— Достаточно, — нвозмутимо кивнул головой Кондрат. — Я думаю, что для всех собравшихся здесь картина вполне ясна, и дальше продолжать бессмысленное обсуждение бредней не имеет ни малейшего смысла. Я думаю, что выражу общее мнение, если скажу, что ряд новых жителей нашего Города явно зарвался в своих потугах выбиться в лидеры и готов подставить под удар все наши многолетние усилия по поддержанию мира в нашем регионе.
— "А ты сам разве не новый житель этого города? — пронеслась в голове у Маши ехидная, насмешливая мысль. — Чего ж ты тогда выступаешь?"
По-твоему то, что творится вокруг, можно назвать миром? — поражённо уставилась на него Маша.
Переглянувшись недоумённо с Корнеем и профессором, Маша, окинула взором всех присутствующих демонстративно недоумевающим взглядом и недоверчиво переспросила:
— Вот эта перманентная, не прекращающаяся ни на один день война с ящерами, это, по-вашему, мир?
— Да! — короткоо кивнул головой Кондрат. — Это мир! Худой, плохонький, но мир. А вот то, что предлагаете вы — вот это война.
— Значит, по-твоему, если грабить и убивать нас, то это мир. А вот, если делать всё то же самое, но только по отношению к подгорным ящерам, то это война? — Маша вопросительно взглянула на него, и, переведя взгляд на всех присутствующих, недоумевающе спросила:
Здесь что, все так думают?
— Не надо так всё усугублять, — попробовал исправить негативное впечатление от речи кузнеца Голова. — Конечно, то, что на границе происходит, нельзя назвать миром, но и ввязываться в открытые столкновения с вполне замирёнными ящерами, нам бы не хотелось.
— Какими ящерами? — ахнула Маша. — Замирёнными?
Да где вы тут видели замирённых ящеров? — недоумённо посмотрела уже на него Маша. — Вам же русским языком было сказано. Только что. Что всё это временно! Что не позднее, чем через два года они с новой силой навалятся на нас. И чтобы этого не допустить, надо их уничтожить сейчас, поодиночке, когда они ещё достаточно слабы и не вошли в полную силу.
Сейчас, весной, это наиболее удобное время. Не дать им отсеяться, чтоб ни у кого из них по осени не было своего зерна. Тогда многие ящеры из тех до кого мы не доберёмся, просто не доживут до будущей весны. Это сразу подорвёт их силы и надолго освободит наши земли от их набегов. Ваши, между прочим, земли, в первую очередь, как наиболее ближние к ним, — повернулась она к стальным членам Совета.
Следующий час у них опять прошёл в дурацких спорах, пререканиях и обвинениях друг друга во всех смертных грехах. Ни до чего так и не договорились, лишь одно стало окончательно ясно. Погромить ящеров никто бы не отказался, но вот, одна только беда, никто не желал прикладывать для того никаких усилий.
Если бы кто-то это сделал, то все с удовольствием бы воспользовались плодами этой победы, но проливать свою кровь, никто не хотел.
В конце концов, все окончательно сошлись на том, что сформулировал Голова в своей заключительной речи:
— Мы всё понимаем и со всеми вашими доводами согласны. Кто бы спорил. Но у нас нет желания заниматься этими проблемами. Хотите, есть желание — возитесь. В конце концов, даже то, что вы вступили в права по старым закладным на всяческие ископаемые и земельные участки, это ваше право. Хотите себе вернуть? Сколько угодно!
Но только своими силами, — вдруг ставшим жёстких холотдным голосом отрезал он. — Всё, что только сможете. А не хватит своих сил, так наймите людей. Мы же со своей стороны, не будем вам ни в чём препятствовать. И пусть все, кто захочет, присоединяются к вам. В конце концов, если вы ящеров немного пощиплете, хуже от того никому не будет.
Мы даже не будем мешать вам нанимать своих людей, дабы кто из наших родов захочет присоединиться к вам и поучаствовать в вашей авантюре.
— Понятно, — устало кивнула головой Маша. Спорить и доказывать свою правоту ей надоело. — Это называется, колотитесь, как знаете, а мы потом поделим вашу добычу.
— Очень хорошо, что вы это понимаете, — с холодной усмешкой на губах заметил Староста. — Теперь уже у вас не будет иллюзий, на счёт нашей позиции.
— Её и не было, — раздражённо огрызнулась Машка.
На этом, собственно, совещание Городского Совета и закончилось. Единственное, что адовало — что все члены городского Совета подтвердили слова Головы. Теперь никто не будет препятствовать охотникам из кланов, если таковые вообще появятся, принимать участие в задуманном землянами предприятии.
Интересный разговор… *
Рабочий кабинет Марьи Ивановны Корнеевой, после истории с визитом в банк Ивана Дюжего, когда на примере своей секретарши-подруги Дашки Маша поняла, насколько оказывается легко было подслушать любые ведущиеся в кабинете разговоры, был радикально перестроен.
Между её кабинетом и рабочим местом Дарьи был сделан небольшой тамбур с двумя, плотно закрывающимися массивными дверьми, а закуток, в котором ранее, практически среди посетителей банка сидела Дарья, теперь был отгорожен от основного помещения зала большими бронированными стёклами, по спецзаказу изготовленными Марком на стекольном заводе.
Для связи же с самой Дарьей, к её столу из кабинета был протянут шнурок с колокольчиком на конце, дёрнув за который, Маша всегда могла вызвать к себе секретаршу. А подёргав в определенной последовательности, так и сразу предупредить что ей в данный момент требуется.
Там же, рядом с Дарьей был оборудован и дополнительный пост охраны. Официально, так сказать внутренняя линия обороны, последний рубеж перед кабинетом, чтобы посторонний, минуя охрану напрямую не попадал к руководству банка.
Основная же цель этого поста была не допустить подслушивание кем-либо ведущихся в кабинете руководства деловых переговоров. Цель, как бы не афишировалась, но судя по недовольному лицу Дарьи, сердито посматривающей на Машу, та прекрасно поняла в чей огород был этот камень.
Наверное, после того случая она уже не раз и не два пожалела, что была в тот день несдержанна. Но, как говорится, поезд ушёл. И ничего сделать она уже не могла, хоть ей такое положение дел сильно не нравилось.
Но, теперь сохранности в тайне ведущимся в кабинете разговорам был дан жёсткий приоритет.
Вот потому-то сразу на следующий день после собрания в Городском Совете Маша с Беллой и уединились именно здесь, а не как обычно у Беллы в землянке.
Здесь не было ни ящеров, ни других посторонних ушей, а намеченные для обсуждения вопросы требовалось обязательно проговорить.
— Дорогая Изабелла, — Маша, сидя в своём кресле, медленно помешивала серебряной ложечкой в чашечке с лимонниковым чаем. Внимательно глядя в глаза баронессе, она полюбопытствовала:
