— Легкая добыча, — оскалился другой легионер на противоположном конце комнаты
«Прекратите перебивать», — подумал Дельтриан.
— Три целых и одна десятая процента планетарной вокс-коммуникации носит военный характер или может быть расценена таким образом: по сути передачи касались правоохранительной деятельности и безопасности мегаполисов. Это в свою очередь предполагает две вещи: первая, — и возможно самая незначительная, — то, что этот мир поддерживает гарнизон новобранцев для планетарной обороны, возможно весьма незначительный. Вторая: предположительно, несмотря приемлемую статистику по населению согласно стандартам максимума пограничных миров, планета не отправляет новобранцев для полков Имперской Гвардии.
— Это необычно? — спросил Ксарл.
— Имперский рекрут, как он выглядит? — хохотнул Сайрион.
Дельтриан проигнорировал неудачную попытку сострить.
— Двадцать пять миллионов душ в состоянии обеспечить создание полка Имперской Гвардии, но похоже, что с пограничных миров взимается иная десятина. Удаленное расположение Тсагуальсы делает набор рекрутов в Гвардию в высшей степени неблагоприятным. Следует отметить, что негостеприимство планеты делает её вредной — почти враждебной — для человеческой жизни. Показания ауспекса указывают на поселения, которые могут соответствовать названным цифрам, но фактический уровень населения скорее всего ниже.
— Насколько ниже? — спросил другой воин
— Предположения бесполезны. Довольно скоро мы сами все увидим. Мир беззащитен.
— Короче говоря, — сказал Талос, — этот мир наш, братья. Нам осталось только протянуть когти и взять его. Мы разделимся перед десантированием. Каждый коготь возьмет часть города и поступит с ней как заблагорассудиться.
— Почему?
Все взгляды обратились к Дельтриану.
— Ты желаешь что-то сказать? — спросил его Талос.
Техноадепту потребовалась доля секунды, чтобы придать своим мыслям вербальную форму и рассчитать наименее оскорбительный тон.
— Я лишь хотел спросить, господин, зачем вы вообще намереваетесь высадиться здесь. Что может предложить нам этот беззащитный мир?
Талос не отвернулся. Его черные глаза вперились в капюшон техноадепта, вцепляясь взглядом в мерцающие линзы под ним.
— Это ничем не отличается от любого другого рейда, уважаемый адепт. Мы — мародеры. Мы мародерствуем. Ведь так называется то, что мы делаем, не так ли?
— Тогда я бы сформулировал следующий вопрос: зачем мы проделали путь через четверть галактики, чтобы добраться до этого места? Я подозреваю, что мне не нужно анализировать число миров в Империуме и высчитывать процент потенциальных целей рейда. Поэтому я бы озвучил свой вопрос так: почему мы пришли на Тсагуальсу?
Повелители Ночи снова замолкли. На этот раз они молчали, терпеливо наблюдая за пророком.
— Я хочу получить ответы на вопросы, — сказал Талос. — И я верю, что отыщу их здесь.
— Ответы на что, Ловец Душ? — спросил его один из воинов. Он видел, как вопрос отразился в глазах многих из них.
— Почему мы все еще ведем эту войну.
Как и ожидалось, его ответ был встречен смехом, и комментариями: «Чтобы выиграть ее» и «Чтобы выжить», смешанными с удивлением. Это устраивало Талоса: позволить им поверить, что это была шутка ветерана, которой он поделился со своими родственниками.
Потребовалось три часа, чтобы Ксарл произнес слова, которых так ждал Талос.
— Тебе не стоило этого говорить.
Оружейная комната была центром активности, когда Септим и несколько сервиторов обслуживали доспехи первого когтя на телах легионеров.
Сайрион взглянул на смертного раба, помогавшего просверлить его наголенник и зафиксировать его положение.
— Ты выглядишь как смерть, — отметил он. Септим выдавил из себя улыбку, но ничего не ответил. Его лицо представляло собой палитру синяков и опухолей.
— Талос, — обратился к нему Ксарл. — Тебе не стоило говорить этого на военном совете.
Талос сжал и разжал кулак, проверяя, как функционирует его перчатка. Она приглушенно замурлыкала оркестром сервоприводов.
— Чего конкретно мне не следовало говорить? — спросил он, хотя ответ ему уже был известен.
Ксарл пожал левым плечом, когда сервитор приладил наплечник на место.
— Никто не будет уважать сентиментального лидера. Ты слишком погружен в себя, слишком замкнут. Они восприняли твои слова как шутку, и это было спасительным благословением. Но поверь мне, никто из когтей не пожелает спуститься на этот проклятый мир исключительно для того, чтобы удовлетворить твое желание переоценки ценностей.
Талос согласно кивнул, проверяя свой болтер.
— В самом деле, для них единственная причина спуститься на поверхность — это распространить террор среди населения, разве не так? Здесь нет места для нюансов или более глубоких эмоций в их мелких, ничтожных душах.
Несколько минут воины первого когтя молча смотрели на своего лидера.
— Что с тобой? — спросил Ксарл. — Что за горечь овладевает тобой в последние ночи? Ты говорил нечто подобное перед тем, как провалился в долгий сон, и стал вдвое хуже с момента пробуждения. Ты не можешь продолжать выступать против легиона. Мы такие, какие есть.
Пророк закрепил болтер на магнитной поверхности бедра.
— Я устал просто выживать в этой войне. Я хочу её выиграть. Я хочу, чтобы был смысл сражаться.
— Мы те, кто мы есть, Талос.
— Тогда мы должны стать лучше. Мы должны изменяться и развиваться, потому что этот застой никуда не годится.
— Ты говоришь, как говорил Рувен перед тем, как покинул нас.
Губы пророка искривились в ехидной усмешке.
— Я нес эту горечь слишком долго, Ксарл. Единственный способ противостоять ей, это мое желание говорить об этом. И я нисколько не сожалею. Говорить об этой порче, это как выплеснуть накипевшее. Я уже ощущаю, как яд вытекает из меня. Нет греха в том, чтобы прожить жизнь, которая имела бы смысл. Мы должны сражаться и нести страх во имя нашего отца. Мы поклялись нести месть во имя него.
Ксарл не скрывал замешательства, отразившегося в его бледных чертах.
— Ты в своем уме? Сколько из легиона на самом деле прислушивались к проповедям безумного примарха, которые он читал так давно?
— Я не говорю, что легион прислушивался к тем словам, — Талос сощурил глаза. — Я говорю о том, что легиону стоило бы прислушаться к ним. Если бы мы это делали, наши жизни стоили бы больше.
— Урок легиону усвоен. Он был усвоен, когда он умер. Все что нам остается, так это выживать как можем и ждать, когда Империум падет.
