫ ТОЛЕРАНТНОСТИ
Окруженный полем Геллера, «Мстительный» скользил по псионическим потокам варпа. Поле периодически вспыхивало, когда, блуждая, в него врезались местные обитатели, которые от этого столкновения обретали форму перекошенных, клыкастых лиц и переливались разными цветами радуги. В гонке за кораблем темные фигуры объединялись в мельтешащие стаи. Иногда какое-нибудь существо набирало скорость и отчаянно бросалось на ударный крейсер, желая добраться до живых, которых оно ощущало внутри него. Но каждый раз бестелесных хищников отбрасывали вспышки псионической энергии.
Сидя в каюте навигатора, Закерис, бывший библиарий Мстящих Сынов, пристально вглядывался в варп. Глаза его выплескивали потоки голубой энергии. При этом всякий раз с треском разлетались искры, и огромные капли пота скатывались по щекам псайкера. Дрожащей рукой он дотянулся до коммуникатора и переключился на командную частоту.
— Я слышу их шепот, — прорычал он.
После недолгого шипения статики пришел ответ.
— Удерживай их, сколько сможешь, — сказал Джессарт, капитан корабля. Когда-то он был командиром целой роты Мстящих Сынов, теперь же возглавлял лишь небольшую, состоящую из двух дюжин, банду отступников. — Мы доберемся до точки безопасного выхода меньше чем через час.
Коммуникатор погудел еще несколько секунд и затих. Оставшись один, Закерис не мог не улавливать голоса, шуршащие на самом пороге слышимости. Большинство их говорило что-то невнятное, некоторые изрыгали угрозы, другие умоляли Закериса перестать сопротивляться. Вдруг ласкающий слух голос прорвался сквозь них, властно заставив прочие замолчать.
Я могу отвести всех вас в безопасное место, — сказал он. — Поверь мне, Закерис. Я могу защитить вас. Взамен я прошу лишь о небольшой услуге. Просто позволь мне помочь тебе. Открой мне свои мысли. Разреши увидеть свой разум, и я исполню твои желания.
Ощущение постоянно скребущихся по краю сознания когтей внезапно исчезло, словно открылись какие-то шлюзы и выдавили их огромным давлением. Неумолчный гомон прекратился, и поле Геллера стабилизировалось, вновь став спокойным поблескивающим пузырем.
