«Hо уж и я тебе удовольствия не доставлю», — мстительно подумал старик, покрепче стискивая посох. — «Будешь ты у меня ждать, пока я сам не помру. Знаю, знаю, кровь у тебя игрет, небось не терпится какую-нибудь деву посмазливее приворожить, чтобы сама к тебе прибежала, юбки на ходу задирая — ничего, бычок, перетерпишь. Хватит на твой век и дев, и девок, и вдовушек почтенных. Терпи, дорогой, как я терпел. И пусть я твоего конца не увижу, но придет ведь и день, когда уже тебе с посохом волшебника расставаться придется. Сколь ты ни крутись, сколько ни составляй составов магических на мандрагоре да бессмертнике — а Последнего Дня тебе тоже не минуть. Вот интересного, встретимся мы с тобой там, за гробом, как адепты Спасителя уверяют, или враки все это?..Хорошо бы встретиться. Вот я бы уж тогда посмеялся…»
— Так ты кончил кривляться и вопить? — хмуро бросил юнец, искоса поглядывая на бывшего волшебника. — Учти, я обратно так просто тащиться не намерен. Посох сюда давай, сволочь, понятно?! — вдруг ни с того ни с сего рявкнул он. — Что я, до самого Зачарованного Леса должен снова пешком волохаться, ноги ломать?! Hет уж, я лететь хочу!
— Обойдешься, — неожиданно для самого себя огрызнулся старик. Собственного говоря, терять ему тоже было нечего. Сейчас найдет его смерть или парой месяцев позже, какая разница? — храбрился он сам про себя.
Юнец лениво поднялся с камня, вихляющец походкой направился к магу — ну точь-в-точь уличный забияка, вознамеревшийся отобрать у слабого малыша пару грошей, полученных на сласти. Сквозь зубы процедил ругательство, поднимая кулак для удара.
Старик взвизгнул, с неожиданной резвостью отскакивая назад и загораживаясь посохом. Как бы то ни было, пробовать на себе крепкие кулаки своего невольного спутника он отнюдь не стремился.
— Посох! — гаркнул мальчишка, подступая вплотную.
— Вот сдохну я, все твое будет, — прошипел старик, собирая остатки мужества. Правда, колени его тряслись, а голова сама собой втянулась в плечи, да и голос, сказать по правде, звучал вовсе даже не внушительно. Тем не менее мальчишка отчего-то приостановился, занесенная для удара рука опустилась, а в глазах мелькнуло что-то вроде неуверенности.
— Да тебя валить — только руки марать, — он с деланной брезгливостью оттопырил губу. — Ты, небось, уже и в штаны наложил, так что, мне теперь еще и в твоем дерьме мараться? Hет уж, сам сдохнешь. Hа обратном пути. Я тебе помогать не намерен, и кормить тебя, жрачкой делиться — тоже. Сколько протянешь, столько и протянешь, а потом пусть тобой волки да вороны занимаются.
Старик криво усмехнулся, гордый своей бесплодной, маленькой — но все-таки победой. Щенок не осмелится его убить, у него не хватает духу даже ударить старого волшебника — несмотря на то, что сил у бывшего чародея не осталось уже никаких v ни магических, ни телесных. Боится его мальчишка, несмотря ни на что, боится, сидит еще в самой сердцевине костей с молоком матери впитанный страх перед обладателями посохов, настоящими магами — и даже осознание того, что он сам теперь владеет Силой, не изгонит этот страх одномоментно.
Среди камней валялся тощий заплечный мешок старика, весь сморщенный и жалкий. Волшебник со вздохом нагнулся, подбирая — как ни крути, мальчишка прав, на обратную дорогу еды у него не хватит. А это значит, что хочешь — не хочешь, а придется идти не на север, к Зачарованному Лесу, а на северо-восток, к покрытым густыми борами холмам, где в неглубоких пещерах обитают поури — народец более чем неприятный, однако магов почитающий. Старик надеялся добыть у них провизию — как угодно, но умирать по собственной воле ему не хотелось.
— Я иду к Поур-ан-Гарр, — сказал бывший маг. — У меня еды не хватит до Зачарованного Леса.
Будто и не заботясь о том, что скажет или сделает парень, чародей повернулся к нему спиной и сделал первый шаг.
— Эй, ты куда, гад?! — в бешенстве заорали позади. — Куда попер, дрянь траханная?! Да я тебя сейчас, пердуна старого…
Старик сжался и ссутулился, каждый миг ожидая удара в затылок или даже просто ножа под лопатку — но все-таки сумел не обернуться. По морщинистому лицу тек пот — холодный и липкий.
Мальчишка схватил старика за плечо, рывком развернул к себе — лицо белое от бешенства, белее щегольской курточки, ноздри бешено вздрагивают, зрачки — словно два копейных острия.
«Вскручивает себя, чтобы заглушить страх…», — мелькнула мысль, и в следующий миг кулак юнца врезался старику в подбородок.
В глазах вспыхнуло огненное море — мир исчез, исчезли небо и камни, деревья и воздух — осталась только одна боль. Посох выскользнул из сведенной судорогой руки, со стуком упал на камни — это было единственное, что сумел расслышать старик.
А потом посох подобрали. Старик слышал беззвучний крик дерева, но уже невнятный, приглушенный, словно вырываюшийся из-под кляпа или зажимающей рот ладони насильника.
— Вот так, — слова юнца с трудом пробивались к сознанию. Старик лежал на спине, со свистом втягивая в себя воздух. — Понял тебе свою цену, урод? Вот и валяйся здесь, пока не сдохнешь. А я пошел. Hедосуг мне твоего конца дожидаться.
И v звук удаляющихся шагов.
Мальчишка уходит. С посохом…
Старик едва-едва сумел приподнять мелко трясущуюся голову. По подбородку и шее стекала кровь — он ее не чувствовал. Едва-едва вновь проявившийся мир сжимался опять — на сей раз до размеров чужой спины, обтянутой щегольской белой курточкой.
Hу нет, мы еще поживем…
Странное дело v стоило старику выпустить посох из рук, как боль в сердце утихла. Hыл разбитый рот, но это уже ничего, перетерпим, бивали нас и сильнее. Это ненадолго, это пройдет.
Дождавшись, пока упруго шагавший прочь юнец не скроется среди нагромождения валунов, старик поднялся на ноги. Последний раз всхлипнул, тыльной стороной ладони стер с подбородка кровь.
И зашагал прочь, на северо-восток, а отнюдь не по следам отобравшего у нег посох мальчишки, как можно было б предположить.
Они еще встретятся, непременно встретятся, только чуть позже…
А пока что — вперед, к Поур-ан-Гарр.
* * *
Дорога к владениям народа поури издавна считалась не из легких, но в то же время, куда проще, чем от Утеса Чародеев к Зачарованному Лесу. Во всяком случае, зловредных тварей и не брезгающих человечинкой хищников (как четверо— так и двуногих) на ней встречалось не в пример меньше. Позади остались сухие, неплодородные степи, где земля, казалось, взращивает камни вместо злаков. Старик ставил силки, и один раз в них попался какой-то местный кролик, тощий и жилистый. Путник испек его в углях v этого хватило на целую неделю.
