Хенрикос некоторое время наблюдал за Белым Шрамом, оставаясь в тени. Чогориец сражался так же, как и на фрегате — с едва уловимой для глаза скоростью, намного превосходящей все, что мог предложить обычный воин X Легиона. В ней было свое преимущество, как и в более основательной технике, которой обучались медузийцы.
Наконец, взмыленный хан остановился. Должно быть, он тренировался не один час. Хенрикос подошел к входу в клетку, чтобы поприветствовать товарища и предложить пропитанную маслом ткань.
— Не думал, что снова увижу тебя, — сказал Хибу, вытирая лоб.
— Ты решил, что я переберусь на «Железное сердце».
— Отличный корабль.
Они вместе направились к выходу.
— Я давно не был на медузийском корабле. Возможно, я помню их другими.
Хибу поднял брови, от чего шрам на щеке дернулся.
— Так значит, ты остаешься на «Сером когте»?
Хенрикос пожал плечами.
— Это счастливый корабль. И я не доверю тебе летать на нем.
— Наверное, это мудро — ведь ты испортил половину систем.
Они дошли до дверей, и Хибу остановился.
— Теджи мертв, как и трое других. Их кровь пролилась напрасно — мы бы проиграли бой.
— Такова война.
— Мы должны действовать лучше.
Хенрикос кивнул.
— Так и будет.
Он потянулся к плечу и впервые после Исствана обнажил меч. Не изогнутую чогорийскую сталь, но медузийский цвайхендер с улучшенной функциональностью и соединенными генераторами расщепляющего поля. Длиной клинок равнялся росту смертного. Именно о таком оружии — значительно превосходящем болтер и трофейную силовую булаву — мечтал Хенрикос.
— В следующем бою я буду подле тебя вот с этим. Одним ударом можно разрубить легионера надвое.
Хибу внимательно посмотрел на длинный меч. Тяжелый клинок была антитезой всех видов оружия, используемых в его Легионе.
— Нет слов, впечатляет, — сказал он как можно убедительнее.
Хенрикос рассмеялся.
— Это было условием моего согласия встать под командование Медузона. Меч и должность капитана «Когтя». Я вижу в нас потенциал. Сплав философий.
Он вложил меч в ножны.
— Твои родичи быстро работают с мечом. Ты мог бы обучить меня этому.
Хибу не смог скрыть своего удивления.
— Обучить тебя?
— И наоборот.
Хенрикос стукнул по замку двери, и противовзрывная панель отошла.
— Медузон настроен серьезно. Он собрался добраться до самой верхушки Шестнадцатого. Я согласен, что нам нужно найти способ действовать лучше. Возможно, это он и есть.
— Это безумие.
— По всей вероятности, но какая сейчас польза от здравого смысла? — Хенрикос впился в Хибу твердым взглядом. — Если появится шанс, я воспользуюсь им. И перед тем, как прикончить магистра войны, я посмотрю ему в глаза. Будешь ли ты рядом в этот момент?
Хибу настороженно смотрел на Железнорукого, по-видимому, не в состоянии решить, не издевается ли тот над ним.
— У тебя никогда не будет такого шанса.
— Возможно, ты прав.
— Но если ты…
Хенрикос терпеливо ждал. Но Хибу так и не закончил предложение. Взгляд чогорийца вернулся к рукояти цвайхендера.
— И как им пользоваться? — спросил Хибу.
Хенрикос отошел от двери и снова обнажил клинок. Железнорукий кивнул на тренировочную клетку.
— Обнажи свой меч, — сказал он, гадая, насколько скажутся на нем раны, если бой станет слишком напряженным. — Я покажу.
Джеймс Сваллоу
Гарро: Щит лжи
[Ночь, гигантская верфь, громады строящихся кораблей посреди шипения сварочных аппаратов и лязгания кранов.]
Она знала, что её найдут.
Это было лишь вопросом времени.
Отряд преследователей, от которого она сбежала на административном уровне, был первым из многих. Она спаслась из их когтей благодаря слепому везению — ему и адреналину, струившемуся по её организму. Но за ними последовали другие, преграждая ей дорогу, куда она ни ткнись.
Все пути к спасению педантично блокировались один за другим. Вокзал рейсовых челноков, грузовые отсеки, даже общественные транспортёры — всё было перекрыто поисковыми патрулями. В былые времена, когда это место охранялось людьми, а не машинами, она бы попытала счастья и рискнула попробовать проскользнуть мимо Адептус Арбитрес. Но не сейчас. Она не осмеливалась пройти перед не смыкающимися ни на миг искусственными глазами, которые неустанно сканировали улицы города.
Нырнув в укрытие за высокой решётчатой башней обслуживания, она сделала передышку и попыталась взять себя в руки.
(Беглянка, сама себе): Паника — непродуктивное эмоциональное состояние. Нельзя просто продолжать реагировать. Следует думать.
Она подняла глаза, следуя взглядом за очертаниями массивных кранов, перемещающихся наверху, и замечая полыхающие движения лучевых сварочных аппаратов.
Везде вокруг неё в титанических доковых помещениях обретали форму боевые корабли. Громоздкие суда с узкими, напоминающими долото носами, которые щетинились зубчатыми башнями ракетных установок. Внутрисистемные корабли с латунной обшивкой, сконструированные вокруг подмонтированных к килю мега-лазеров. Автономные платформы, набитые болванками кинетического поражения.
Пребывающий в вечном дрейфе на антигравах в милях над поверхностью Терры, мобильный город орбитальной платформы Рига всегда служил Империуму токарным станком. Но Падение Марса и битва за контроль над тем, что осталось от Кольца Железа вокруг Красной Планеты, изменили многое. Теперь город занимался строительством мелких судов для оборонительной флотилии Солнечной Системы — жизненно важным приготовлением к грядущей войне.
С момента прихода вести о бунте Воителя воздушная платформа не знала и мига покоя. Мятеж Хоруса Луперкаля против его отца Императора перевёл Галактику на военные рельсы. Рига выписывала вечную петлю, медленно курсируя взад и вперёд между радиоактивными землями Мерики и районом Древнего Урша, в честь которого она получила своё название. И всё это время планета под ней, как и любой другой мир Империума, готовилась к вторжению.
Беглянка была рождена на земле там внизу тридцать лет тому назад, на краях Аталантской Кручи; но Рига стала её домом с того самого дня, как её назначили сюда в качестве письмоводителя-неофита Отдела Управления Имперским Имуществом. Она полюбила её — на некий абстрактный лад, узнала гигантский парящий мегаполис так, как знают старого друга.
Но эта фантазия теперь казалась дурацкой. Небесный город обратился против неё. Ей не осталось места на парящей платформе. Её найдут. За ней пожалуют не ведающие устали охотники.
