Ночь их отряд никто не трогал. А утром оказалось, что и воевать не с кем. Неожиданно вышедшая глубоко в тыл ящеровых земель крупная группировка вооружённых людей, вместо того, чтобы рвануть наикратчайшей дорогой к человеческим землям, испуганным зайцем ринулась вглубь ящеровых территорий. И выиграла ещё не менее суток передышки, пока ничего не понимающие ящеры спешно организовывали погоню.
Второй перегон. Третья запись.*
У бегущего одна дорога, у догоняющего — тысяча. Поэтому уже к концу второго дня у отряда перед пограничниками была железная фора в двое суток.
Как же Сидор с Корнеем сейчас жалел, что у них с собой было всего лишь шесть сотен конницы, а не хотя бы по числу амазонок, хотя бы полторы тысячи. Вот бы они тут наделали делов. Тут, в глубине мирных ящеровых земель, где никого из людей никто не ждал и давно уже не видел, за долгие спокойные годы, привыкнув к спокойствию этих пограничных ящеровых земель.
И запылали страшными пожарищами мирные деревеньки подгорных людоедов. И сгорали в пламени пожаров старики, жёны и дети тех, кто так любил добыть к праздничному столу ставшее за последние годы столь деликатесным и редким человеческое мясо.
— "Дети вырастут, молодые женщины родят новых людоедов, а старики обучат молодых воинов, как надо воевать с людьми", — успокаивал свою совесть Сидор, глядя, как егеря с амазонками безжалостно режут всех попавших им в руки пленных, а потом бросают мёртвые тела в горящие дома.
И не потому, чтоб устроить ящерам столь почитаемое ими огненное погребение, из уважения к достойному противнику, а потому, чтобы тела погибших не достались в пищу немногим выжившим. Поэтому за собой их отряд оставлял выжженную землю, где не оставалось ни крошки съёстного. И участи оставшимся в живых можно было лишь посочувствовать.
"Цель, оправдывает средства" — древняя жестокая мудрость веков.
И полученную фору в два дня, отряд барона Сидора де Вехтор, в котором на скромной должности снабженца, подвизался сам барон Сидор де Вехтор, полностью отдав всё командование в руки профессионалов, с успехом и воспользовался, залив огнём и кровью весь свой путь до другой, более-менее приличной речки Трубёж.
Там их уже с нетерпением поджидали спешно согнанные туда из окрестных поселений многочисленные ополченцы ящеров, единственной целью которых было не разбить, а задержать бандитов, до подхода регулярных дружин левобережного союза племён.
— "Третья запись в дневнике. Прошло очередные три дня после последней записи. Сегодня первое декабря семь тысяч пятьсот девятнадцатого года от сотворения мира. Вечер. За три дня прошли двести сорок вёрст. Уничтожено около четырёх сотен деревень подгорных ящеров. Убито общим числом около двадцати тысяч ящеров. Немного, учитывая наши возможности и внезапность нападения. Не хватает сноровки. А, главное, ни у кого нет больше желания убивать. В первый же день, утолив жажду мести, потом занимались этим кровавым ремеслом спустя рукава. Потому и много ящеров, которых можно было бы поймать и уничтожить, сбежали.
Разведка докладывает. Впереди река Трубёж и порядка пяти тысяч спешно согнанных нам навстречу плохо вооружённых ополченцев. Понятно. Хотят задержать нас, чтоб пока мы с ними возимся, нас нагнали клановые дружины. Вот тогда мы точно уже никуда не вырвемся и нам каюк. Время опять сворачивать".
Даже такая толпа плохо вооружённых ящеров, за счёт своей многочисленности представляла собой не шуточную угрозу для вымотанных быстрым, на пределе возможности маршем егерей с амазонками. Поэтому, обстреляв издалека шрапнелью лагерь с толпами ополченцев, и не вступая с ними в бой, отряд резко свернул на север, к Лонгаре. И высоким левым берегом Трубежа войско барона де Вехтор, спешащее на помощь рыцарям у Сатино-Татарское, быстрым маршем двинулось к Плещееву озеру, к местам, где у ящеров исконно хранились собранные со всех окрестных земель клановые запасы зерна.
К концу вторых суток, третьего декабря были возле города.
Неизвестно чем ящеры думали и думали ли вообще, но Луганск оказался не прикрыт, ни одним отрядом регулярных клановых войск.
Взяли его легко, сходу сбив небольшой заслон каких-то очередных ополченцев. И город запылал, вместе со всеми своими на удивление небольшим запасами зерна и мирными местными жителями, безжалостно истребляемыми ключёвскими егерями с амазонками. И запылали склады хлеба, распространяя по всему приозёрному краю запах горящего хлеба и будущей голодной зимы.
И вот тут, похоже, везенье их кончилось.
Как ни торопись, а время, чтобы уничтожить город и все найденные склады с зерном всё же требовалось. И занятые уничтожением города, отряд барона потерял главное — время, и не успел выскользнуть из горящего города.
С запада подошедшие пограничные войска перекрыли путь по высокому удобному для отхода левому берегу озера. Сзади, с юга, подошла не разгромленная, усилившаяся за счёт новых рекрутов орда ополченцев. С востока утром второго дня после взятия города, встали укреплённым лагерем спешно стянутые к Луганску из глубинных районов регулярные клановые войска. А севера было бескрайнее, уже местами по берегу схватывающееся первым тонким ледком стылое озеро.
И отряд людей, не успевших вырваться на оперативный равнинный простор, намертво запечатали в горящем городе.
И во всём этом большом приозёрном городе с многочисленными прибрежными рыбацкими деревеньками, славном своими богатыми рыболовецкими традициями, известными даже в людских землях, не оказалось ни одной рыбацкой лодки. Даже самой завалящейся. Перед захватом Луганска людьми, все они вдруг оказались угнаны куда-то.
Людям подсунули кусок, мимо которого они не могли пройти, чтобы не задержаться — брошенный войсками и забитый хлебными запасами город, на уничтожение которого люди потратили выигранные ранее у ящеров драгоценные два дня. Которые оказались столь необходимы самим ящерам, чтобы стянуть в один этот узел свои войска.
Вечером второго дня ловушка захлопнулась.
Четвёртая запись. Ретирада.*
Не учли ящеры одной малости — наличия у людей лёгких, удобных для переноса плоскодонок, и готовности к подобному развороту событий. И слишком тёплой для этого времени года была нынешняя осень. Не было на озере до сих пор того тонкого, коварного льда, который человека не держит и не даёт ему возможности плавать на чём-либо по озеру.
Оставаться в городе ещё хотя бы на пол суток было смерти подобно. И погрузив ночью на захваченные с собой фанерные лодьи немногих лошадей из упряжки броневиков и конеходки, всё что могли с собой захватить, войско барона де Вехтор двинулось сквозь стылые воды бескрайнего Плещеева озера на север, забив перед тем всех лошадей амазонок.
