— Лестер, вы ещё там?
— Так точно, губернатор. Скверный сигнал.
Пилат нахмурился, но лицо командующего оставалось совершенно невозмутимым.
— Вряд ли следует напоминать вам, что генерал Словацки — центральная фигура моей администрации. Несомненно, гибель столь важной персоны нанесет сокрушительный удар по боевому духу граждан Балле-прим.
«И по твоей репутации», подумал Лестер, но вслух ничего не сказал. Тем временем губернатор продолжал, и командующий нашел странное удовлетворение в том, как назойливые помехи надвое рассекли голову Пилата.
— Нашим главнейшим приоритетом сейчас является организация поиска и спасения Романа Словацки, но миссия должна остаться засекреченной. Никаких утечек информации о пропавшем без вести генерале.
Когда заговорил Лестер, экран, словно усмиренный спокойным голосом командующего, избавился от помех. Ясное изображение и четкий звук слились в идеальном равновесии.
— Поисково-спасательная миссия по возвращению генерала Словацки? — Юлий сделал паузу, тем самым заставляя губернатора подтвердить распоряжение.
— Верно, поисково-спасательная миссия, — ответил Пилат.
В последовавшем молчании, не нарушаемом треском помех, напряжение между собеседниками казалось почти ощутимым.
— На основании чего мы можем полагать, что генерал все ещё жив? — нейтральным тоном уточнил Лестер.
— Его отслеживающее устройство работает, — пояснил губернатор.
Помехи вновь заполнили экран, и командующий мог видеть только портрет Императора, благородные и чистые черты Его лица, обращенного к Юлию.
— Какое «отслеживающее устройство»?
— У каждого из моих ключевых помощников имеется подобное. Благодаря этим устройствам я могу связаться с ними в любой момент, если возникнет нужда.
«Или следить за их передвижениями, просто на всякий случай», добавил про себя Лестер.
— И одно из них имеется у генерала Словацки?
— Да, именно так, — подтвердил Август Пилат. — Устройство включено и посылает сигналы, командующий.
Изображение обрело четкость, и Лестер смог разглядеть в выражении лица губернатора намек на отчаяние.
— А почему вы не думаете, что передатчик лежит сейчас в груде обломков, погребенный под ними вместе с останками генерала и его свиты? — спросил Юлий.
— Устройство действует, командующий, — Пилат не смог скрыть раздражения в голосе. — Это всё что вам нужно знать.
— И вы хотите, чтобы я направил отряд за линию фронта, не имея уверенности в том, что передатчик по-прежнему находится у генерала?
— Нет, Лестер, — ответил губернатор, и теперь его голос звучал почти угрожающе. Пилат явно пытался напомнить полковнику о своей власти над ним. — Я приказываю вам определить местонахождение Романа Словацки, спасти его и вернуть живым. Такая отчаянная миссия, в случае успеха, возродит надежды нашего народа в этот темнейший час.
«И обеспечит тебе переизбрание», подумал Лестер. Снова вернулись помехи, и на этот раз с экрана исчез образ Императора в верхней части изображения. Эта перемена словно обнажила сущность оставшегося в одиночестве губернатора — перепуганного, напыщенного бюрократа, тихий и безопасный мирок которого вошел в неуправляемый штопор.
— Это критически важное задание, командующий, слышите меня? Я хочу, чтобы вы поручили его своему лучшему отряду. Провал совершенно недопустим.
К счастью для Лестера, Пилат не дал ему времени ответить. Губернатор прервал вокс-конференцию, отключив связь со своей стороны и дав тем самым понять, что разговор окончен. Если бы Август подождал ещё немного, то сейчас полковник смотрел бы не на тактические экраны, а на солдат расстрельной команды.
Подошедший к Лестеру адъютант держал в руках инфопланшет. Юлий отметил, что его помощник, Бейл, держится непривычно официально, даже для старшего офицера Гвардии.
— Командующий Лестер, вызванный по вашему приказанию штурмовик прибыл, сэр, — затем адъютант с излишней выразительностью произнес звание воина. — Трибун Леандр.
— Благодарю вас, Бейл. Я приму трибуна в своей комнате для совещаний.
— Есть, сэр, — отсалютовав, адъютант чётко развернулся и отправился за прибывшим штурмовиком. Лестер улыбнулся, понимая, отчего помощник столь необычно ведет себя — бойцы отряда, выбранного полковником для спасательной миссии, всегда вызывали такую реакцию у обычных гвардейцев.
Когда Бейл вернулся в сопровождении штурмовика, Юлий заметил, как тут же изменилась обстановка в командном пункте. Несколько ординарцев даже оторвались от тактических экранов, чтобы рассмотреть чужака, вторгшегося в их владения. Трибун, бритый наголо мужчина со спокойным, ничего не выражающим лицом, носил панцирную броню, которая заставляла его и так массивное тело выглядеть ещё крупнее. Из-за этого вновь прибывший, не произнеся ни слова, привлек к себе внимание остальных офицеров в тесном бункере. При этом, судя по сержантским нашивкам на рукаве, штурмовик оказался в командном пункте самым младшим по званию. Так или иначе, трибун просто обвел комнату взглядом, встречаясь серыми, умными глазами со старшими офицерами и совершенно не заботясь о том, какое впечатление произвел своим появлением. Ординарцы Лестера, напротив, почувствовали себя так, словно их только что подвергли доскональному анализу, выявили уязвимые точки и сохранили эту информацию на будущее.
Происходящее не удивляло полковника — штурмовики просто принадлежали к другой породе. Они, сироты высокопоставленных чиновников и прочих слуг Империума, с ранних лет заботливо воспитывались в Схоле Прогениум, превращаясь в безжалостных прагматичных убийц. Как представлялось Лестеру, штурмовики в бою подчинялись только собственным правилам и доктринам, что и объясняло такое осторожное — если не боязливое — отношение к ним со стороны обычных солдат. Недоверчивость усугублялась тем, что элитных бойцов часто отправляли на спецоперации, признанные невыполнимыми или самоубийственными для остальных подразделений Имперской Гвардии, даже опытных отделений ветеранов. Впрочем, штурмовиков словно не заботили косые взгляды — они просто выполняли приказы. Любой ценой. Подобная непоколебимая верность Империуму служила ещё одним доводом в пользу применения штурмовиков в любых возможных и невозможных миссиях.
Проследив за Бейлом, Лестер увидел, как тот остановился перед стальной дверью с круглым смотровым окном, врезанным в неё на большой высоте. Затем адъютант ввел код на панели, вмонтированной в стену, и, дождавшись щелчка, открыл комнату для совещаний — пустое помещение с затхлым холодным воздухом. Тем не менее, полковник всегда находил там приятное облегчение от душной, пропахшей потом парилки командного бункера. Длинные узкие лампы на потолке сияли равнодушным белым светом, дополнявшим картину чисто служебной, неуютной обстановки. В центре комнаты располагался стальной стол, достаточно высокий, чтобы всем присутствующим приходилось стоять за ним. Благодаря этой идее Лестера ни одно совещание не затягивалось надолго. На крышке стола находился проектор гололита, в настоящее время отключенный, а на дальней стене висел экран для вокс-конференций. Перед ним по-прежнему стояло кресло, в котором сидел полковник во время последней беседы с губернатором.
