Гаунт не собирался заглядывать так далеко. Битвы за возвращение древних, осыпающихся ульев Формал-прим оказались одними из самых жестоких и интенсивных в его жизни, а ведь за время, проведенное в гирканском полку, Ибрам повидал немало кровопролитных боев. Прошло восемь лет с тех пор, как он присоединился к Имперской Гвардии в качестве кадета Комиссариата, но ни одно из прежних сражений не могло сравниться с нынешними.
Улей Сангрел, крупнейший населенный пункт планеты, был превращен в оплот вражеского «магистра», или военачальника, чудовища по имени Шебол Краснорукий. Последователи его культа, харизмиты, удерживали позиции с фанатичной и довольно-таки пугающей яростью. На прошлой неделе Гаунт видел, как за один час погибло больше людей, чем ему представлялось возможным.
Так что эта разведывательная «миссия с фонариками» в запутанные, непроглядно черные подземные туннели, за семьдесят километров от административной границы улья Сангрел, могла считаться приятным времяпрепровождением. Ради неё с фронта на несколько дней сняли отделение Гвардии. Её проведение разрешил лично магистр войны. Возможно, обстановка была довольно унылой – нервирующая тьма, постоянное хлюпанье тягучих подземных вод, запах гнили и плесени, всяческие паразиты, опасные участки туннелей – но гирканцы оказались вдали от боев, и на них не набрасывались каждые несколько минут воющие орды харизмитов с копьями в руках.
Земля содрогнулась, и посыпался песок. Заметив, что солдаты вновь беспокойно водят туда-сюда лучами фонарей, Гаунт понял, что и у него на спине выступил холодный пот. Улей остался вдалеке, и, если они ощущали сотрясения от артударов даже здесь, то какой же ад сейчас бушует на главном направлении?
Наступление на Сангрел было частью операции «Красный змий», первого хода магистра войны. Названная в честь знаменитого хищного пресмыкающегося, она планировалась как серия молниеносных ударов по нескольким целям, четырем важным мирам на вытянутом краю скопления Саббат: Формал-прим, Долгий Халент, Онскард и Индрид. Слайдо решил лично возглавить наступление на Формал-прим, ключевую планету в своем замысле.
Если «Красный змий» не увенчается успехом, то крестовый поход, по сути, провалится, не успев начаться. Верховные лорды Терры, возможно, отзовут Слайдо. Произойдет пересмотр стратегии, и Миры Саббат, быть может, оставят гнить ещё на тысячу лет. Или десять тысяч.
Гаунт пытался не думать об этом. Он, амбициозный молодой человек, достиг нынешнего положения в гирканском полку исключительно тяжким трудом и настойчивостью, а потому приветствовал возможность новой крупной кампании. Ведь амбициозные молодые люди, в таком случае, получат возможность выдвинуться и сделать себе имя.
Реальность оказалась горькой и изматывающей. В войне не было ничего славного, и неважно, какие воспоминания или репутации она порождала. Суть войны заключалась в страданиях и потерях, в тяжелой борьбе, самопожертвовании и крови. Прошло всего несколько недель после первых сражений кампании, а Ибрам Гаунт уже не думал ни о том, как показать себя, ни о своей «репутации».
Он понял, что крестовый поход Миров Саббат придется выдержать. В этой войне человеку нужно было просто выжить.
Комиссар задавался вопросом, какие силы для этого понадобятся, и не был уверен, что обладает ими – или когда-либо будет обладать. Ведь он всего лишь слишком образованный, слишком избалованный юнец, который чересчур много времени провел за книгами и…
Земля содрогнулась.
— Вот он, — произнес Ибрам. — Сэр?
Читель повернулся, и Гаунт посветил фонарем в боковой проход, частично скрытый за обломками каких-то строений.
— Это перекресток? — спросил майор.
— Так точно, сэр.
Пожав плечами, Читель полез в проход, и бойцы последовали за ним, держа лазганы поперек груди. Ибрам хотел бы приказать им прикрывать друг друга, отправить нескольких солдат на разведку. Впрочем, гирканцы, будучи превосходными, отлично подготовленными бойцами для передовой, по большей части не обладали навыками скрытности, необходимыми в передовом дозоре.
Кроме того, Гаунт не мог отдавать команды, этим занимались офицеры – а он был всего лишь комиссаром.
III
Через восемьдесят метров сточный туннель закончился, сменившись цепочкой крупных неровных пещер – частью старой аркологии, образовывавшей громадное подульевое царство Сангреля в эпоху его расцвета. В свете фонаря Гаунт замечал ржавые прожилки выводных портов и силовые кабели, утопленные в осыпающихся стенах, остатки арочных стропил и скалобетонных колонн. Никто не следил за состоянием этого участка уже целое столетие или около того, с тех пор, как население улья сократилось и его внешние кварталы оказались заброшенными.
Здесь, как и в сточных каналах, пересеченных отрядом, царила мерзость запустения. Потолок просел в нескольких местах, усыпав пол щебнем и изогнутыми кусками арматуры. В темноте собирались лужицы маслянистой воды, слышался шорох насекомых. Ибрам разглядел под ногами остатки древнего кафеля, напоминание о лучших временах.
Впереди появился свет, казавшийся странным и неуместным. Светошары и люмен-модули свисали с выступающих балок или проволок на крючках, засверленных в потолок, а на заднем плане раздавалось низкое гудение генератора.
Втянув воздух, Гаунт ощутил запах каменной пыли, тонкого сухого порошка, выброшенного экскаваторной дрелью.
Читель подал несколько знаков, и бойцы немедленно подобрались. Прикрывая друг друга, гирканцы взяли лазвинтовки наизготовку, рассредоточились и двинулись вперед. Зеннет, снайпер отряда, вынул длинный лазган из защитного кожуха и откинул заглушки на прицеле. Вместе с сапером Бреччией они несли контейнер со взрывчаткой, поэтому стрелок занял позицию так, чтобы держать под контролем территорию и одновременно не отходить далеко от охраняемых зарядов. Второй боец тем временем начал распаковывать и собирать миноискатель, положив лазкарабин рядом с собой.
Вытащив лазпистолет, майор несколько раз согнул и разогнул пальцы левой руки, показывая номера и боевой порядок. Солдаты устремились вперед, выключая фонари и приспосабливаясь к свету висячих ламп.
Гаунт вынул из кобуры болт-пистолет, показавшийся ему слишком тяжелым.
Рядом с комиссаром стояли Дэнкс и Хискол. Ибрам кивнул бойцам, и они двинулись в направлении освещенной каверны.
Прямо перед ними возникла женщина в рабочем комбинезоне, несущая лоток с какими-то черепками.
Заметив солдат, она закричала и уронила ящик, словно тот вдруг раскалился докрасна. Содержимое рассыпалось по старинному кафелю.
— Тихо, тихо! — приказал Гаунт женщине, и, протянув руку, затащил её в укрытие.
— Не кричи, — твердо добавил комиссар.
— Вы из Гвардии? — пытаясь отдышаться, спросила незнакомка, глядевшая на него снизу вверх.
— Да.
— Из отряда, который послали за нами?
— Да. Вы с группой, занятой раскопками?
Женщина кивнула.
— Вы меня напугали до усрачки, — призналась она.
В этот момент по пещере разнесся мужской голос.
— Калли? Калли? С тобой всё в порядке?
Вопрошающий появился в дальнем конце каверны, поднимая автовинтовку.
— Калли, я слышал, как ты кричала! Калли?
— Опусти эту штуку, — приказал мужчине Дэнкс, целясь в него из прижатого к щеке лазгана.
— Делай, как он говорит, — с ударением добавил Хискол, приближаясь к незнакомцу с другой стороны. Прищурив глаз, гирканец тоже направил на мужчину оружие.
— Трон! — выразился перепуганный тип и положил винтовку на пол.
— Не дайте им навредить ему! — воскликнула женщина, обращаясь к Гаунту.
— Отставить, — произнес комиссар, поднимаясь.
Он подошел к мужчине, стоящему на коленях, а Дэнкс тем временем пинком отшвырнул автовинтовку.
— Имперская Гвардия, — объявил Ибрам. — Восьмой Гирканский. Вы из команды изыскателей?
— Да, — ответил незнакомец. — Да.
