Каирд гневно встопорщил перья, вспомнив об утерянном грузе, вместе с которым уплыли и его мечты в обозримом будущем вернуться на Недидж. Без груза его положение не было столь влиятельным, чтобы уйти безнаказанно. Он твердо верил, что месть – это для самовлюбленных гордецов, но, попадись ему еще раз те двое мерзавцев – о, он бы сделал исключение.
Хронометр тихо звякнул: время аудиенции у теневого короля почти подошло. Прискорбно, что не один на один – придется делить компанию с двумя виго. Жаль. Как многого он мог бы достичь, если бы им с теневым королем Пери никто не мешал…
Каирд вздохнул. Оставалось делать то, что от него зависело, и надеяться на попутный ветер, который донесет его до гнезда. А пока надо плести интриги, помнить о манерах и говорить о врагах приятные вещи, когда они сами или их шпионы могут подслушивать.
Но его мысли они прочитать не могли. И это радовало. Так что Каирд бодро шагал на встречу, обдумывая наиболее изобретательные и эффектные способы убийства принца Ксизора.
В той части Корусканта, где даже проблеск солнечного света был событием, о котором рассказывают внукам, настоящая темнота, как ни странно, вообще никогда не наступала. Бурная жизнь трущоб не признавала таких понятий, как день и ночь. За редким исключением, тех, кто жил у поверхности планеты, на ней или под ней, окружали вечные сумерки электролюминесценции. Разноцветные неоновые, аргоновые и другие газовые вывески освещали Черные Трущобы круглые сутки, и лишь немногие здесь жили по «верхнему» распорядку. Многие заведения работали двадцать четыре часа в сутки, и каждый выбирал собственный, порой и весьма странный распорядок дня.
В результате – по крайней мере, с точки зрения Ника Росту, – мир нижних уровней всегда казался каким–то ненастоящим. Сюрреалистичная картина временами завораживала, временами – ужасала. Иногда ощущения были такими, будто он носил на коже пластырь со спайсом или другим галлюциногеном.
Это ощущение становилось особенно навязчивым сейчас, когда он вел свой скиммер по узкой улочке. Хронометр показывал три часа сорок две минуты, но то было по времени верхних уровней, где такие понятия, как день и ночь, имели значение. Здесь, внизу, в нескончаемом электрическом полумраке, время виделось абсолютно по–другому. Его не планировали, не выражали в секундах, минутах и часах. Время измерялось проще: его или хватало, или нет. И в последние дни у Ника его не хватало хронически.
Перед тем как испустить предсмертный вздох, мастер Пиелл объяснил Росту всю срочность задания и сказал, кому его следует доверить – его бывшему ученику Джаксу Павану, который был посвящен в рыцари лишь за несколько месяцев до конца войны. Именно его разыскивал мастер Пиелл, и именно его сейчас искал Ник.
На первый взгляд просьба казалась невыполнимой. Как отыскать одного человека в городе размером с планету? К счастью, Ник был немного знаком с Паваном до гибели Ордена; кроме того, «Бич» тщательно отслеживал джедаев, оставшихся на Корусканте. Точной информации о местонахождении Павана не было, но Нику удалось выяснить, что он живет в секторе Яам, он же сектор 1И4Ф, нижние районы которого иначе назывались Черными Трущобами. Паван обретался где–то по проспекту Амтор.
До сектора Яам было ехать почти пять тысяч километров на восток вдоль экваториального пояса, потом еще четыре сотни на север. Для начала Ник сел на гиперпоезд – один из громадных составов «магнитки», которые мчались по подземным тоннелям со скоростью две тысячи километров в час. Инерционные компенсаторы защищали пассажиров от перегрузок и качки, а почти полный вакуум в тоннеле снижал тряску практически до нуля. В результате Ник с комфортом проехал чуть меньше двух с половиной часов, преодолев расстояние длиной почти в одну девятую обхвата планеты, и это учитывая объезд огромного кратера, оставшегося после взрыва.
Поворачивая, поезд сбросил скорость, и пассажиры смогли вблизи увидеть масштаб разрушений. Воронка была километров семь диаметром, стенки спеклись в черное стекло. По краям кратера там и сям возвышались руины строений, похожие на оплавленные огарки свечей. Ник знал, что на поверхности великое множество таких ран – ужасающих свидетельств сепаратистских ковровых бомбардировок в последние дни войны.
На станции Тс’чаи он пересел на старый добрый монорельс. На конечной в Яаме его уже ждал свой человек со скиммером, на котором Ник и направился в Трущобы.
Ведя машину круто вниз, он с ужасом и удивлением смотрел, как нарастают разложение и запустение. Ничего нового для себя Ник не видел, просто ему еще не приходилось наблюдать все это в таком количестве. На сто пятнадцатом уровне воздух подернулся дымкой, разъедающей глаза и такой вонючей, что Росту задумался, не опустить ли фонарь кабины. Он знал, что это коктейль из углеводородов и озона, образовавшийся в инверсионном слое, и что поддерживают его жители нижних уровней, сжигая нефть, дерево, экскременты животных и тому подобное, чтобы согреть свои жилища и выработать энергию. В солнечном мире наверху автоматические воздухоочистители прочесывали атмосферу, поддерживая ее в чистоте и порядке. Но это было наверху.
Ниже пояса грязно–бурого тумана лежал другой мир – мир, который Ник Росту знал слишком хорошо.
Воздушное движение здесь было далеко не таким активным, как наверху, что было скорее плюсом, потому что водители знали свое дело гораздо хуже. Ника едва не размазал спидер, который лез вправо с таким упорством, что экс–майор заподозрил неисправность правого стабилизатора репульсора. Водитель, флегматичный ортолан, едва обратил внимание на инцидент, лишь слегка шевельнув синим хоботом, и исчез в тумане.
Хотя здания в секторе Яам были в основном облакорезами – самые высокие не превышали семи–девяти сотен метров, что не шло ни в какое сравнение с впечатляющими двухкилометровыми небесными башнями экваториального пояса, – они стояли невероятно близко друг к другу. Сектор Яам был одним из самых старых на планете – не таким древним, как квартал Петракс, но все же. Подавляющее большинство зданий было построено еще до осушения океанов, и улицы были узкими и извилистыми – возможно, потому что тогда крупный наземный транспорт еще не был так распространен. Истинных причин Ник не знал и знать не хотел – с него хватало того, что тесные и извивающиеся, как кишка, переулки этого сектора вызывали у него жестокую клаустрофобию. Мало того: многие из них внезапно обрывались, потому что столетия назад какому–то умнику вздумалось отгрохать что–нибудь эдакое прямо посреди дороги. Порой оставались лазейки, через которые Нику удавалось аккуратно пропихнуть машину. Чаще путь упирался в глухой тупик, и не оставалось ничего другого, как возвращаться и искать объезд. Ну и для полного счастья навигатор на скиммере страшно сбоил.
