— Да, адмирал.
— Кашилли! Бери седьмой отряд. Для нас есть работа.
— Да, кэп, — отозвался Кашилли. — Эй, седьмой! Отдых кончился. Все к сходням! Пошевеливайтесь! За топоры и молоты, ублюдки, за топоры и молоты!
Он поймал взгляд Васселиса.
— Эй, маршал, присоединяйся. Ты же мастер махать клинком. Я сам видел на играх.
— Время моих выступлений на арене осталось позади. Как, боюсь, быстрота и мой верный глаз.
— Ну, смотри. По-моему, нам самое место снаружи. Там, где льется кровь и враги падают к нашим ногам.
— Да хранит тебя Окетар, Карл Ильев, — напутствовал Васселис адмирала. — Наверное, где-нибудь внизу ты найдешь Элиз и Марка. Я думаю, они оба разделяют твои соображения.
Они обменялись кивками, и в душе Ильева с неистовой силой всколыхнулось желание ощутить, как трещат и ломаются под ударами его молота кости мертвецов.
— Адвокат умеет выбирать советников, — сказал он, глядя в глаза маршалу.
— Умела. — Васселис отвел взгляд. — А ты что, не знаешь, что она умерла?
— Как? — изумился Ильев.
— Есть подвиги, которые не забываются. Посвятите свои деяния ее памяти. Выиграй эту битву ради нее, Карл. А когда с ними будет покончено, найди меня, и я расскажу тебе, как все было на самом деле. Потому что все, о чем болтают на улицах, ложь.
— Я не допущу, чтобы этот город пал перед мертвецами, — заявил Ильев.
— Тогда смерть Адвоката не будет напрасной.
* * *
Эстер находилась в покоях канцлера с уцелевшими из десятой пряди — Йолой, Миной и Петревием. Детей из одиннадцатой и малышей из двенадцатой пряди уже увели в подвал, в убежище. За ними присматривали Меера и Андреас — рассказывали им сказки, угощали сластями и напитками. Там, внизу, было спокойно, и детей отправили туда не столько ради реальной безопасности, сколько чтобы не путать их страшными звуками вторжения.
Разумеется, дворец находился под защитой. Васселис и Гестерис позаботились об этом, оставив значительные военные силы, подкрепленные метательными машинами, на тот случай, если внешние рубежи обороны будут прорваны. Если это случится, последний бой врагу будет дан именно здесь. Так сказал Васселис, когда уходил, и по его глазам Эстер поняла: он вовсе не уверен, что они переживут этот день.
Поскольку двое городских ворот подверглись атаке, у напуганных жителей осталось не много путей к спасению. Горожане, считавшие Холм самым безопасным местом, уже толпились у Врат Победы, требуя впустить их. Правда, врагов в городе еще не было и время укрываться во дворце пока не настало. Но все шло к тому, что оно придет.
Конкорд находился на грани гибели. Адвокат умерла. О судьбе двух ближайших ее наследников, Роберто и Адраниса, не было никаких известий. Первые Восходящие уехали в Нератарн с казначеем. В Эсторре осталась лишь сокрушенная горем Тулин. Васселису пока удавалось удерживать бразды правления в своих руках, но все разваливалось на глазах. В любой момент ситуация могла выйти из-под контроля маршала, и тогда воцарится полный хаос.
Но сейчас в странной тишине покоев канцлера, приглушив ставнями доносившиеся снаружи звуки насилия, Эстер Наравни, мать Восхождения, могла думать лишь о том, что здесь, с этими детьми из десятой пряди, словно бы заново разыгрывается сцена из ее давнего прошлого в Вестфаллене. Ее не покидало дурацкое ощущение, что все это уже происходило на ее глазах.
— Пару дней назад они хотели убить нас, а теперь ломятся сюда, прося убежища, — возмущалась Йола. — Пусть умирают.
— Что за причудливый взгляд на жизнь! Ты, должно быть, так горда, что не видишь дальше собственного носа, — язвительно сказал Петревий.
— Что ты имеешь в виду?
— Да то, что они разъярились на нас по той простой причине, что мы — я, Мина и ты — убили сотни их друзей. Уверен, нам стоило бы протянуть им оливковую ветвь. Сделать все возможное, чтобы помочь им. Заполучить их на нашу сторону.
— Арду… — Эстер прикрыла рот ладошкой. — Прошу прощения, я хотела сказать — Петревий. Ты прав. Когда все кончится, нам снова придется добиваться общего признания. Может быть, насильственный разгон демонстрации люди еще и забудут, но вот то, что сотни их близких были принесены в жертву мертвецам только потому, что Восхождение предпочло отсиживаться за закрытыми воротами, не простят никогда.
— Но они не заслуживают этого, — стояла на своем покрасневшая от негодования Йола. — Если бы они верили нам с самого начала, ничего этого вообще бы не случилось. Это им нужно перед нами извиняться и каяться.
— Да не будь ты идиоткой, Йола! — вспылил Петревий. — Подавляющее большинство этих людей просто выполняли указания ордена, слепо следовали туда, куда их вели. Но теперь канцлер мертва, и мы можем начать все сначала.
— Ты наивный малый, Петре. Получится так, как раньше, с Арду и остальными. Они полюбят нас — на день-другой, — а потом опять отвернутся.
— Ну и что ты предлагаешь? — спросила Эстер. — Выбор у нас не так уж велик, тебе не кажется?
— Не все нас ненавидят, — объявила Йола. — Пусть остальные умрут, а мы примем лишь тех, кто к нам расположен.
— А выбирать между теми и другими будешь ты? — Петревий не выдержал и вскочил на ноги. — Да кто дал тебе право решать, кому жить, кому умереть?!
— А за кого я решаю? Только за себя! Мой выбор — ничего не делать.
Эстер вздохнула. Это был вздох неудовольствия, что не укрылось от бойкой на язык семнадцатилетней Восходящей.
— Ох, Йола, ты прожила здесь всю жизнь и не усвоила простую истину. Нужно уметь спорить и убеждать. Если бы только Эрин услышала твои слова!
— То-то и оно, что она их не услышит, — отрезала Йола. — Да, она победила в великом множестве споров, но только вот в самом главном потерпела поражение. И теперь она мертва. Нам нечего на нее оглядываться, мы должны идти своим путем. Быть сильными ради тех, кто любит нас и хочет быть с нами. Но не думать о толпе, которая стучит сейчас в ворота, намереваясь «простить» нас.
— Ну, так будем сильными, — промолвила Мина, подавшая голос впервые за все время спора. — Там, снаружи, есть те, кто стоит до конца, кто готов умереть за людей, в том числе и за нас. Давайте поможем им.
Эстер улыбнулась.
— Но как ты собираешься это сделать? Мне казалось, ты отказываешься от любого дела, способного навредить людям.
— Йола кое-что знает.
— Заткнись, Мина! Я же говорила, чтобы ты никому не рассказывала.
— Да? Значит, я тебя не расслышала. Но в любом случае, это слишком важно.
Эстер уставилась на Йолу и не отводила глаз, пока та не покраснела.
