— О… он говорит малость грубее, чем ты. Больше рычит, что ли. Он нарочно так. Чтобы звучало грозно.
Ордима кивнул и добавил побольше гравия в голос.
— Так лучше?
Миру передёрнуло:
— Святые угодники! Кто… кто ты такой, девять кругов ада тебя забери?
— Просто человек. Человек, которому нужно сделать своё дело. Если это ещё и поможет твоей судьбе, то так даже лучше, верно?
Мира помолчала. Через несколько секунд она сообщила:
— Он ругается много. Микал, в смысле. Гак то. Гак это.
— Понял. Какие-нибудь привычки? Что-то, чем он известен среди Отпадков?
Мира кивнула, по-прежнему глядя в стену.
— Он часто хрустит кулаками. Думает, что это пугает. Ещё он жует эту грибковую дрянь из шахт. Серник. Найдёшь у него в карманах, если покопаешься. Постоянно сплёвывает в раковину. Жуткая гадость.
Ордиме особенно не улыбалось повторять эту привычку. Серник — лёгкий психотропный наркотик, в определённых количествах вызывающий эйфорию. Однако он знал, что сможет подавить его воздействие, если будет осторожен с дозой. Пробовать не будет, пока не предложат. Сейчас важно оставаться в ясном уме.
— Левша или правша?
— Правша.
— Жди здесь.
Ордима ушёл обратно на кухню и накинул на себя одежду мертвеца, ощущая, как это отличается от привычного, почти автоматического процесса одевания. Затем запихнул ненужные тряпки в вонючий полупустой мешок для мусора, крепко завязал его и затолкал в угол между пятью-шестью такими же, но уже готовыми лопнуть. Затем пристегнул пояс с кинжалом и шприцами, затянул. Новая талия была на три дырки шире, чем прежняя. «Повезло, что эта хрень вообще налезла», — буркнул он и ушёл в большую комнату.
— Так, Мира, слушай. Сейчас я встану перед тобой. Мне нужно, чтобы ты держала себя в руках, хорошо? Мне нужно знать всё, что ты можешь рассказать о его сменщиках, о его друзьях, что он делает в шахте, какие дела у него с Отпадками. Мне нужна любая информация, которую ты сможешь мне дать, Мира. Это очень важно. Просто продолжай думать о деньгах. Я не смогу тебе заплатить, если не справлюсь с работой.
— Я… я поняла. Я помогу тебе, но лучше тебе не врать про деньги.
— Я не вру. Я прослежу, чтобы ты получила всё, что тебе причитается. Тут где-нибудь найдётся перо и чернила?
Она сказала, где это всё найти: на старом письменном столе в углу соседней комнаты. Ордима, крепко привязав её к креслу, отыскал требуемое и отправился на кухню, где на полу остывало мёртвое тело шахтёра. Своим ножом срезал кожу с татуировкой с шеи Микала, отнёс этот лоскут, перо и чернила в грязную ванную и перенёс рисунок себе на кожу. На это ушло шесть минут. Как у любого агента, который не зря ест свой хлеб, на мелочи глаз у Ордимы намётан: копия вышла почти неотличимой.
Следующие два часа Мира обучала его. Он надел комбинезон Микала — грубый оранжевый нераздельный термокостюм с нанесёнными на спину белой краской крупными буквами: I-8. Это место, где работает бригада Микала, и главная забота Ордимы — сделать так, чтобы остальные члены бригады не почуяли ничего необычного. Под конец он перенял повадки Микала так точно, что женщина вдруг начала всхлипывать. Похоже, подумал Ордима, решила, что у неё поехала крыша. Сцена, которую она видела на кухне, любого заставит усомниться в собственном рассудке. Но дело оказалось не в этом.
— Я не буду по нему скучать… — Она шмыгнула носом, всё ещё привязанная к креслу. — Я рада, что он мёртв, хоть это и неправильно. Особенно теперь, когда…
— «Теперь, когда» что?
— Теперь, когда я ношу его ребёнка. Раньше он так и не смог этого сделать. Сделать мне ребёнка, я имею в виду. И вдруг как-то возвращается с работы и… как будто нет на свете дела важнее. Никогда его не понимала.
Значит, к креслу теперь привязано два живых существа: Мира и её ещё неродившееся дитя. Это усложняет дело, но только если позволить себе сентиментальность.
— Нет ничего плохого в том, чтобы радоваться, Мира. Ни один ребёнок не должен расти рядом с таким человеком в качестве отца. Есть вещи, которые ты про него не знаешь. Но теперь это не важно. Его больше нет.
Раздался громкий стук в дверь и грубый голос снаружи:
— Пора идти, Мик. Тащи сюда свою задницу, брат.
Мира вздрогнула.
— Это Нордам. Они с Микалом работают вместе.
— Отпадок?
— Нет. Просто там же работает.
— Ладно, — сказал Ордима. — Последний раз, Мира. Если я попадусь, нам обоим конец, и ты никогда не увидишь своих денег. Ты ничего не забыла мне рассказать?
Мира глубоко задумалась, наморщив лоб. Затем кое-что вспомнила.
— У Отпадков есть свой условный знак.
— Это я знаю, — ответил Ордима. Он видел, как члены банды приветствуют друг друга. Сжал правый кулак и постучал сбоку по голове. — Верно?
Мира помотала головой.
— Это раньше было. У некоторых, наверное, ещё остался. Но Микал сказал, что они теперь делают иначе… — Мира развела пальцы по два и отставила большой палец, так что кисть стала похожа на трёхпалую вместо пяти.
— Сделай так и положи руку на сердце.
Ордима попробовал. Она кивнула:
— Вот так.
Ордиму кольнуло сомнение. Может, она передумала? И этот условный знак его выдаст? Нет. Внимательно присмотревшись и применив всё своё умение «читать» людей, он убедился, что Мира говорит правду. Микал мытарил её Трон знает сколько лет. Она не будет по нему скучать. Деньги, которые эта женщина надеется получить за помощь Ордиме, купят ей новую жизнь.
У двери опять раздался стук, сердитый и нетерпеливый.
— Время вышло, — сказал Ордима и зашёл за спинку кресла.
Мира напряглась.
— Ты не забудешь про деньги? — спросила она. В голосе сквозило отчаяние со слабой искоркой надежды. — Не забудешь, что обещал, да?
Вместо ответа Ордима шагнул ближе. Обвив мощной рукой её шею спереди, он обхватил предплечье другой руки и быстро и тихо удавил женщину насмерть. Она почти не сопротивлялась. В конце концов, в глубине души она догадывалась, что от смерти не уйти. Последнее, что промелькнуло у неё в сознании, было презрение к самой себе: как она могла даже на секунду понадеяться на счастливый исход? Когда это она получала от жизни что-то хорошее?
Убедившись, что пульса нет, Ордима вышел на улицу и буркнул что-то вместо приветствия плечистому типу, который ждал у порога. Потом закрыл за собой дверь и услышал, как щёлкнул замок. Затем они вдвоём зашагали прочь по улице.
По дороге они почти не разговаривали, что вполне устроило Ордиму.
Пора на работу.
