Фосс и Зид, однако, шли следом, двигаясь спиной к нему, только не могли идти быстро, сдерживая врага. Полыхнула ещё струя белого пламени. Это подарило им двадцать метров отсрочки — лишь несколько секунд на передохнуть. Скоро через горящие тела своих убитых полезут новые преследователи, не замедлившись даже на секунду.
— Бегите, глупцы! — крикнул Соларион и припал на колено, зажав болтер между нагрудником и наплечником. В промежуток, который Фосс только что расчистил, уже хлынули новые твари. В отблесках пламени догорающих тел собратьев по выводку жилистые мускулы и будто влажная органическая броня были видны во всех подробностях…
Соларион собрался спустить курок и уложить первого, когда правая стена туннеля рядом с ним взорвалась. Силой взрыва его швырнуло к дальней стене, по броне загремели мириады камней величиной с кулак. Весь в царапинах и выбоинах, Соларион поднялся с колен, полуоглушенный, пытаясь разогнать белые звезды перед глазами. Густая завеса пыли накрыла всё вокруг. Оптика шлема гудела от прерывистых помех. Вспыхнули красным предупреждающие значки. В ухе шипел вокс. Ему показалось, что он слышит крики и болтерные выстрелы.
Из пылевого облака прямо перед ним поднялось на дыбы нечто чудовищное, змееподобное и сегментированное, насколько он успел увидеть.
Стены задрожали от потустороннего боевого вопля, высокого и пронзительного, и в то же время низкого и гортанного, как будто вопили два голоса разом.
Огромные челюсти клацнули рядом, рассекая воздух в поисках добычи.
— Сейчас ты у меня завопишь по-настоящему, — огрызнулся Ультрадесантник.
Он вскинул болтер и открыл огонь.
Сколь надменными мы были до Его пришествия и сколь наивными.
Структуры, которым мы доверили свое единство, оказались такими хрупкими.
Явно слишком хрупкими. Тогда мы потеряли себя. Мы стали чужими друг другу.
Мы пошли по разным путям развития. Неудивительно, что мы не устояли.
Неудивительно, что мы ополчились друг на друга. Не явись Он нам тогда,
изгоняя тени из тьмы и туман из нашей памяти, мы бы сгинули все вместе,
ведя войну против собственной крови, не узнавая друг друга, цепляясь
за каждое различие, чтобы только подлить масла в огонь ненависти.
Он напомнил всем нам, что мы люди, и показал, что вместе,
и только вместе, сможем мы выдержать бесконечный натиск тех,
кто не человек.
— надпись в Билале (неизв.), около 800.М31
Тьма, внезапная и полная, поглотила всё вокруг, даже шум битком набитого мостика. Экипаж умолк сразу весь — точно нырнул в безвоздушное пространство. Мостик так и остался бы в тишине, если бы не капитан Ситеро, чей голос распорол темноту словно ударом кнута.
— Мистер Бриндл!
— Здесь, сэр! — отозвался голос из абсолютной черноты метрах в десяти слева.
— Я бы очень хотел знать, какого дьявола происходит на моём корабле! Резервные системы, где они? Подать сюда свет, и немедленно!
И корабль точно услышал его: мостик внезапно залило багровым сиянием аварийного освещения. Теперь можно было что-то разглядеть, но всё казалось тусклым, мутным и словно окунутым в кровь. Но ряды мониторов — и личных капитанских огромных экранов, и тех, что стояли в нижних зонах мостика, отвечающих за управление — остались чёрными и безжизненными, как забортная пустота.
Члены экипажа за древними металлическими пультами принялись неистово выстукивать по рунным клавиатурам, пытаясь получить хоть какой-то отклик от главных систем «Вентрии».
Тщетно…
Первый помощник Гидеон Бриндл склонился к дисплею монитора резервных систем, который наконец-то заморгал и ожил.
— Похоже, жизнеобеспечение работает полностью, сэр, — сообщил он. — Резервная и третичная силовые установки включились на очистку воздуха, переработку отходов, аварийное освещение, внутреннюю связь, мониторы системных ресурсов и управление дверями на всех уровнях. Но ни на одну из основных систем.
Бриндл помолчал мгновение, чтобы смысл его слов дошёл до адресата, затем добавил:
— Не знаю, как и зачем, сэр, но нас вырубили…
Ситеро грохнул кулаком по витиеватому подлокотнику своего капитанского трона.
— Святые яйца! Хотя бы ближняя связь работает? Мы можем связаться с «Ультрикс» или ЦУНО?
В тусклом багровом свете капитан разглядел, как первый помощник подошёл к зоне связи и переговорил с кем-то. По его движениям уже стало ясно, каков будет ответ.
«Связи нет! Что, во имя Терры, здесь происходит? Нас глушат? На нас напали?»
— Какие будут приказания, сэр? — спросил первый помощник.
Ситеро впал в замешательство. Что он мог сделать без двигателей и орудий? Если снаружи враг… Дьявол, ауспексы сдохли вместе со всем остальным!
— Никакой тяги вообще, мистер Бриндл, вы уверены?
— Никакой, сэр. Все двигательные системы и подсистемы отсечены. Мы потеряли ход.
— Расставить наблюдателей у каждого смотрового окна! Пусть следят за всем, что движется снаружи. Живо!
Бриндл собрался исполнить приказание, но тут вокс-динамики корабля взорвались оглушительным треском помех. Мониторы пошли полосами и вернулись к жизни, однако явили не обычные столбцы значков и пикт-передач, а один и очень чёткий символ. Ухмыляющийся белый череп, наложенный на прямоугольник тёмно-красного цвета.
Нет, не на прямоугольник. На букву готического алфавита.
Капитан Ситеро, щурясь, вгляделся в изображение, озадаченный, злой и сильно обеспокоенный.
Появление символа сопровождал голос, от которого кровь стыла в жилах: монотонный, равнодушный, бесстрастный и нечеловечески низкий. Тем, кто его слышал, почудилось, что голос принадлежит какому-то великому и ужасному существу, для которого они все не больше чем муравьи или черви.
Впрочем, так оно и было.
— Склонитесь перед величием Бога-Императора и его самыми доверенными представителями! — пульсировал голос. — Основные системы вашего корабля отключены властью Священной инквизиции Его Величества. Принудительное отключение уровня «Кентавр». Не пытайтесь его обойти. Вы не сможете. Не делайте ничего. Не говорите ничего. Все системы будут восстановлены в надлежащее время. До тех пор, знайте: мы наблюдаем за вами. Это всё.
Экипаж в изумлённом молчании уставился на вокс-динамики.
— В драную задницу «это всё»! — взревел капитан Ситеро, выпрыгнув из трона. — Бриндл, дай мне канал с этим ублюдком немедленно!
