— Да они даже в дырку выгребной ямы заглядывают и ворошат там палкой, — с тихим ужасом в голосе, проговорила баронесса, глядя на Маню широко открытыми глазами. — Где такое видано?
— Привыкайте, баронесса, — улыбнулась Маня. — Теперь так будет всегда. Я поначалу тоже никак не могла к подобному привыкнуть, а потом, ничего, приспособилась. Вот и вы приспособитесь.
— Так это что, — с тихим ужасом в голосе спросила её баронесса, — на всю жизнь?
— Нет, — покачала головой Маня. — Только на время вашего замужества с господином Сидором. Поскольку вы теперь будущая мать его детей и вынашиваете его ребёнка, то охранять вас будут, как зеницу ока. Привыкайте.
— Надеюсь, Советник теперь доволен, — насмешливо заметила она, глядя на разгневанную баронессу. — А то он в последнее время ходил какой-то сам не свой, всё опасался за вас и ваше драгоценное здоровье. Теперь то он может быть спокоен, — хмыкнула насмешливо Маня.
— Не упоминайте про этого мерзавца в моём присутствии, — гневно уставилась на неё баронесса. — Вы бы только видели его гнусную рожу, когда ко мне в землянку ввалилась дюжина ящеров и заявила, что они теперь являются постоянными телохранителями ребёнка своего господина. Сидора то есть.
— Баронесса злыми глазами глядела на Маню и нервно теребила тонкий, кожаный поясок на своём платье.
— Так этот мерзавец прямо расцвёл улыбкой, словно цветок на помойке, — гневно топнула она ногой. — И тут же начал перед ними услужливо прыгать, советуя, где и как им лучше расположиться в моей землянке, чтобы перекрыть все опасные, как он выразился направления. А надо мной буквально т рясётся. Белочка то, Белочка сё, — передразнила она Советника, безобразно скривив личико.
— А тут ещё и этот ваш профессор, вражина, заявился с другой партией ящеров. Ваших ящеров, между прочим, — ядовито уточнила баронесса.
— Так они ещё и поспорили. Кто из них имеет больше прав на охрану. Ваш клан, госпожа банкирша, — баронесса ещё раз бросила ядовитый взгляд на Маню, — или клан господина Вехтора.
— Победил, конечно, клан Вехторов, — неожиданно довольно заметила баронесса. — Как имеющий больше прав на моё тело.
— Да, да, — покивала она головой. — Так вот прямо один из них нагло и заявил, — разгневанная баронесса стояла прямо перед коляской Мани и, уперев руки в бока, сердито смотрела на неё снизу вверх. — У них, мол, больше прав на моё тело. Как будто меня это тело не касается, меня там не было и моё мнение ничего больше не значит.
— Ну это всё? — устало спросила Маня, жалостливо глядя на баронессу. — Если всё, то поехали. Солнце уже высоко, а без ящеров нам теперь из города не выбраться. А они, сама знаешь, какие бегунцы. Только пешком и только неторопясь. Так что только к полудню будем на месте, хоть ехать не так уж и далеко.
— Возмущённо фыркнув и так ничего больше не добавив, баронесса забралась в Манину открытую коляску и с удобством устроилась напротив. Проехав совсем немного и только, только покинув город, она наконец-то не выдержала затянувшегося, на её взгляд, молчания и затараторила снова:
— Что мне здесь нравится, — тут же заявила она, как только они проехали городские ворота, — так это то, что не надо везде ездить верхом. Боже, — схватилась она за голову, — как мне это всё у нас надоело. Стоило только куда собраться, так обязательно закладывай парадный выезд и обязательно верхом на лошади, да ещё в этом дурацком женском седле. Как будто не существует никаких других способов передвижения. Хотя бы даже пешком.
— А их надолго хватит? — тут же переключила она своё внимание на трусивших по обоим краям дороги ящеров.
— Надолго, — мрачно ответила ей Маня, начиная уже уставать от постоянной трескотни баронессы. — Считайте, что на весь день. А если вам здесь так нравится, то и оставайтесь. Вам здесь будут только рады. Тот же господин Сидор, — насмешливо заметила она, бросив искоса взгляд на баронессу.
— А, — отмахнулась от неё баронесса. — Нужна я ему. Да здесь у него бабёнок незамужних, сотни. Так и бегают за ним, так и бегают. Сидор то, Сидор сё, — грустно заметила она. — Даже то, что он уехал, их не останавливает. Постоянно в дом приходят, спрашивают господина Сидора.
— Вот и отлично, — насмешливо заметила Маня. — Вот тебе и ещё одно маленькое дельце, требующее твоего постоянного внимания. Так называемые сидоровы вдовы. Он со всеми так и не успел разобраться, так что ты ими и займёшься.
— И не спорь со мной, — резко перебила она попытавшуюся что-то возмущённо воскликнуть баронессу. — Кроме тебя всё равно некому этим заниматься.
Добившись, таким образом, молчания баронессы, от возмущения потерявшей даже речь, Маня, наконец-то, смогла сосредоточиться на своих мыслях и ощущениях.
Вслушиваясь внутрь себя, Маня с удивлением обнаружила, что неясное чувство тревоги и беспокойства, угнетавшее её последнее время, куда-то пропало и ничем больше себя не проявляло. Даже, как ни странно, у неё улучшилось настроение, несмотря на то, что баронесса изрядно её утомила своей пустой болтовнёй.
— "Ба-а! — мысленно протянула Маня. — Да у девочки же элементарная нехватка общения. Сенсорный голод. Боже, страшно даже представить, что она пережила за последние полгода одинокого сидения в землянке".
— "Хм, — мысленно одёрнула она себя, глядя из-под прищуренных глаз на глазеющую по сторонам баронессу, уже всю извертевшуюся на диване коляски, — ну, допустим и не пол года, а всего только…. М-да, — мысленно почесала она затылок, бегло пересчитав прошедшие месяцы. — Считай, что это и есть пол года. Даже поболе будет пожалуй, — вдруг всерьёз задумалась она, в памяти восстанавливая прошедшее время. — Ну да, май, когда её Сидор привёз, — мысленно стала она загибать пальцы, — июнь, июль. В конце августа, кажись, Сидор с Димоном вышли в поход. Если вообще не в сентябре".
Маша чуть вслух не зашипела в сильнейшем раздражении на саму себя. В памяти ничего не складывалось. Один, два месяца куда-то постоянно проваливались и ни за что зацепиться было невозможно, слишком прошедшее после пригона табунов время было какое-то безликое, незапоминающееся. Из него помнилось лишь одно — работа, работа, работа.
— "Плюс ещё пара, тройка месяцев после их ухода, — упорно пыталась она хоть за что-то зацепиться в своих подсчётах. — Сейчас же у нас ноябрь или уже декабрь? — с тоской посмотрела она на голые, окружающиех дорогу деревья. — Бли-и-ин. Не поймёшь. То ли осень ещё, то ли уже зима. Как время летит. Всего ничего времени прошло, — грустно подумала она, — а как всё изменилось. Уже зима. Куда мы катимся?"
— "Бедная девочка, — мыслями вернулась она снова к баронессе. — Ведь за всё это время ей и поговорить то было не с кем. Друзей нет, подруг нет, мужа, хоть липового, и того уже нет. Из всех людей, с кем можно пообщаться, один только Советник. Да и тот старый козёл, — сердито обругала она про себя старого барона. — Озабочен каким-то бредом: "Великим Делом Возрождения Погибшего Баронства", а чтоб побольше внимания девочке уделить, так его нету. Совсем старый пердун последних мозгов лишился. А несчастной девочке элементарно не с кем было поговорить", — сочувственно подумала Маня, глядя на надувшуюся и расстроенную баронессу.
