Избавившись от необходимости нести ответственность за надвигавшуюся трагедию, вице-король приказал отвести дипломатический корабль, на котором он находился с племянницей и избранными аристократами Лиги, на безопасное расстояние от поля предстоящей битвы.
— Он, как всегда, определяет свою позицию, — с неприязнью в голосе произнес Абульурд. — Все, что делает мой брат, — это политика, даже сейчас.
Вориан устремил вперед свой окаменевший взгляд. Абульурд понимал, что его командир подает пример сомневающимся, но дисциплинированным членам экипажа, занимавшим свои места на мостике. Верховный башар многочисленными каналами был связан со всеми кораблями, которые застыли перед последним решающим броском.
— Мы будем наступать, невзирая на все угрозы мыслящих машин. Я не намерен останавливаться на полпути. Покончим с проклятыми машинами и их подлыми трюками!
— Но, сэр, какой ценой! — закричал Абульурд. — Столько невинных жизней! Сейчас, когда обстановка изменилась, нам надо подумать, что делать, — изберите другой путь.
— Другого пути нет. Риск промедления неоправданно велик. Абульурд порывисто вздохнул. Ни разу в жизни он не видел своего наставника таким решительным и беспощадным.
— Омниус логичен в своих поступках. Он не станет этого делать, если поймет, что его все равно уничтожат.
— Уничтожение машин не подлежит никакому обсуждению, — отрезал Вориан. — Мы и так уже пролили много крови. Я пролью еще несколько капель, чтобы добиться окончательной победы.
— Несколько капель?!
— Это необходимость. Эти люди были обречены в тот момент, когда мы явились сюда.
— Я не согласен с вами, сэр. Другие жертвы Джихада, возможно, относились к неизбежным потерям, но не эти. Ситуация стабильна, и мы можем потратить немного времени на ее осмысление и принятие другого решения. Мы должны созвать командиров, послушать, что они…
Вориан стремительно повернулся к Абульурду.
— Что, опять слушать всякую болтовню? Я уже двадцать лет слушаю эти нескончаемые и бестолковые дискуссии в Лиге! О, я знаю, все начнется с маленькой задержки, потом вице-король передумает и прикажет отправить курьеров в Лигу, потом вмешаются аристократы Салусы. — Он невольно сжал кулаки. — За недостаток решительности в прошлом мы и так уже заплатили страшную, кровавую цену, Абульурд. Все это изменится сегодня, и изменится навсегда.
Командующий снова стал смотреть на экраны, на раковую опухоль Коррина, которую надо было навеки удалить с лица вселенной.
— Оружие на боевой взвод! Кораблям — полный вперед!
— Но, верховный башар! — Абульурд упрямо не уходил с командирского мостика. — Вы же знаете, что Омниус не блефует. Если мы перейдем рубеж, то сработают системы самоуничтожения грузовых кораблей. Вы обрекаете на смерть всех этих людей — вместе с Сереной и ее ребенком.
Вориан, казалось, ничего не слышал.
— Я делал это и прежде. Если горстка людей должна быть принесена в жертву ради будущей свободы человечества, то пусть так и будет.
— Горстка? Сэр, там больше двух миллионов человек…
— Подумай о миллиардах солдат, которые уже погибли. Сама Серена понимала, что иногда на войне убивают и безвинных. — Серые глаза Вориана вперились в Абульурда, и тот вдруг подумал, что видит перед собой незнакомца. — Не делай роковой ошибки и не путай — это Омниус казнит их, а вовсе не я. Не я создал эту ситуацию, и я отказываюсь отвечать за нее. На моих руках и без того слишком много крови.
Сердце Абульурда бешено колотилось, башару не хватало воздуха, он чувствовал, что задыхается. Теперь ему было безразлично, слышат ли их рядовые члены экипажей.
— Мы просто обязаны потратить время на то, чтобы обдумать сложившееся положение, сэр. Мыслящие машины заперты на Коррине уже два десятка лет. Почему мы должны атаковать именно сейчас — ставя на карту жизнь двух миллионов человек? Только потому, что все наши силы сконцентрированы на исходной позиции? Омниус сейчас не более опасен, чем вчера или позавчера.
Моложавое лицо Вориана окаменело и приняло ледяное выражение, только этим он позволил себе выразить недовольство.
— Я дал Омниусу выжить в конце Великой Чистки. Мы пострадали тогда от нехватки решительности, хотя армия Джихада была готова пойти на последние жертвы. Нам нельзя было проявлять слабость тогда, и я не собираюсь делать это теперь.
— Но почему нельзя по крайней мере выработать не столь беспощадное решение, почему хотя бы не попытаться спасти эти невинные жизни? Мы можем по-другому рассчитать удар, как это сделали мои отец и братья при освобождении Хонру. На наших кораблях достаточно быстрых «кинжалов» и бомбардировщиков, оснащенных импульсными боеголовками, а в составе экспедиции множество гиназских наемников. Возможно, некоторым наемникам удастся проникнуть на поверхность планеты и, заложив заряд, ликвидировать Омниуса.
— Для того чтобы попасть на поверхность планеты, им все равно придется пересечь роковой рубеж. — Лицо верховного башара было абсолютно бесстрастным, но в серых глазах вспыхнул гнев. — Все дискуссии окончены, башар. Мы будем наступать, используя все оружие, каким располагаем. История отметит этот день как последний в истории существования мыслящих машин.
Вориан подался вперед, сидя в своем командирском кресле, — все его внимание было теперь приковано к предстоящему наступлению.
Абульурду хотелось кричать. В этом нет никакой необходимости! Сердце было готово выпрыгнуть из груди. Он снова заговорил, стараясь придать спокойствие своему голосу:
— Я не могу позволить вам отбросить присущую вам человечность и гуманность, верховный башар. Мы можем продолжать держать здесь позиции. Весь флот возмездия находится здесь на месте, в нашем распоряжении. Мы можем еще двадцать лет держать этого машинного джинна запертым в бутылке, пока не придумаем лучшего решения. Прошу вас, сэр, давайте вместе подумаем над альтернативой.
Вориан встал и с холодной яростью взглянул на своего заместителя. Экипажи и без того волновались по поводу стольких невинных жертв, и Абульурд своими разговорами только усиливал эти сомнения.
Вориан расправил плечи, глаза его горели.
— Башар Харконнен, я принял решение и отдал приказ. Здесь не дискуссионный клуб. — Повысив голос, он обратился к экипажам: — Зарядить установки и приготовиться к залпу.
— Если вы сделаете это, Вориан, — сказал Абульурд, не думая о последствиях, — то вы окажетесь ничуть не лучше своего отца. Именно так на вашем месте поступил бы титан Агамемнон.
Внутри у Вориана словно что-то погасло. Все эмоции схлынули с лица верховного башара Вориана Атрейдеса. На красивом лице командующего застыла неподвижная маска, скрывшая все чувства словно замороженная ледяная равнина Хессры. Он понизил голос и ровно сказал:
