— Глупый вопрос, брат, — с напускной серьезностью ответил он. Технодесантник отодвинул в сторону свернутые схемы. — Здесь каждый предмет находится на своем месте, а именно там, где я его оставил.
В доказательство он отпихнул несколько загадочных предметов, о назначении которых Риар никогда бы не смог догадаться, взял инфопланшет и победно взмахнул им перед носом апотекария.
— Вот видишь? — сказал он. — Именно там, где оставил.
Еще в свою бытность неофитом Коррелан проявил недюжинный талант к технике и безошибочную способность умиротворять беспокойных духов. Временами нелегко было поверить, что человек с такой пламенной душой может выказывать такое терпение по отношению к упрямым служителям Омниссии. Он прошел обучение у Адептус Механикус Марса пять лет назад и с тех пор служил вместе с капитаном Арруном. Коррелан трудился в поте лица и с большим усердием, а в бою технодесантник сражался не хуже, чем управлялся в мастерской.
Коррелан отличался искренностью, все его эмоции явственно читались на мальчишеском, еще не отмеченном шрамами лице. Пусть настроение у него зачастую бывало непредсказуемым, но способности технодесантника были неоспоримыми. Из-за склонности к неповиновению и резким перепадам настроения с ним бывало непросто найти общий язык — на что не переставал жаловаться магистр кузницы.
— Эмоции, Коррелан, — напоминал он, — излишни для чистоты машины. Ты должен научиться подавлять столь низменные мысли и чувства.
Это слова юный технодесантник так и не принял близко к сердцу. Магистр кузницы не стал прикладывать дальнейших усилий, зная, что со временем обстоятельства и растущее чувство единения с Омниссией изменят юношу.
Риару он нравился. Апотекарий уважал честность и прямолинейную натуру молодого воина, поэтому в определенном смысле взял Коррелана под свое крыло, не в последнюю очередь ради блага проекта.
Случалось, Коррелан горячился, переоценивая свои возможности, и был почти готов признать поражение. То, что они пытались совершить здесь, выходило за пределы прежних достижений Серебряных Черепов. Воображению не поддавался тот объем работ, который ждал их впереди, — и когда дни, а потом недели безрезультатных исследований и проваленных опытов превратились в месяцы, неудача стала выглядеть не столь уж маловероятным исходом.
В такие мрачные моменты юного воина вдохновлял и поддерживал Риар. Насколько бы разными они ни были, после десятилетий совместной работы их связывали узы настоящей дружбы и взаимного уважения.
Дэрис Аррун, возможно, обладал многими недостатками — и высокомерием, и гордыней в числе прочих. Но также он отлично умел разбираться в людях. Совсем не случайно апотекария Риара отправили в четвертую роту перед началом проекта «Возрожденный». Его хладнокровие и уравновешенность стали отличным противовесом пламенной натуре Коррелана.
Технодесантник направился к дальней стене мастерской и приложил ладонь к биометрическому сканеру, закрепленному на стене. С низким гулом и лязгом древних механизмов дверь неохотно распахнулась, впуская их в зал Возрожденного. Помещение находилось точно между мастерской и апотекарионом, чтобы в случае необходимости сюда могли легко попасть оба космических десантника.
Эта комната также была заполнена до предела, но на этот раз сервиторами, а не разным хламом. Едва воины шагнули внутрь, механическое жужжание лоботомированных слуг ордена усилилось. Глухими, лишенными эмоций голосами они стали предоставлять отчеты.
Их слов не смог бы разобрать никто, кроме космических десантников, и Коррелан с Риаром без усилий извлекли нужные сведения.
Группа техножрецов неуклюже передвигалась через неприбранный зал. Одни бормотали литании, едва различимые среди жужжания сервиторов, другие, с фиалами в руках, смазывали различные детали оборудования, обмакивая пальцы в освященное масло. Все эти действия были для Риара полнейшей загадкой, но отлаженность процесса снова наполнила апотекария гордостью за собственную причастность к проекту.
Каждый, от простого служки до апотекария, имел особую цель — все трудились ради единственного объекта, возвышающегося в зале.
В самом центре помещения, заключенный в прозрачную, узкую камеру, скорее даже бак, который поднимался от пола до потолка, находился Возрожденный. Массивная фигура с чрезмерно развитой мускулатурой и немного лошадиным лицом Адептус Астартес слабо шевелилась внутри. Его держали прямо, почти стоя, руки вытянуты по бокам, несколько зажимов ограничивали до минимума его движения.
Бак был заполнен студенистой, на вид липкой жидкостью, которая полностью покрывала существо. Она обволакивала его тело, придавая смуглой коже неестественный блеск. Его руки и ноги отделили у локтевых и коленных суставов и заменили протезами, походившими на конечности силового доспеха Марк VII, предпочитаемого Серебряными Черепами.
Человек, если его еще можно было таким считать, был скорее машиной, но его лицо до сих пор походило на человеческое и к тому же поразительно юное. Скорее всего, он был подростком. Через равные промежутки его кожу покрывали разъемы, точно такие же, как у Коррелана и Риара. Это были интерфейсы, позволявшие космическим десантникам подключаться к силовым доспехам. Но мальчик в баке так и не получил Императорской Защиты, того, что другие ордены называли черным панцирем; мембраны, которая покрывала кости космического десантника и обеспечивала полной связью с силовыми доспехами.
Мальчик в баке был неполным. Несовершенным. По справедливости его следовало расценивать как провал. Но Риару мальчик казался чем-то совершенно иным. Он — их будущее. Он воплощал в себе все то, над чем они упорно трудились последние месяцы.
Его все еще человеческие глаза были закрыты. Хотя он давно получил Зоркого Спящего, позволявшего одной части мозга отдыхать, пока вторая бодрствовала, старые привычки отмирали с трудом. Возможно, подумал апотекарий, разглядывая юношу в баке, ему становилось во сне легче. Риар покачал головой, пересек комнату и положил руку на армаплас, который отделял его от Возрожденного. С губ слетело единственное слово:
— Волькер.
Услышав свое имя, мальчик открыл глаза и встретился взглядом с Риаром. Слабая улыбка оживила его лицо. Не в состоянии шевельнуться, он приветственно склонил голову. Его голос зазвучал из решетки громкоговорителя, встроенной в фронтальную часть бака.
— Апотекарий, — голос зазвучал со слабым намеком на искусственность, когда аугментические имплантаты в горле воспроизводили звуки. Они не могли скрыть мягкого звучания его голоса и легкого акцента, который у него еще оставался. — Сегодня утром вы пришли позже обычного.
